— Ты в порядке?
Он вошел и упал на колени передо мной.
— Извини, Эбби. Извини, — сказал он, обняв меня за талию и уткнувшись головой в мои колени.
Я прижала его голову руками и взглянула на Америку.
— Я э-э… пойду, — сказала она, неловко хватаясь за дверную ручку.
Кара протерла глаза и вздохнула, а затем схватила свою душевую сумку.
— Я всегда очень чистая, когда ты рядом, Эбби, — проворчала она, хлопнув дверью.
Трэвис посмотрел на меня.
— Я знаю, что схожу с ума, когда дело касается тебя, но видит Бог, что я стараюсь, Голубка. Я не хочу все испортить.
— Тогда не делай этого.
— Ты знаешь, что это трудно для меня. Я чувствую, как будто ты в любую секунду выяснишь, какой я кусок дерьма и бросишь меня. Когда ты танцевала прошлой ночью, я увидел, что десяток разных парней наблюдают за тобой. Ты идешь к бару, и я вижу, как ты благодаришь того парня за выпивку. Затем, тот козел на танцполе хватает тебя.
— Я ведь не бросаюсь с кулаками на девушек, с которыми ты разговариваешь. Я не могу оставаться взаперти все время. Ты должен умерить свой пыл.
— Я сделаю это. Никогда раньше мне не нужна была девушка, Голубушка. Я не привык чувствовать что-то подобное к кому-либо… к кому угодно. Если ты будешь терпелива со мной, то, клянусь, я все сделаю.
— Давай кое-что проясним, ты не кусок дерьма, ты замечательный. Не имеет значение, кто покупает мне напитки, или, кто приглашает меня танцевать, или, кто флиртует со мной. Домой я иду с тобой. Ты попросил доверять тебе, а сам, кажется, не доверяешь мне.
Он нахмурился.
— Это не правда.
— Если ты думаешь, что я брошу тебя ради первого встречного парня, тогда ты мне не сильно доверяешь.
Он усилил свою хватку.
— Я не достаточно хорош для тебя, Голубка. Это не значит, что я не доверяю тебе, я просто готовлюсь к неизбежному.
— Не говори так. Когда мы одни, ты — замечательный. У нас все замечательно. Но потом ты позволяешь всем остальным разрушить это. Я не ожидаю от тебя кардинальной перемены, но тебе придется выработать свою позицию. Ты не можешь размахивать кулаками каждый раз, когда кто-нибудь посмотрит на меня.
Он кивнул.
— Я сделаю все что ты хочешь. Просто… скажи, что любишь меня.
— Ты знаешь, что это так.
— Мне нужно услышать это, — сказал он, сдвигая брови.
— Я люблю тебя, — сказала я, касаясь своими губами его. — Теперь перестань вести себя, как ребенок.
Он засмеялся, залезая со мной в кровать. Мы провели следующий час на том же месте под одеялом, хихикали и целовались, едва заметив, когда Кара вернулась из душа.
— Ты не мог бы выйти? Мне нужно одеться, — попросила она Трэвиса, затягивая халат.
Он поцеловал меня в щеку, а потом вышел в коридор.
— Увидимся через минуту.
Я откинулась на подушку, наблюдая, как Кара роется в своем шкафу.
— Что такая счастливая? — проворчала она.
— Ничего, — вздохнула я.
— Ты знаешь, что такое созависимость, Эбби? Твой друг — главный пример, и это жутко, учитывая, что он перешел от полного отсутствия уважения к женщинам к осознанию, что ты нужна ему как воздух.
— Может, так и есть, — сказала я, не давая ей возможности испортить мне настроение.
— Тебе разве не интересно, почему так? Я хочу сказать… он переспал с половиной девушек нашего университета. Почему ты?
— Он говорит, что я другая.
— Само собой. Но почему?
— А почему тебя это волнует? — резко ответила я.
— Опасно так сильно нуждаться в ком-то. Ты пытаешься спасти его, а он надеется, что ты в состоянии это сделать. Вы двое — настоящая катастрофа.
Я улыбнулась, глядя в потолок.
— Не имеет значение, как и почему это случилось. Когда тебе хорошо, Кара… это прекрасно.
Она закатила глаза.
— Ты безнадежна.
Трэвис постучал в дверь, и Кара впустила его внутрь.
— Я собираюсь пойти в общую гостиную, позаниматься. Удачи вам, — сказала она самым неискренним голосом, на который только была способна.
— Что это было? — поинтересовался Трэвис.
— Она сказала, что мы с тобой — настоящая катастрофа.
— Расскажи мне что-то новое, — улыбнулся он.
Внезапно, его взгляд стал серьезным, и он нежно поцеловал мою кожу за ухом.
— Почему бы тебе не поехать домой со мной?
Я обвила рукой его шею и вздохнула, почувствовав, как мягкие губы Трэвиса касаются моей кожи.
— Думаю, я останусь здесь. Я и так постоянно живу в твоей квартире.
Он поднял голову.
— А что? Тебе там не нравится?
Я коснулась его щеки и вздохнула. Он так быстро начинал волноваться.
— Конечно, нравится, но я не живу там.
Он провел кончиком носа по моей шее.
— Я хочу, чтобы ты была там. Я хочу, чтобы ты была там каждую ночь.
— Я не перееду к тебе, — сказала я, качая головой.
— Я не просил тебя переезжать ко мне. Я сказал, что хочу, чтобы ты была там.
— Это то же самое! — засмеялась я.
Трэвис нахмурился.
— Ты, правда, не останешься сегодня ночью у меня?
Я покачала головой, и он прошелся взглядом по стене к потолку. Я практически видела, как у него в голове вращаются шестеренки.
— Что ты замышляешь? — спросила я, сузив глаза.
— Я пытаюсь придумать новое пари.
Глава 12Двое в своем роде
Я закинула в рот крохотную белую таблетку и проглотила ее, запивая большим стаканом воды. Я стояла посреди комнаты Трэвиса в одних трусах и бюстгальтере, собираясь надеть ночную рубашку.
— Что это? — спросил Трэвис, лежа в кровати.
— Э-э… Ты имеешь ввиду мою таблетку?
Он нахмурился.
— Что за таблетка?
— Таблетка, Трэвис. Ты все-таки должен пополнить своей верхний ящик, чтобы последнее, о чем я беспокоилась, был мой цикл.
— А-а.
— Кто-то из нас двоих должен быть ответственным, — сказала я, приподняв брови.
— Боже мой, какая же ты сексуальная, — сказал Трэвис, прижимая руку к голове. — Самая красивая девчонка Восточного Универа — моя девушка. Это безумие.
Я закатила глаза и, натянув через голову фиолетовую шелковую ночную рубашку, залезла к нему в постель. Устроившись у него между ног, я поцеловала его в шею и захихикала, когда он откинул голову назад и ударился ею о спинку кровати.
— Опять? Ты меня убьешь, Голубка.
— Ты не можешь умереть, — сказала я, покрывая его лицо поцелуями. — Ты чертовски злобен.
— Нет, я не могу умереть, потому что слишком много ослов лезут из кожи вон, чтобы занять мое место! Я могу жить вечно лишь им назло!
Я захихикала, и он перевернул меня на спину. Его палец скользнул под тонкую фиолетовую ленту, завязанную у меня на плече, и стянул ее вниз по руке, целуя открывшийся участок кожи.
— Почему я, Трэв? — он откинулся назад, ища мои глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты был со всеми этими девушками, отказывался остепенится, отказывался даже взять номер телефона… так почему я?
— Откуда такие мысли? — он погладил меня большим пальцем по щеке. Я пожала плечами.
— Мне просто любопытно.
— А почему я? У тебя есть половина парней Восточного университета, которые только и ждут, когда я все испорчу.
Я сморщила нос.
— Это неправда. Не меняй тему.
— Это правда. Если бы я не бегал за тобой с самого начала учебного года, вокруг тебя бы было больше поклонников, чем один Паркер Хейз. Он просто слишком погружен в себя, чтобы бояться меня.
— Ты избегаешь моего вопроса! И могу заметить, что неудачно.
— Окей! Почему ты? — улыбка появилась на его лице и он наклонился, чтобы прикоснуться своими губами к моим. — Я запал на тебя в ту ночь во время первого боя.
— Что? — спросила я с сомнением на лице.
— Это правда. Ты в том кардигане, вся в крови, выглядела совершенно нелепо, — усмехнулся он.
— Спасибо.
Его улыбка исчезла.
— Это случилось, когда ты посмотрела на меня. В тот момент. Твои глаза были широко раскрыты, невинный взгляд… без притворства. Ты не смотрела на меня, как на Трэвиса Меддокса, — сказал он, закатывая глаза на свои же слова. — Ты смотрела на меня, как… не знаю, на человека, я думаю.
— Экстренное сообщение, Трэв. Ты человек.
Он откинул челку с моего лба.
— Нет, прежде чем появилась ты, Шепли единственный, кто ко мне так относился. Ты не вела себя неловко, не пыталась флиртовать и не проводила пальцами по волосам. Ты видела меня.
— Я была настоящей сукой с тобой, Трэв.
Он поцеловал мою шею.
— Именно это и стало решающим.
Я провела ладонями по его спине и скользнула ими под боксеры.
— Надеюсь, что скоро с возрастом это пройдет. Я даже не думаю, что устану от тебя.
— Обещаешь? — спросил он, улыбаясь.
На ночном столике у него зазвонил телефон, и он с улыбкой приложил его к уху.
— Да? О, нет, черт возьми. Со мной тут Голубка. Мы как раз собираемся лечь спать… Заткнись, к черту, Трент, это не смешно… Серьезно? Что он делает в городе? — Он посмотрел на меня и вздохнул. — Хорошо. Мы будем там через полчаса… То, что слышал, мешок с дерьмом. Потому что я никуда не хожу без нее, вот почему. Хочешь, чтобы я набил тебе морду, когда приеду?
Трэвис повесил трубку и покачал головой.
Я приподняла брови.
— Это был самый странный разговор, который я когда-либо слышала.
— Это Трент. Томас в городе, и у моего отца сегодня ночь покера.
— Ночь покера? — сглотнула я.
— Ага, и обычно они забирают у меня все деньги. Чертовы мошенники.
— Я встречаюсь с твоей семьей через тридцать минут?
Он посмотрел на часы.
— Если быть точным, через двадцать семь.
— Боже мой, Трэвис! — завопила я, выскакивая из кровати.
— Что ты делаешь? — вздохнул он.
Я порылась в шкафу, вытащила джинсы и, подпрыгивая, натянула их. Затем стянула через голову ночную рубашку, бросив ее в лицо Трэвису.
Он снял ее с глаз и рассмеялся над моей отчаянной попыткой выглядеть прилично. Я схватила черную рубашку с V-образным вырезом, натянула на себя, а потом побежала в ванную почистить зубы и расчесать волосы. Трэвис подошел ко мне сзади, полностью одетый и готовый, и обвил руками меня за талию.