Шуршание стало еще отчетливей, и Уилл вроде бы принял сидячее положение. Я представила его обнаженным, с собравшейся на бедрах простыней, а его кожа хранила тепло ото сна.
Я так скучала по дому, что едва могла справиться со своими чувствами.
— Нет-нет. Я на все сто готов к разговору, — сказал он. — Даже в каком-то предвкушении.
— Хорошо, — сказала я и выдохнула. Чувствовала, как сердце скачет галопом в груди, осознавая, что вот он, решающий момент. — Может, подождешь до моего приезда? Чтобы мы с глазу на гла…
— Ханна, — со смехом произнес Уилл. — Я готов провести с тобой вечность. Давай, говори.
— Хорошо, хорошо. М-м… Да, как я уже говорила, не могу представить тебя в Беркли. Да и в Пасадене тоже. Калтех — крутой универ, но не для меня. Не для нас. Ты согласен?
— Более чем, Слива.
— Знаю, мы ждем ответа от нескольких университетов, но, думаю, мне нравится Гарвард. У них замечательная программа, и это, вне сомнений, первоклассный универ. Зарплата чуть меньше, чем в Принстоне, но здесь у меня будет право голоса. И хотя Нью-Джерси, конечно, самый удачный вариант, с тем чтобы найти жилье и устроить свою жизнь…
— Ты знаешь, что для меня это не главное, — перебил меня он. — Ты всю сознательную жизнь строила карьеру, поэтому не можешь заниматься тем, что кажется легче.
— Знаю, и спасибо, что понимаешь меня в этом. Уже вижу тебя награжденным чередой минетов за то, насколько ты потрясающий и понимающий супруг. Я люблю тебя.
— И я тебя, — он сделал паузу. — Так, значит, Гарвард? — спросил Уилл. Невозможно было не заметить надежду, с которой он это произнес.
— Думаю, да. Они реально заинтересованы во мне. К тому же, надеюсь, там мне будет удобно… все совмещать. Именно в этом я и нуждаюсь. В балансе. Ты же знаешь, да? — сказала я, улыбаясь в темной комнате отеля.
— Баланс. Звучит охуенно. Значит, переезжаем в Бостон, да?
— Думаешь, ты будешь там счастлив?
— Я буду счастлив везде, где есть ты, — ответил он, и я была уверена, что Уилл тоже улыбался.
Если эта идея с Гарвардом провалится, мы с Уиллом, определенно, не вернемся к статусу профессиональных перебежчиков.
В первые выходные после Калтеха и всего за три дня до медового месяца мы проснулись, вместе сварили кофе, отправились на пробежку, встретились с друзьями за поздним завтраком и поехали домой. И тут начался хаос.
К 11 утра мы не сделали ничего, кроме того, что заставили всю гостиную картонными коробками. Каким-то образом я умудрилась приклеить свой конский хвост к коробке, и когда Уилл наконец нашел меня, тщетно пытающуюся отодрать скотч от волос, все закончилось мной, распростертой на кофейном столике, и демонстрацией талантов его искусного языка.
Сама не поняла, как это произошло.
Но я не жалуюсь.
В спальне мы решили сложить коллекцию комиксов Уилла в стопку.
Обычно прикроватный столик — кладовая порно-журналов у большинства мужчин.
И наблюдая, как Уилл собирает свои драгоценные комиксы выпуск на выпуском, а затем благоговейно складывает их на кровати с каким-то туманом и безумием в глазах, я поняла, что его реакция на порно в точности такая же.
Плюхнувшись на кровать, я принялась листать один из комиксов. Боковым зрением заметила, что Уилл, нахмурившись, наблюдает на мной, а уголок его рта приподнялся в ухмылке.
— Ханна, — сказал он, аккуратно убирая парочку из тех комиксов, на которые я, возможно, прилегла. — Осторожней, детка. Некоторые из них старше тебя.
— О, да. Извини.
Уилл начал аккуратно складывать их в коробки, а я взяла выпуск с самой сисястой героиней на обложке.
— Серьезно, Уилл? — спросила я, показывая ему. Благодаря довольно приличному вырезу-декольте, ее грудь практически вываливалась из костюма. — Я видела много странных костюмов на этих девчонках, но этот — просто умора, граничащая с порнухой. Как она собирается победить преступность в таком прикиде?
— О! Вот он, — полностью проигнорировав мои слова и начав листать журнал, сказал Уилл. — Я его сто лет не видел.
— И какая, черт возьми, у нее сила? Колошматить мужиков сисяндрами? А что она напялила? Думаю, я в душе и то больше прикрыта.
— Это Пауэр Гёрл. И костюм она напялила не просто так, а с определенной целью.
— Чтобы молодняк мог подрочить, не разоряясь на порно?
Когда он промолчал, у меня глаза на лоб полезли.
— Да нихрена ж себе! — воскликнула я.
— Думаю, возьму его, — пробормотал Уилл, продолжая укомплектовывать коробки с гораздо меньшей осторожностью, чем минуту назад.
Я плюхнулась на живот, хихикая.
— Погоди, я расскажу Максу, что ты мастурбировал на комиксы, вот будет ржака.
— Ханна, большинство парней этим и занимаются. Журналы как бы помогают поддерживать квалификацию.
— Ладно, но теперь мне уже не так смешно. Однако сейчас я как нельзя лучше понимаю твое помешательство на сиськах.
И вот так, к половине первого все закончилось сексом на стопке старых комиксов. Он мог в этом и не признаваться, но я знала, что живущий в душе Уилла подросток сейчас вычеркнул еще один пункт из своего списка важнейших желаний.
К пяти часам Уилл разбирался с коробкой книг в гостиной, когда я проходила мимо него на кухню.
— Нужна помощь? — поинтересовался он, положив огромный учебник по структурной биологии и кивнув в сторону моей коробки.
— Нет, она легкая. Всего лишь нижнее белье, но я поняла, что надо бы разобраться и с ним, — сказала я. — Ты тут случайно журнальчик со своей Пауэр Гёрл не припрятал?
— Юмористка, — пробормотал он, потащившись за мной.
— Могу оставить вас на пару минут, — радушно предложила я, обращаясь к нему через плечо.
Поставила коробку на столешницу и начала копаться в белье. Уилл встал рядом.
— О, эти я помню, — заметил он, когда я достала пару атласных трусиков.
— Правда?
— Они были на тебе, когда мы приезжали на Пасху в дом твоих родителей.
И да, это была та самая роковая поездка, когда никто из моих родных не знал, что мы с Уиллом находимся на неопределенной стадии отношений. Я заманила его к себе в комнату и убедила заняться сексом без презерватива, пока члены моей семьи, понятное дело, тусовались внизу.
Господи. Когда Дженсен постучал в дверь, у Уилла вся жизнь промелькнула перед глазами.
— Ты умудрился забыть купить сегодня стиральный порошок, а об этом помнишь? — спросила я.
— Ага, ну… — Уилл был немного выше меня, и даже стоя позади, мог заглядывать мне через плечо. — Можно? — наконец спросил он, показывая рукой на коробку.
— Валяй, — сказала я и направилась к холодильнику, где достала из морозилки пинту мороженого. С ложкой в руке запрыгнула на столешницу рядом с ним и открыла крышку.
Он вытаскивал пару за парой, поигрывая бровями и целуя мой набитый рот, вспоминая что-то хорошее. Выяснилось, что разбирать вещи намного веселее, нежели их собирать.
— Погоди-погоди, — сказал он, разглядывая простенькие трусики на дне коробки. — Почему я раньше их не видел?
Я зачерпнула мороженого и поднесла ложку ко рту.
— Потому что это мои трусики на случай Пожарной тревоги.
Он тут же встретился со мной взглядом.
— На какой случай?
— На случай месячных.
Кивнув с невозмутимым выражением лица, Уилл повернулся к коробке.
— Усек.
— Иногда ты настолько прогрессивный и в струе времени, что выглядишь немного глупо. Мило, но глупо.
Он снова взглянул на меня, криво улыбаясь.
— У тебя есть особое бельишко для Пожарной тревоги, а я, значит, глупый?
Я пожала плечами.
— Ну да.
Он моргнул пару раз.
— А зачем?
— В эти дни я не хочу испортить свое хорошее белье, хотя у меня его и в аспирантуре не было, — фыркнула, слизывая с ложки мороженное. — Никто тогда его не видел. Знаешь, я даже помню, как на Кикстартер какой-то парень замутил фишку со Спецтруселями. У них всех были названия, например, «Протечная неделя» или «Вагина-мечта-вампира». Думаю, была даже пара штук с надписью: «Рембо. Первая кровь», и фотка единорога после мордобоя, — я поднесла кусочек брауни ко рту, заметив, что Уилл не сводит с меня глаз и остановилась. — Что?
— Не могу понять, это ужасно или невероятно гениально.
Я кивнула, откусила и проглотила печенье, что было в мороженом, а потом ответила:
— Если я правильно помню, все было сделано для того, чтобы женщинам не пришлось отбиваться от нежеланных сексуальных приглашений на этой неделе. Поэтому, вместо того чтобы говорить: «Прости, малыш, у меня эти дни!» — ты просто показываешь на значок рядом со своей вагиной, что, мол, вход воспрещен: «Пожарная тревога».
Я взмахнула ложкой, выписывая букву V и указывая на свой пах, а затем зачерпнула еще мороженого.
— Ты всегда была такая странная?
Я непонимающе уставилась на него.
Он взял в руки пару хлопковых трусиков-шортиков.
— А с этими то что не так?
Соскочив со столешницы, я схватила их и кинула обратно в коробку.
— Ничего особенного. Просто они напоминают мне трусы моей мамы.
— Ага. Ну все. Теперь ты обломала мне с ними кайф.
Я засмеялась и бросила их в него.
— Обломала? Я очень ленивая, и если бы не Хлои, наверное, таскала одну и ту же пару трусов, пока не растянутся. Но если серьезно, то эти не возбудят ни одного парня.
— Ты, видимо, не понимаешь мужчин. Особенно, того самого мужчину.
— Не? — хихикнула я.
— Не-а, — сказал он, потянувшись за парой желтых трусиков. — Мне не страшны месячные, и ты можешь нацепить на себя хоть пять самых отвратительных трусов, которые только видело человечество, а я по-прежнему буду считать тебя секси.
— Правда, что ли?
Уилл забрал у меня ложку с мороженным и отправил в рот.
— Абсолютно.
Двадцать минут спустя я вышла из нашей комнаты — в одной майке и пяти самых стремных трусах из серии «Добро пожаловать в Кроволенд», какие у меня были — и села на диван напротив телевизора.