— Ну-ка повтори! Что, слабо, сука! — Лекси спряталась за спиной своего парня, шокированная реакцией Мер.
— Лучше одеть намордник на свою девушку, Брэд. — предупредил Трэвис.
Двумя песнями позже, волосы на моем затылке взмокли и отяжелели. Трэвис поцеловал мою кожу прямо рядом с ухом.
— Пошли, Голубка. Мне надо покурить.
Он провел меня к лестнице и захватил мое пальто перед тем, как подняться на второй этаж. Мы вышли на балкон и обнаружили там Паркера с его девушкой. Она была выше меня, ее короткие темные волосы были откинуты назад и заколоты. Я тут же заметила ее туфли на острой шпильке, надетые на ногу, которую она закинула на бедро парня. Она стояла спиной к стене, и когда Паркер нас заметил, то быстро убрал руку у нее из-под юбки.
— Эбби, — запыхавшись, сказал он удивленным голосом.
— Привет, Паркер, — я попыталась подавить смешок.
— Как, эм… как у тебя дела?
Я вежливо улыбнулась.
— Замечательно, а у тебя?
— Эм… — он посмотрел на свою девушку, — Эбби, это Эмбер. Эмбер… Эбби. — Та самая Эбби? — спросила она.
Паркер смутился и быстро кивнул. Эмбер, с отвращением на лице, пожала мне руку, а затем перевела взгляд на Трэвиса и посмотрела так, будто увидела врага.
— Приятно познакомиться… наверное.
— Эмбер, — в голосе Паркера послышалось предупреждение.
Трэвис засмеялся, и открыл для них двери. Паркер схватил Эмбер за руку, и они скрылись в доме.
— Это было… так неловко, — я покачала головой и спрятала руки в рукава, облокачиваясь на перила. Было холодно и на улице гуляло всего несколько пар.
Трэвис все еще улыбался. Даже Паркер не смог испортить ему настроение.
— По крайней мере, он не делает попыток вернуть тебя.
— Мне кажется, он не столько пытался вернуть меня, сколько держать подальше от тебя.
Трэвис сморщил нос.
— Однажды, он отвел одну девушку домой, после меня. Теперь он ведет себя так, будто взял за привычку приставать к ним и спасать каждую первокурсницу, которую я поимел.
Я сердито посмотрела на него уголком глаза.
— Я тебе когда-нибудь говорила, как сильно я ненавижу это слово?
— Прости, — сказал он, прижимая меня к себе.
Он подкурил сигарету и сделал глубокий вдох. Струйка дыма, которую он выдохнул, была тоньше, чем обычно — она смешалась с морозным зимним воздухом. Он повернул руку и долго вглядывался в свое запястье.
— Это очень странно, если я скажу, что эта новая тату не стала моей любимой, но я чувствую себя спокойнее, зная, что она там?
— Довольно странно, — брови Трэвиса взметнулись и я засмеялась. — Шучу. Не могу сказать, что я тебя понимаю, но это мило… в стиле Трэвиса Мэддокса.
— Если мне так хорошо от того, что оно на моей руке, то я даже не могу представить, как я себя почувствую, когда надену кольцо тебе на палец.
— Трэвис…
— Через четыре или, возможно, пять лет, — добавил он.
Я втянула воздух.
— Нам нужно сбавить обороты. Сильно сбавить.
— Не начинай, Голубка.
— Если мы будем продолжать в том же духе, то я окажусь голой-босой и с ребенком в животе еще до окончания университета. Я не готова съехаться с тобой, не готова к кольцу, и я определенно не готова остепениться.
Трэвис схватил меня за плечи и повернул лицом к себе.
— Это же не разговор на тему «Я хочу встречаться с другими парнями», так ведь? Потому что я не собираюсь тебя ни с кем делить. Нет, черт возьми.
— Я не хочу никого другого, — раздраженно сказала я. Он расслабился и убрал руки с моих плеч, хватаясь за перила.
— Тогда, что ты имеешь ввиду? — спросил он, глядя на горизонт.
— Я имею ввиду, что нам нужно притормозить. Вот и все, — он кивнул, явно недовольный. Я дотронулась до его руки. — Не злись.
— Такое чувство, что мы делаем шаг вперед и два шага назад, Голубка. Каждый раз, когда я думаю, что мы понимаем друг друга, ты закрываешься от меня. Я не понимаю… большинство девушек просто выносят мозги своим парням, чтобы они стали серьезными, поговорили о своих чувствах, сделали следующий шаг…
— Я думала, мы решили, что я не похожа на большинство девушек.
Он разочаровано опустил голову.
— Я устал гадать. Как ты себе представляешь, к чему это все идет, Эбби?
Я прижалась губами к его рубашке.
— Когда я думаю о своем будущем, я вижу тебя.
Трэвис расслабился и прижал меня ближе к себе. Мы оба стали наблюдать за облаками, дрейфующими по ночному небу. Темное здание университета было усеяно светильниками. Гости вечеринки грели руки в плотных рукавах своего пальто, пытаясь сохранить тепло дома братства.
Я заметила то самое спокойствие в глазах Трэвиса, которое удостоилась увидеть всего пару раз, и мне пришло в голову, что, как и в прошлые разы, его довольное выражение было результатом моих действий.
Я видела, какую неуверенность в себе испытывали люди, переживая одну полосу неудач за другой; мужчин, которые боялись своей собственной тени. Было легко бояться темной стороны Вегаса, которой, казалось, никогда не касался неоновый свет и блеск огней. Но Трэвис Мэддокс не боялся драться, или защищать кого-то, о ком он заботится, или смотреть в сердитые глаза униженных женщин, которых он использовал. Он мог спокойно зайти в комнату и смотреть сверху вниз на человека в два раза больше него самого, будучи уверенным, что никто не может и притронуться к нему — что он был непобедим, и никто не сможет заставить его упасть.
Он ничего не боялся. Пока не встретил меня.
Я стала той частью его жизни, которая была неизвестной, темной лошадкой, переменной, которую он не мог контролировать. Независимо от того, сколько счастья я ему принесла, в другое время каждого дня, волнение, которое он чувствовал без меня, было в десять раз хуже, чем в моем присутствии. Гнев, который одолевал его и раньше, сейчас становился все труднее управляемым. Становясь уже не таинственным и специфическим. Я стала его слабостью.
Так же, как и для своего отца.
— Эбби! Вот ты где! Я искала тебя повсюду! — сказала Америка, вваливаясь через дверь. Она подняла свой мобильный телефон. — Я только что разговаривала по телефону со своим отцом. Мик звонил им прошлой ночью.
— Мик? — мое лицо исказилось от отвращения. — Зачем он звонил им? Америка подняла брови, как-будто я должна была знать ответ.
— Твоя мать все еще донимает его.
— Что он хотел? — спросила я, чувствуя боль. Она поджала губы.
— Узнать, где ты.
— Они не сказали ему, не так ли?
Лицо Америки исказилось.
— Он твой отец, Эбби. Папа чувствовал, что он имел право знать.
— Он собирается приехать сюда, — сказала я, чувствуя, как глаза горят. — Он собирается приехать сюда, Мер!
— Я знаю! Прости! — сказала она, пытаясь обнять меня. Я отстранилась от нее и закрыла лицо руками. Знакомая пара сильных рук легла на мои плечи.
— Он тебе не навредит, Голубка, — сказал Трэвис. — Я не позволю ему.
— Он найдет способ, — сказала Америка, с тяжелым взглядом. — Всегда находит.
— Я должна выбраться отсюда.
Я накинула на себя пальто и потянула за ручку французских дверей. Я была слишком расстроена, чтобы останавливаться не пытаться одновременно толкнуть дверь и нажать на ручку. Как только по моим замерзшим щекам потекли слезы разочарования., Трэвис накрыл своей рукой мою. Он надавил, помогая мне нажать на ручку, а другой рукой открыл дверь. Я посмотрела на него, осознавая, как глупо себя веду, ожидая увидеть замешательство или разочарование на его лице, но, вместо этого, он смотрел на меня с пониманием.
Трэвис приобнял меня рукой и мы прошли в дом, спустившись по лестнице и пробравшись сквозь толпу к входной двери. Трое пытались заговорить со мной, пока я четко двигалась к выходу.
Америка вытянула руку и схватила мое пальто, останавливая меня.
— Эбби! — прошептала она, показывая на небольшую группку людей.
Они столпились вокруг взрослого, растрепанного мужчины, который отчаянно указывал на дом, держа в руках фотографию. Пары кивали, обсуждая фотографии друг с другом.
Я подбежала к мужчине и выхватила фотографию из его рук.
— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
Толпа рассеялась, входя в дом, а Шепли с Америкой стали по обе стороны от меня. Трэвис обхватил меня за плечи.
Мик посмотрел на мое платье и щелкнул языком в неодобрении.
— Ну, ну, Пирожок. Ты можешь увезти девушку из Вегаса….
— Заткнись. Заткнись, Мик. Просто повернись, — я указала за его спину. — И иди туда откуда пришел. Я не хочу тебя здесь видеть.
— Я не могу, Пирожок. Мне нужна твоя помощь.
— Что еще нового? — усмехнулась Америка.
Мик прищурился, глядя на Америку, а затем посмотрел на меня.
— Ты выглядишь ужасно симпатичной. Ты выросла. Я бы не узнал тебя на улице.
Я вздохнула, раздраженная бестолковостью нашего разговора.
— Чего ты хочешь? Он поднял руки вверх и пожал плечами.
— Похоже, я попал в небольшую передрягу, детка. Старику-отцу нужны деньги.
Я закрыла глаза.
— Сколько?
— Я отлично справлялся. Правда. Мне просто понадобилось одолжить немного, чтобы продолжить игру, и… ну, ты знаешь.
— Я знаю, — отрезала я. — Сколько тебе нужно?
— Двадцать пять.
— Вот дерьмо, Мик, двадцать пять сотен? Если ты уберешь свою задницу отсюда… Я дам их тебе прямо сейчас. — сказал Трэвис, доставая бумажник.
— Он имеет ввиду двадцать пять тысяч, — сказала я, глядя на своего отца.
Глаза Мика сканировали Трэвиса.
— Кто этот клоун?
Брови Трэвиса взлетели, он перевел взгляд со своего бумажника, и я почувствовала давление на спину, но он сдержался.
— Теперь я понимаю, почему такой умный парень как ты, обращается к своей дочери-подростку, чтобы та дала ему денег.
Прежде, чем Мик смог что-то сказать, я вытащила мобильный телефон.
— Кому ты должен на этот раз, Мик?
Мик почесал свои жирные седые волосы.
— Ну, это смешная история, Пирожочек…
— Кому? — закричала я.