Я помахала ему рукой, когда Паркер схватил меня за ладонь.
— О чем это вы? — спросил Паркер.
— Мы не ладим в последнее время. Это было мое предложение о примирении.
— Мне стоит беспокоиться? — спросил он, открывая мне дверь.
— Нет, — улыбнулась я, целуя его в щеку.
За ужином Паркер говорил о Гарварде, Доме и своих планах найти квартиру. Он нахмурил брови.
— На твою вечеринку тебя Трэвис будет сопровождать?
— Я не совсем уверена. Он ничего об этом не говорил.
— Если он не будет возражать, мне бы хотелось пойти с тобой.
Он взял мою руку и поцеловал мои пальцы.
— Я спрошу у него. Вечеринка была его идеей, поэтому…
— Я понимаю. Если нет, мы просто встретимся с тобой там, — улыбнулся он.
Паркер отвез меня домой, притормозив на стоянке. Когда он целовал меня на прощание, его губы задержались на моих. Он дернул ручной тормоз, когда его губы заскользили по краю моего подбородка до уха, а потом вниз до середины шеи. Это застигло меня врасплох, от чего я тихо вздохнула в ответ.
— Ты так красива, — прошептал он. — Мне весь вечер хотелось убрать волосы с твоей шеи.
Он усыпал мою шею поцелуями, и я выдохнула, с моих губ сорвался стон.
— Так что тебе помешало? — улыбнулась я, приподнимая подбородок и открывая ему больше пространства для действий.
Он сосредоточился на моих губах. Обхватив лицо руками, он целовал меня немного более жестко, чем обычно. У нас не было особо много места в машине, но мы приспособили его под свои интересы. Он прижался ко мне, а я согнула колено, когда спиной уперлась в стекло. Он языком проник в мой рот, а рукой схватил за щиколотку, проведя ладонью по ноге до бедра. Через несколько минут от нашего тяжелого дыхания, соприкасающегося с холодным стеклом, запотели окна. Его губы слегка коснулись моей ключицы, а потом он вздернул голову, когда стекло завибрировало от нескольких громких ударов.
Паркер сел, а я выпрямилась, поправляя платье. Я подскочила, когда дверца открылась. Возле машины стояли Трэвис и Америка. Она сочувствующе хмурилась, а Трэвис, казалось, готов рассвирепеть.
— Какого черта, Трэвис? — крикнул Паркер.
Ситуация внезапно стала опасной. Я никогда не слышала, чтобы Паркер повышал голос. Костяшки пальцев побелели, когда Трэвис сжал руки в кулаки, и я была между ними. Ладонь Америки показалась крошечной, когда она положила ее на мускулистую руку Трэвиса, качая головой Паркеру в безмолвном предупреждении.
— Пошли, Эбби. Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она.
— О чем?
— Просто пошли! — резко сказала она.
Посмотрев на Паркера, я увидела раздражение в его глазах.
— Прости. Мне нужно идти.
— Нет, все в порядке. Иди.
Трэвис помог мне выбраться из порше, а затем ногой пнул дверь. Я развернулась и встала между ним и машиной, толкнув его в плечо.
— Что с тобой? Ну-ка прекрати!
Америка, казалось, нервничала. Мне не понадобилось много времени, чтобы выяснить, почему. От Трэвиса несло виски: либо она настояла на том, чтобы сопровождать его, либо он сам попросил ее пойти с ним. В любом случае, она удерживала его от применения силы.
Взвизгнув колесами, блестящий порше Паркера умчался со стоянки. Трэвис прикурил сигарету.
— Теперь ты можешь идти, Мер.
Она дернула меня за юбку.
— Пошли, Эбби.
— Почему бы тебе не остаться, Эбс? — прошипел он.
Я кивнула Америке, чтобы она шла, и та неохотно подчинилась. Скрестив руки на груди, я приготовилась к ссоре, чтобы наброситься на него после неизбежной нотации. Трэвис несколько раз затянулся, и когда стало очевидно, что он не собирается ничего объяснять, мое терпение лопнуло.
— Зачем ты это сделал? — спросила я.
— Зачем? А затем, что он лапал тебя прямо перед моим домом! — воскликнул он.
Его взгляд был расфокусированным, и я могла видеть, что он не в состоянии вести рациональный разговор.
— Может, я и делю с тобой комнату, но что и с кем я делаю — это мое личное дело, — произнесла я спокойным голосом.
Трэв бросил сигарету на землю.
— Ты достойна гораздо лучшего, Голубка. Не позволяй ему отрахать тебя в машине, как дешевую шлюху.
— Я не собиралась заниматься с ним сексом!
Трэвис указал на пустое место, где чуть ранее стояла машина Паркера.
— Тогда что вы там делали?
— Разве ты никогда ни с кем просто не обжимался, Трэвис? Неужели ты просто не проводил с кем-нибудь хорошо время, не заходя дальше?
Он нахмурился и покачал головой, словно я несла полный бред.
— Какой в этом смысл?
— Большинство людей его видят… особенно те, у кого свидание.
— Окна запотели, машина покачивалась… о чем я должен был подумать? — произнес он, снова махнув рукой в сторону пустого парковочного места.
— Может, тебе стоит прекратить шпионить за мной!
Он потер лицо и покачал головой.
— Я не могу это выносить, Голубка. Мне кажется, что я схожу с ума.
Я всплеснула руками, шлепнув ими по бедрам.
— Чего ты не можешь выносить?
— Если ты спишь с ним — я не хочу об этом знать. Я на долгий срок попаду в тюрьму, если узнаю, что он… просто не рассказывай мне.
— Трэвис! — я вскипела. — Не могу поверить, что ты сказал это! Это большой шаг для меня!
— Да-да, все девчонки так говорят!
— Я не беру в расчет шлюх с которыми ты имеешь дело! Я говорю о себе! — произнесла я, прижав руку к груди. — Я еще не… тьфу! Не бери в голову. — Я попыталась уйти от него, но он схватил меня за руку, разворачивая к себе лицом.
— Ты еще не что? — спросил он, слегка покачиваясь. Я не ответила… я не обязана была это делать. Я увидела, как его лицо озарило понимание, и Трэв рассмеялся.
— Ты девственница?
— И что? — сказала я, чувствуя, как кровь прилила к щекам.
Он отвел от меня взгляд, затем сосредоточился на мне и снова потерял зрительный контакт, пытаясь создать мыслительную деятельность, несмотря на выпитый виски.
— Вот почему Америка была так уверена, что у тебя все произойдет не слишком быстро.
— В старших классах я четыре года встречалась с одним парнем. Он был честолюбивым баптистом молодежного служения! Этого никогда не происходило!
Гнев Трэвиса исчез, и в глазах появилось облегчение.
— Молодежного служения? И что же случилось с его заработанным тяжелым трудом воздержанием?
— Он хотел жениться и остаться… в Канзасе. А я нет. — Мне отчаянно хотелось сменить тему. Веселье в глазах Трэвиса было довольно оскорбляющим. Я не хотела, чтобы он копался в моем прошлом.
Подойдя, он заключил мое лицо в свои ладони.
— Девственница, — произнес он, качая головой. — Никогда бы не подумал, учитывая, как ты танцевала в «Красной двери».
— Очень смешно, — сказала я, топая вверх по ступеням. Трэвис попытался последовать за мной, но споткнулся и упал, перекатился на спину и истерически захохотал.
— Что ты делаешь? Поднимайся! — сказала я, помогая ему встать на ноги. Он обнял меня за шею, и я помогла ему подняться по лестнице. Шепли и Америка были уже в кровати, поэтому он них не приходилось ждать помощи, и я скинула туфли, чтобы не сломать лодыжки, пока веду Трэвиса в спальню. Он повалился спиной на кровать, увлекая меня за собой.
Когда мы приземлились, мое лицо оказалось всего лишь в нескольких дюймах от его. Выражение лица Трэвиса внезапно стало серьезным. Он потянулся вверх, едва не поцеловав меня, но я оттолкнула его. Трэвис нахмурил брови.
— Отвянь, Трэв, — сказала я.
Он крепко прижимал меня к себе, пока я не перестала с ним бороться, а затем потянул лямку моего платья, спуская ее с плеча.
— Как только слово «девственница» слетело с твоих прекрасных губ… у меня появилось внезапное желание помочь тебе освободиться от платья.
— Знаешь, это печально. Двадцать минут назад ты был готов убить за это Паркера, поэтому не будь лицемером.
— К черту Паркера. Он не знает тебя, как я.
— Трэв, перестань. Снимай свою одежду и забирайся в постель.
— Именно об этом я и говорю, — усмехнулся он.
— Сколько ты выпил? — спросила я, наконец, заняв прочное положение между его ног.
— Достаточно, — он улыбнулся, потянув подол моего платья.
— Вероятно, достаточно было целый галлон назад, — сказала я, хлопнув его по руке. Я уперлась коленом в матрас и потянула его футболку. Трэвис снова потянулся ко мне, но я схватила его запястье, принюхиваясь к резкому смраду в воздухе. — Боже, Трэв, от тебя несет «Джеком Дэниелсом».
— «Джим Бимом», — поправил меня Трэв с пьяным кивком.
— Пахнет горелым деревом и химикатами.
— И на вкус ощущается также, — он рассмеялся. Я расстегнула его ремень и вытащила из петлей штанов. От этого движения он снова рассмеялся, а затем поднял голову, чтобы посмотреть на меня. — Лучше береги свою девственность, Голубка. Ты же знаешь, что мне нравится грубость.
— Заткнись, — сказала я, расстегнув его джинсы и спуская их по бедрам, а затем по ногам. Я бросила их на пол и встала, уперев руки в боки и тяжело дыша. Ноги Трэвиса свисали с края кровати, глаза были закрыты, а дыхание было ровным и глубоким. Он отключился.
Я сделала глубокий вдох и подошла к шкафу, качая головой, копаясь в нашей одежде. Расстегнув платье, я стянула его по бедрам, позволяя упасть ему к лодыжкам. Отбросив его ногой в угол, я освободила волосы от хвоста и встряхнула их.
Шкаф ломился от нашей с ним одежды, и я сдула волосы с лица, копаясь в этом беспорядке в поисках своей футболки. Когда я сняла одну с вешалки, Трэвис врезался мне в спину, обняв руками меня за талию.
— Ты до усрачки напугал меня! — выразила я недовольство.
Он провел руками по моей коже. Я отметила, что они ощущаются совсем иначе — медленные и осторожные. Я закрыла глаза, почувствовав, как он притянул меня к себе, зарылся в волосы и уткнулся носом в шею. Чувствуя его обнаженную кожу, мне понадобилось время, чтобы запротестовать.
— Трэвис…
Он перекинул мои волосы на одну сторону и провел губами по спине от одного плеча до другого, расстегивая застежку бюстгальтера. Трэвис поцеловал меня в основание шеи, и я закрыла глаза — теплая нежность его губ ощущалась слишком хорошо, чтобы его останавливать. Из его горла вырвался тихий стон, когда он прижался ко мне тазом, и я через его боксеры смогла ощутить, как же сильно он меня хотел. Я затаила дыхание, зная, что от большого шага, против которого несколько минут назад я была против, нас отделяли лишь два тоненьких клочка ткани.