— Потеряла дар речи? — хихикнула она. Я уткнулась головой в занавеску.
— Я не хотела идти домой! Я бы могла говорить с ним вечно!
— Звучит многообещающе. Разве не странно, что ты здесь, не думаешь?
Я нырнула под воду, смывая пену.
— Я объяснила ему это.
В туалете зашумела вода, и так как душ был включен, я обожглась. Я закричала и дверь распахнулась.
— Голубка? — взволнованно позвал Трэвис. Америка засмеялась.
— Я просто смыла воду в туалете, Трэв, успокойся.
— О. Ты в порядке, Голубка?
— Я в порядке. Убирайся. — Дверь закрылась снова и я вздохнула.
— Неужели, это так сложно — поставить замок на дверь? — Америка не ответила.
— Мер?
— Это действительно плохо, что вы двое не можете поладить. Ты — единственная девушка, которая могла бы… — она вздохнула. — Неважно. Сейчас это уже не имеет значения.
Я выключила воду и завернулась в полотенце.
— Ты такая же, как и он. Это болезнь… ничто из этого не имеет смысла. Ты злишься на него, помнишь?
— Я знаю, — кивнула она.
Я включила свой новый фен и начала процесс приведения себя в порядок перед свиданием с Паркером. Я завила волосы, накрасила губы и ногти глубоким красным оттенком. Хотя это и было слишком для первого свидания. Я взглянула на себя в зеркало. Не Паркера я так пыталась впечатлить. Я не могла чувствовать себя оскорбленной, после того как Трэвис обвинил меня в играх с ним.
Взглянув в последний раз в зеркало, я испытала чувство вины. Трэвис так старался, а я вела себя, как упрямая ослица. Я вышла в гостиную и Трэвис мне улыбнулся. Не на такую реакцию я рассчитывала.
— Ты… прекрасна.
— Спасибо, — сказала я, напуганная отсутствием раздражения или ревности в голосе. Шепли присвистнул.
— Хороший выбор, Эбби. Парни западают на красное.
— И твои кудри великолепны, — добавила Америка. В дверь позвонили, и Америка улыбнулась, махая на прощание с преувеличенным волнением.
— Повеселись! — я открыла дверь. Паркер одетый в слаксы и галстук, держал в руках небольшой букет цветов. Он быстро окинул меня взглядом: от платья до туфель и обратно.
— Ты — самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел, — сказал он, глядя на меня влюбленными глазами.
Я обернулась, чтобы помахать Америке, улыбка, которой была такой широкой, что я могла увидеть все зубы. У Шепли было выражение лица гордого отца, а Трэвис не отрывал глаза от телевизора.
Паркер протянул руку, и проводил меня к своему блестящему Порше. Как только мы оказались внутри, он выдохнул.
— Что? — спросила я.
— Должен признаться, я немного нервничал, забирая девушку, в которую влюблен Трэвис Мэддокс… из его же квартиры. Ты не представляешь, сколько людей сегодня обвиняли меня в безумии.
— Трэвис не влюблен в меня. Иногда, он едва ли может находиться рядом со мной.
— Тогда это отношения любовь/ненависть? Потому что когда я сказал братьям, что увожу тебя сегодня вечером, все они сказали одно и то же. Он вел себя так неуверенно — больше, чем обычно — все они пришли к такому выводу.
— Они ошибаются, — настаивала я.
Паркер покачал головой так, словно я совсем глупа. Он накрыл мою ладонь своей.
— Нам лучше поехать. У меня заказан столик.
— Где?
— В «Бьязетти». Я рискнул… Надеюсь, ты любишь итальянскую кухню.
Я подняла бровь.
— Разве это не короткий срок для бронирования? Это место всегда переполнено.
— Нуу… это наш ресторан. По крайней мере, наполовину.
— Мне нравится итальянская кухня, — улыбнулась я.
Паркер ехал в ресторан на точно ограниченной скорости, соответствующим образом использовал гудок и каждый раз останавливался на желтый свет. Когда он говорил, то едва ли отводил взгляд от дороги. Я усмехнулась, когда мы приехали в ресторан.
— Что? — спросил он.
— Просто ты… очень осторожный водитель. Это хорошо.
— Отличается от сидения позади Трэвиса на мотоцикле? — улыбнулся он.
Я должна была рассмеяться, но разница была не в его пользу.
— Давай сегодня не говорить о Трэвисе. Ладно?
— Ладно, — сказал он, поднимаясь с места, чтобы открыть мне дверь.
Нас посадили за столик справа в большом эркере. Несмотря на то, что я была в платье, я выглядела скромнее, чем остальные женщины в ресторане. Они утопали в бриллиантах и были одеты в коктейльные платья. Я нигде не ужинала с таким шиком.
Мы сделали заказ, и Паркер закрыл меню, улыбаясь официанту.
— И принесите бутылочку Аллегрини Амароне, пожалуйста.
— Да, сэр, — сказал официант, унося наши меню.
— Это место — невероятно, — шепнула я, наклоняясь через стол.
Взгляд его зеленых глаз смягчился.
— Спасибо, я передам отцу, что ты так думаешь.
К нашему столику подошла женщина. Ее светлые волосы были собраны в тугой французский пучок, отделенный от ровной челки серой лентой. Я старалась не смотреть на драгоценности на ее шее, и раскачивающиеся серьги в ушах, но они были созданы для того, чтобы их замечали. Взгляд ее прищуренных голубых глаз был направлен на меня.
Она быстро перевела взгляд на моего спутника.
— Кто твоя подруга, Паркер?
— Мама, это Эбби Абернати. Эбби — это моя мама, Вивьен Хейз.
Я протянула ей руку, и она ее коротко пожала. В хорошо отработанном движении, на ее лице живо вспыхнул интерес, и она посмотрела на Паркера.
— Абернати?
Я сглотнула, опасаясь, что она узнала мое имя. На лице Паркера отразилось нетерпение.
— Она из Уичиты, мама. Ты не знаешь ее семью. Она учится в Восточном.
— Да? — Вивьен опять посмотрела на меня. — Паркер в следующем году уезжает в Гарвард.
— Он говорил. Я думаю, это прекрасно. Вы, должно быть, очень гордитесь.
Морщинки вокруг ее глаз несколько разгладились, а уголки губ растянулись в самодовольной усмешке.
— Мы гордимся. Спасибо.
Я была поражена тем, насколько ее вежливые слова сочились презрением. Этот талант у нее развился явно не за вечер. Миссис Хейз, должно быть, потратила годы, впечатляя других своим превосходством.
— Был рад увидеться, мам. Спокойной ночи.
Она поцеловала его в щеку, стерла большим пальцем след от помады и вернулась за свой столик.
— Прости за это, я не знал, что она будет здесь.
— Все в порядке. Она выглядит… милой.
Паркер засмеялся:
— Да, как для пираньи.
Я подавила смешок, а он продолжил с извиняющейся улыбкой:
— Она оттает. Ей просто нужно время.
— Надеюсь, к тому времени ты уже будешь в Гарварде.
Мы безостановочно болтали о еде, о Восточном Университете, вычислениях, и даже о Круге. Паркер был очаровательным, забавным, и все правильно говорил. К Паркеру подходили поздороваться разные люди, и он всегда с улыбкой представлял меня им. Он был знаменитостью в ресторане, и когда мы уходили, я чувствовала на себе оценивающие взгляды всех в помещении.
— Что теперь? — спросила я.
— Боюсь, в понедельник утром у меня будет промежуточный тест по сравнительной анатомии позвоночников. И я должен заниматься, — сказал он, накрывая своей ладонью мою.
— Лучше ты, чем я, — сказала я, стараясь не выдать своего разочарования.
Он довез меня до квартиры, и потом, держась за руки, мы поднялись по лестнице.
— Спасибо, Паркер, — я улыбалась. — Я фантастически провела время.
— Еще слишком рано спрашивать тебя насчет второго свидания?
— Вовсе нет, — просияла я.
— Я позвоню тебе завтра?
— Звучит идеально.
Наступил момент неловкого молчания. Та часть свидания, которую я страшусь. Поцелует или не поцелует, я ненавижу этот вопрос. Прежде чем я успела задуматься, он обхватил мое лицо и притянул к себе, прижимаясь губами к моим. Они оказались мягкими, теплыми, восхитительными. Он отстранился, и затем поцеловал еще раз.
— Поговорим завтра, Эбс.
Я помахала ему рукой, глядя, как он спускается по лестнице к машине.
— Пока.
Как и в прошлый раз, когда я повернула ручку, двери распахнулись заранее, и я упала вперед. Тревис словил меня, и я стала на ноги.
— Ты можешь перестать? — сказала я, закрывая за собой дверь.
— Эбс? Ты, что теперь — латинский алфавит? — усмехнулся он.
— Голубка? — сказала я с такой же долей презрения. — Надоедливая птица, которая гадит на все тротуары?
— Ты похожа на Голубку, — сказал он. — Это голубь, привлекательная девушка, выигрышная карта в покере, выбирай. Ты — моя Голубка.
Я взялась за его руку, чтобы снять шпильки, и затем ушла в его комнату. Пока я переодевалась в пижаму, то изо всех сил старалась рассердиться на него.
Трэвис сел на кровать и скрестил руки.
— Ты хорошо провела время?
— Я провела фантастическое время. Это было идеально. Он… — не думаю, что смогла бы подобрать слова, чтобы описать его, поэтому просто покачала головой.
— Он поцеловал тебя?
Я сжала губы и кивнула.
— У него очень нежные губы.
Трэвис отпрянул.
— Меня не волнует, какие у него губы.
— Поверь, это важно. Я так нервничаю при первых поцелуях, но этот был совсем не плох.
— Ты нервничаешь при поцелуе? — спросил он с весельем в голосе.
— Только при первых. Они мне не нравятся.
— Мне бы тоже они не нравились, если бы пришлось целоваться с Паркером Хейзом.
Я хихикнула и отправилась в ванную, чтобы смыть макияж. Трэвис последовал за мной и прислонился к дверному косяку.
— Так ты собираешься снова встретиться с ним?
— Ага. Он позвонит мне завтра, — я вытерла лицо, просеменила по коридору и запрыгнула на кровать.
Трэвис разделся до боксерок и сел на кровать спиной ко мне. Он тяжело наклонился вперед, выглядя уставшим. Мышцы его спины растянулись при этом движении, и на мгновение Трэв оглянулся на меня.
— Если вы так хорошо проводили время, почему ты так рано приехала домой?
— В понедельник у него большой тест.
Трэвис поморщил нос.
— Кого это заботит?
— Паркер пытается попасть в Гарвард. Ему нужно заниматься.