Вот соседка и уговорила ее отправить Риту в деревню, к своей матери.
В другое время мать ни за что не стала бы одалживаться, но тогда она была согласна на все.
Мать соседки жила на севере области, в Афанасьевском районе, в деревне Гордино. И фамилия там была одна у всех — Гордины. Все по очереди пасли овец и коров. Баба Нюра, у которой жила в то лето Рита, брала ее с собой каждый раз в свое дежурство. Рите нравилось валяться в траве и смотреть в небо. Потом бежать в ближний лесок и находить веточки с красной земляникой, а позже — голубикой и черникой. Однажды баба Нюра оставила стадо на нее и пошла домой, хотела завести пироги к выходным.
Рита, преисполненная ответственности, пристально следила за животными. Овцы лениво щипали траву, некоторые мирно дремали поодаль, наевшись. Задремала и она, сморенная солнцем и умиротворенная синевой неба.
Внезапно она почувствовала, как задрожала земля.
— Гром, подумала я, — услышала она свой голос и удивилась, что в нем до сих пор звучит страх.
— Ты испугалась грома? — шепотом спросил Ванечка.
— Нет, я открыла глаза и увидела его.
— А кого — его?
— Здоровенного быка. У него на шее болтался колокольчик, он звонил, а бык мчался прямо на моих овец.
— Ты залезла на дерево? — Глаза Ванечки расширились, они были изумрудного цвета, как весенняя трава.
— Нет, я не могла. Я отвечала за стадо.
— Что же ты сделала?
— Ох, я была такая смелая. Я выдернула из волос зеленую ленту и побежала к нему.
— А он…
— По полю уже мчался пастух коровьего стада и что-то кричал. Я подумала, что он зовет быка по имени. «Опчи, Опчи!» Я тоже стала кричать: «Опчи, Опчи?»
— А бык?
— Бык, как ни странно, попятился от меня, потом отвернулся и очень мирно пошел к пастуху. Тот огрел его хворостиной, подбежал ко мне.
— Ты чего, не слыхала, что я тебе кричал? — спросил он.
— А что вы мне кричали?
— Беги, затопчет! Вот чего я кричал, — ответил мужик.
— А я думала, его зовут Опчи, — прошептала я.
Ванечка засмеялся.
— Ты была молодец, мама.
На том разговор с пастухом не закончился. Но об этом она не сказала сыну.
— Не бывает такого имени у быков, поняла? — говорил пастух ей, маленькой девочке. — Пастушка сопливая, — бросил он. — Это настоящий мужик, и его зовут по-мужицки. Орел. Поняла? Это коров можно всякими-разными Зорьками называть.
Рита заплакала, она что-то почувствовала грустное в его словах. Но что — не знала.
— Не реви. Чья будешь-то? Отец-то кто твой?
— Ничья не буду, — сердито ответила Рита.
— Так не бывает, чья-то ты есть, — вздохнул мужик и плюнул. — Все мы чье-то семя. Ладно, не хочешь говорить, чья ты есть, я тебя буду звать пастушкой.
Ванечка уснул, напившись кефира и погордившись своей смелой девочкой-мамой. Но Рита долго не могла заснуть,
Пастушка. От слова «пасти». Полезный навык. Пасти, пасти и загнать куда надо. Даже такого могучего, как Орел. В стойло, которое уже приготовлено. Там и сено есть, и вода…
А если она на самом деле найдет настоящего отца Ванечки?
Настоящего отца… Ненастоящего Рита Макеева могла бы найти, но… Впрочем, не только небезызвестный Алик недоумевал, чем он для нее не хорош, были и другие. Обычно женщина с ребенком хочет иметь рядом мужчину, и всякий раз претенденты на ее внимание считали себя вполне достойным вариантом, которому она должна только радоваться. Они готовы были снизойти и осчастливить ее.
— Вы принца ждете, Рита? — спросил один из таких.
— А вы не видели скульптуру на набережной Грина? Недалеко от моего дома? — засмеялась она в ответ.
— Вот если вы меня пригласите к себе, то мы вместе ее рассмотрим.
— К тому времени, когда это может произойти, я думаю, девушка та оживет и ее на самом деле подхватят настоящие алые паруса.
— Стало быть, вы, Рита, тоже ждете алые паруса. Понятно. Только учтите, романтических личностей больше нет. Сегодня мужчину нужно пасти, а не ждать.
Ну конечно, всем своим видом они показывали ей, что она не понимает своего собственного счастья.
Что касается методов, то она их знает. Но, наверное, нет пока поблизости того, к кому хотелось бы применить эти методы. То есть объект, конечно, есть, но…
Она подумает о нем и о методе, но после того, как разберется с настоящим отцом Ванечки.
С этой мыслью она заснула.
Утром, по дороге на работу, Рита снова вспоминала о Я бумагах Лены, которые она прочитала. Две буквы — «ОВ» — не шли из головы.
Итак, начнем сначала. Лена приехала на Чукотку с Таймыра.
Таймыр… Таймыр!
Она нажала на тормоз с такой силой, увидев красный свет светофора, что ее машина клюнула носом. Ехавший сзади грузовик едва не ударил ее в бампер. Шофер покрутил пальцем у виска, Рита увидела в зеркало заднего вида его злое лицо и губы, которые резво шевелились. Ясно без перевода. Баба за рулем, от нее все беды.
На Таймыре был… и он не просто был, там жил и работал Саша Решетников. Конечно, Таймыр велик, там есть и многолюдный Норильск, и Дудинка, и Талнах, и крошечные поселения. Но не важно, может быть, есть на этом самом Таймыре нечто, что обозначают двумя буквами — «ОВ»? Если он подумает, что она спятила, услышав от нее такой вопрос, то и пусть думает.
Надо позвонить в Нижний. А телефон?…
Светофор переключился на желтый, а грузовик, что стоял у нее за спиной, вначале сдал назад, потом взял влево и обошел ее на всякий случай. Поравнявшись с ней, обдал вонью из выхлопной трубы, которая торчала сбоку, тем самым выражая свое глубочайшее осуждение и презрение. Рита подняла стекло и включила вентилятор, даже не глядя на водителя, который едва не выпал из окна, пытаясь ей внушить что-то свое, мужское…
Да провались ты, отмахнулась от него Рита. У нее есть о чем подумать. Итак, надо позвонить матери Решетникова. Сказать, что… что хочет переслать ему фотографии со встречи одноклассников. Точно.
Она взяла вправо от полоумного грузовика и спустилась вниз по улице. Припарковалась, как всегда, под старой липой, ее место уже давно никто не занимает, хотя пришлось побороться за него. С коллегами по рулю, усмехнулась она.
Рита заперла машину и помчалась в подвал. Скорее, скорее позвонить матери Решетникова, пока не передумала.
Трубку сняла она, а больше ведь и некому. Рита слышала, что Сашин отец умер, а он был единственным сыном у родителей.
— Здравствуйте, Серафима Андреевна. Это Рита Макеева, одноклассница Саши. Я хочу послать ему…
Мать не только дала телефон, но и наговорила кучу слов о том, каким красивым снова стал ее мальчик, когда он сбрил свою отвратительную рыжую бороду, с которой он был похож на какое-то животное.
— Я так рада, что он приехал на встречу одноклассников без бороды. Видела бы ты, Риточка, это был не мой мальчик, это был настоящий овцебык.
— Кто?
— Овцебык. Он не рассказывал разве об этом этапе своей трудовой деятельности? Нет? Ты только представь себе, что после Африки и кофейных плантаций он оказался на Таймыре, он работал с овцебыками. Это такие животные, страшные, ох… То ли здоровая овца, то ли бык. Так мой сын стал маскироваться под них. У него была огромная борода…
Овцебык. Рита положила трубку. Поразительно, но ведь только вчера она вспоминала случай из детства. О том, как она была пастушкой и явился тот бык…
С каким-то странным чувством Рита прятала в сумку блокнот с записанным в нем Сашиным телефоном в Нижнем Новгороде, словно она вплотную подступила к чему-то, к какому-то рубежу или пределу.
— Рита! Здорово, дорогая. Подарочек от Даниэлы. Она прислала нам новые австрийские каталоги, хочешь — глянь. — Петрович завернул к ней по дороге в свою конурку, как он называл мастерскую. Он уселся на стул возле верстака, повернулся к Рите и похлопал рукой по портфелю, который раздулся, как переевший спаниель.
— Захар Петрович, лучше скажите, ваших птичек уже можно посмотреть? — Она уловила удовольствие на лице Петровича.
— К вечеру, — бросил он. — Но не позднее. Утром их заберут.
— Музей вам собирается платить?
— Только входными билетами, — засмеялся он. — Могу тебя сводить.
— Вы что, серьезно? Тогда с Ванечкой! Но я имею в виду в запасники.
— Это ты имеешь в виду, а вот что директор имеет в виду, не знаю. Но, я думаю, он мне будет обязан. Да, а как у тебя с урожаем нынче? — ехидно поинтересовался Захар Петрович. — На даче была?
— Трава растет замечательно, — засмеялась Рита. — Особенно клевер.
— Я понимаю, что возделывать землю — это удел мужчин. Помощники нужны?
— Знаете, где взять? — вопросом на вопрос ответила Рита.
— А почему бы тебе этого телевизионного бугая не нанять? По-моему, рвется…
— Спасибо, не надо, — фыркнула Рита, но ее обрадовало молчание Алика о том, что он уже побывал у нее на огороде.
Правда, Щербаков не предлагал тех услуг, о которых говорил Захар Петрович. Но бесплатной телерекламе конец, не дождетесь, подумала Рита, снова и снова удивляясь, как одинаково мыслят мужчины. Наверное, если бы у нее самой был отец и она росла рядом с ним, она бы меньше удивлялась свойствам мужчин, чем сейчас.
Что ж, правила игры в этой жизни устанавливают между собой мужчины и женщины. Она гораздо позже, чем остальные, но все равно постигала эти правила.
— Я не хочу портить созданное природой, Захар Петрович, Пускай растет трава там, где растет.
— Значит, поклонница английского газона? — с ехидцей поинтересовался он.
— Нет, на меня он наводит тоску. Я больше люблю мавританский.
— Но и он требует особых усилий.
— Только в одном — никому не разрешать копать на нем землю.
— А есть все же на это дело охотники? — Голос Захара Петровича стал заинтересованным. Рита, кажется, увидела, как у него в голове завертелись шестеренки. А вдруг Макеева еще кого-то подцепила на крючок? Полезного для общего дела?
— Сколько угодно.
— Ну, если они надеются на хорошую оплату, то почему бы и не покопаться… Даже если хозяйка не девушка, — с саркастическим намеком пробормотал он, будто себе под нос, но так, чтобы она наверняка расслышала.