— И вместе с ними и система Дьюи. Двадцать два раза, если точно, — Мэриан поставила на полку одинокую книгу.
— Как насчет Библиотеки Конгресса? — голос звучал сердито.
— Дай мне еще сотню лет.
— Универсальная цифровая классификация? — теперь раздраженно.
— Мы же в Южной Каролине, а не в Бельгии.
— Как насчет системы классификации Гарварда-Яньцзин?
— В этом округе никто не говорит по-китайски, Оливия.
Светловолосая, худенькая девушка высунула голову из-за стеллажей:
— Неправда, профессор Эшкрофт. По крайней мере, не этим летом.
— Говоришь по-китайски? — не удержался я. Когда Мэриан упоминала своего помощника по исследованиям на лето, она не говорила, что это будет подростковая версия ее самой. Ну, разве что версия будет с медового цвета волосами, бледной кожей и акцентом. В остальном их можно было принять за мать с дочерью. Даже на первый взгляд в девушке было столько всего от Мэриан, трудно сказать чего именно, но того, чего в нашем городе не встретишь ни у кого другого.
Девушка взглянула на меня:
— А ты нет? — она ткнула меня в ребра. — Шучу. Лично по моему мнению, в этой стране люди едва ли говорят по-английски.
Она улыбнулась и протянула руку. Она была высокой, но я был выше нее, и она смотрела на меня так, будто мы с ней уже были лучшими друзьями.
— Оливия Дюранд. Друзья зовут меня Лив. А ты должно быть Итан Уэйт, глазам не верю. Профессор Эшкрофт такое о тебе рассказывала, что я себе уже представляла головореза со штыком.
Мэриан засмеялась, и я покраснел:
— И что же такого она рассказывала?
— Только что ты невероятно умен, смел, изобретателен и всегда готов прийти на выручку. В общем, настоящий сын ее любимой Лайлы Эверс Уэйт. И еще сказала, что этим летом ты будешь моим младшим помощником, так что я могу командовать тобой, как захочу, — она улыбнулась мне, и я растерялся.
Она нисколько не была похожа на Лену, но и с девчонками из Гатлина у нее не было ничего общего. Что уже само по себе здорово смущало. Все, что на ней было надето, имело потрепанный вид. Поношенные джинсы, парочка ниток с редкими бусами и бисером на запястьях, дырявые высокие ботинки, заклеенные сантехническим герметиком, видавшая виды майка с Пинк Флойдом. На руке, среди нитей с бусинами, были надеты большие черные пластмассовые часы со странно выглядевшими цифрами. Я был слишком смущен, чтобы произнести хоть слово.
Мэриан бросилась мне на помощь:
— Не обращай внимания на Лив. Она шутит. Даже Богам шутки по нраву, Итан.
— Платон. И перестаньте хвастаться, — засмеялась Лив.
— Перестану, — улыбнулась впечатленная Мэриан.
— Он не смеется, — вдруг серьезно заметила Лив, показывая на меня. — Пустой смех в мраморных залах.
— Шекспир? — я взглянул на нее.
Лив подмигнула и оттянула свою футболку:
— Пинк Флойд. Вижу, тебе многое надо узнать.
Юная версия Мэриан, и совсем не то, что я ожидал, когда подписывался на летнюю подработку в библиотеке.
— Итак, дети, — Мэриан протянула руку, и я помог ей подняться с пола. Даже в такой жаркий день как сегодня, она умудрялась выглядеть безупречно. Из прически не выбился ни единый волосок, вышитая блузка мягко шуршала, когда она шла ко мне. — Оливия, я оставляю эти полки на тебя. У меня для Итана есть спецпроект в архиве.
— Ага, естественно. Грамотный и обученный студент-историк рассортировывает книги по полкам, а необученный бездельник отправляется в архив. Очень по-американски, — она закатила глаза и подняла коробку с книгами.
Архив с прошлого месяца не изменился, тогда я заходил к Мэриан договориться по поводу работы на лето и остался, чтобы поговорить о Лене, отце и Мэйконе. Она была само сочувствие, как и всегда. На полке над маминым столом высились груды регистрационных журналов времен гражданской войны рядом с ее коллекцией старых стеклянных пресс-папье. Блестящий черный шар рядом с уродливым глиняным яблоком, которое я слепил для нее в первом классе. Книги и записи моей мамы и Мэриан до сих пор громоздились на столе поверх пожелтевших карт Равенвуда и Гринбрайера, расстеленных на столах. Каждый исписанный клочок бумаги создавал ощущение ее присутствия. Даже пусть все в моей жизни шло наперекосяк, здесь я чувствовал себя лучше. Как будто я был рядом с мамой, а она всегда была тем человеком, который знал, как все исправить, или, по крайней мере, она вселяла веру в возможность исправления.
Но в моей голове были и другие мысли:
— Так это и есть твой помощник на лето?
— Конечно.
— Ты не говорила, что она будет такой.
— Какой, Итан?
— Похожей на тебя.
— Что тебя так взволновало? То, что у нее есть мозги, или то, что она длинноволосая блондинка? Разве есть стандарт внешности для библиотекаря? Большие очки и пучок пегих волос? Я думала, что, глядя на меня и на свою маму, с этим стереотипом ты должен был бы распрощаться.
Она была права. Они с мамой всегда были двумя из числа самых красивых женщин Гатлина.
— Лив здесь пробудет недолго, и она ненамного старше тебя. Я думала, что меньшее, что ты мог бы сделать, это показать ей город и познакомить ее кое с кем из твоих ровесников.
— С кем, например? Линком? Чтобы продемонстрировать его словарный запас и уничтожить пару тысяч ее мозговых клеток? — я уже не стал говорить о том, что Линк большую часть времени пытался бы ее закадрить, что вряд ли вообще возможно.
— Я подумала о Лене.
В комнате повисла неловкая тишина, неуютная даже для меня. Конечно, она подумала о Лене. Вопрос в том, почему я о ней не подумал? Мэриан сердито уставилась на меня:
— Ты мне скажешь, что в твоей голове сегодня творится?
— Что я должен тут делать, тетя Мэриан? — у меня не было желания рассказывать.
Она вздохнула и обернулась к архиву:
— Я думала, что ты можешь мне помочь разобрать тут кое-что. Основная часть материала здесь касается медальона и Итана с Женевьевой. Раз уж теперь мы знаем конец этой истории, то, может, имеет смысл освободить немного места для новой.
— И какая новая? — я взял старое фото Женевьевы с медальоном. Я вспомнил, как мы с Леной впервые увидели его. Казалось, что это было годы, а не месяцы, назад.
— Думается мне, что это будет ваша с Леной история. События ее дня рождения породили так много вопросов, на которые я не могу ответить. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь из Магов не выбирал Тьму или Свет в день Призвания, за исключением Лениной семьи, где за них этот выбор уже сделан. Раз уж с нами больше нет Мэйкона, который мог бы нам помочь, боюсь, что нам придется самим искать все ответы.
Люсиль вспрыгнула на мамин стул, навострив уши.
— Я не знаю, с чего начать.
— Выбирающий начало пути, выбирает и место назначения.
— Туро?
— Гарри Эмерсон Фосдик. Постарше и более чудаковатый, но не менее значимый, я думаю, — улыбнулась она, придерживая дверь.
— Вы мне не поможете?
— Я не могу надолго оставить Оливию в одиночестве, не то она переставит все книги, и нам придется учить китайский, — она замолчала, глядя на меня, и в этот момент она была так похожа на мою маму. — Я думаю, что ты сам тут справишься. По крайней мере, начнешь.
— У меня нет выбора, верно? Будучи Хранителем, вы не очень-то можете помочь мне, — я все еще не мог смириться с откровением Мэриан, что она знала, что моя мама связана с миром Магов, но так и не рассказала зачем и почему. Мэриан так многое умалчивала о моей маме и о ее гибели, каждый раз все сводилось к бесконечным правилам, которые ей надо соблюдать, как Хранителю.
— Я могу лишь помочь тебе помочь самому себе. Я не могу влиять на ход событий, помогать Свету или Тьме, вмешиваться в Порядок вещей.
— Это все такая чушь.
— В каком смысле?
— Это как главная директива в Звездном пути. Каждая планета должна развиваться своим ходом. Вы не имеете право вводить ее в гиперпространство или рассказывать о сверхскоростях, пока ее жители сами до этого не додумаются. Но капитан Кирк с командой Энтерпрайза всегда в конце нарушали это правило.
— В отличие от капитана Кирка у меня нет такого выбора. Хранителю магически запрещено действовать в интересах Света или Тьмы. Я не могу изменить свою судьбу, даже если бы и хотела. У меня есть свое место в мире Магов, в Порядке вещей.
— Ну и пожалуйста.
— Дело не в выборе. У меня нет возможности изменить это положение дел. Если я буду пытаться, помимо того, что я уничтожу саму себя, вероятней всего, пострадают и люди, которым я захочу помочь.
— Но моя мама все равно умерла, — не знаю, зачем я это сказал, но я никак не мог понять логику — Мэриан не вмешивалась вроде как для того, чтобы защитить людей, которых она любила, но человек, который ей был дорог, все равно умер.
— Ты спрашиваешь, могла ли я предотвратить смерть твоей матери?
Она знала, что именно это я и спрашиваю. Я смотрел себе под ноги, я не был уверен, что готов услышать ответ.
Мэриан взяла меня за подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза:
— Я не знала, что твоя мама в опасности, Итан. Но она знала, на какой идет риск, — ее голос дрожал, и я знал, что зашел слишком далеко, но ничего не мог поделать. Я уже несколько месяцев собирался с мужеством, чтобы заговорить об этом. — Я бы с радостью поменялась с ней местом в той машине. Ты думаешь, я не гадала тысячи раз, а не было ли чего-то, что я знала, или чего-то, что я могла бы сделать, чтобы спасти Лайлу…, - ее голос сорвался.
Я чувствую то же самое. Мы стоим на разных краях одной и той же пропасти. Мы оба чувствуем утрату. Это то, что я хотел сказать. Но вместо этого я позволил ей обнять себя за плечи и сжать в неловком объятии. Я едва почувствовал, как ее рука соскользнула с моих плеч, и дверь за ней закрылась.
Я смотрел на стопки бумаг. Люсиль со стула запрыгнула на стол.
— Осторожнее. Все здесь куда старше тебя.
Она склонила на бок голову и уставилась на меня своими голубыми глазами. А потом вдруг оцепенела.