— Да уж, вид совсем не такой, как на открытках, — Линк встал на ноги. — Все, что я хочу знать, это куда делся потолок?
Свод туннельного потолка исчез, и вместо него появилось темное вечернее небо, такое широкое, настоящее и звездное, как никакое другое.
Лив вытащила блокнот и принялась писать.
— Вы не понимаете? Это же Туннели Магов. Это не какое-то вам сверхъестественное метро, чтобы Маги могли пробираться под Гатлином и брать библиотечные книги.
— Тогда что они такое? — я пробежался пальцами по грубому кирпичу рядом стоящего здания.
— Скорее, они дороги в иной мир. Или, в своем роде, целый мир сами по себе.
Я кое-что услышал, и сердце у меня екнуло. Я подумал, что Лена использует Келтинг, пытается связаться со мной. Но я ошибался.
Это была музыка.
— Слышите? — спросил Линк. Мне стало легче, в этот раз музыка была не только в моей голове, она шла с конца аллеи. Она была похожа на музыку Магов с вечеринки в Равенвуде в прошлый Хэллоуин, когда я спас Лену от атаки Сарафины.
Я слушал Лену, искал ее, вспоминая ту ночь. Ничего. Лив взглянула на свой селенометр и вновь что-то записала в блокнот.
— Carmen. Я расшифровывала вчера одну такую.
— А по-английски? — Линк все еще рассматривал небо, пытаясь осознать происходящее.
— Прости. Это означает «Зачарованная песня». Музыка Магов.
Я сдался и пошел на звук музыки вниз по аллее.
— Что бы это ни было, звук идет оттуда.
Мэриан была права — то, что во что мы сейчас влипли, было совсем другое дело, чем бродить по сырым туннелям библиотеки Магов. Мы понятия не имели, во что сами себя втянули. У меня уже было недоброе предчувствие.
Пока мы шли по аллее, музыка становилась громче, а брусчатка под ногами сгладилась до обычного асфальта, и улица из района Старого Лондона превратилась в место обитания современных жителей. Такую улицу можно найти в отдаленном районе любого большого города. Здания выглядели как заброшенные склады, железные решетки стояли на окнах с разбитыми стеклами, остатки сломанных вывесок светились в темноте неоном. Повсюду на улице валялись окурки и разнообразный мусор, на стенах зданий были нарисованы какие-то магические граффити, символы которых я даже не пытался понять. Я показал их Лив:
— Ты знаешь, что это означает?
Она покачала головой:
— Нет. Никогда ничего подобного не видела. Но что-то явно значит, в магическом мире у каждого символа есть значение.
— Это место еще чуднее, чем LunaeLibri, — Линк пытался держать марку перед Лив, но было заметно, насколько ему было неуютно.
— Хочешь вернуться? — я хотел дать ему возможность уйти, но я знал, что у него та же причина быть здесь, что и у меня. Только его причина была блондинкой.
— Ты назвал меня слабаком?
— Тссс, заткнись…, - я кое-что услышал.
Музыка магов растаяла в воздухе, гипнотическая мелодия сменилась другой. И на этот раз я был единственным, кто мог услышать слова:
Семнадцать лун, семнадцать страхов,
Боль потери, стыд рыданий.
Найти дорогу одним взмахом,
В семнадцать ищешь лишь Изгнание.
— Я слышу. Мы где-то рядом, — я шел за песней, пока она вновь и вновь прокручивалась в моей голове.
Линк смотрел на меня как на сумасшедшего:
— Слышишь что?
— Ничего. Просто идите за мной.
Огромные металлические двери зданий, стоящих вдоль грязной улицы, были похожи друг на друга, все во вмятинах и царапинах, как будто подверглись нападению огромного животного или чего похуже. Последняя дверь, из-за которой звучала «Семнадцать Лун», отличалась ото всех предыдущих. Она была окрашена в черный, и на ней было больше всего магических граффити. Один из символов на ней не был нарисован краской, он был вырезан в древесине, я провел по его изгибам пальцем.
— Этот совсем другой, похож на кельтский.
— Не кельтский. Ниадский. Древний язык Магов. Многие старые свитки в библиотеке написаны именно на нем.
— Что он означает?
Она внимательно рассмотрела символ.
— Ниадский не переводится на слова. В смысле, не на слова, как на текст. Это символ означает место или момент, как в пространстве, так и во времени, — она провела пальцем по ровной царапине в дереве. — А вот эта линия его перечеркивает, видите? Теперь место стало отсутствием места, не-местом.
— Как место может места не иметь? Ты либо где-то, либо нигде, — но стоило сказать, как я понял, что это именно так: последние месяцы я нигде не находил себе места, как и Лена.
Она взглянула на меня:
- Мне кажется, что это означает что-то вроде изгнания.
В семнадцать ищешь лишь Изгнание.
- Именно это он и означает.
Лив одарила меня странным взглядом:
— Ты не можешь этого знать, или ты вдруг заговорил на Ниадском? — глаза у нее заблестели, как будто она получила очередное доказательство тому, что я Проводник.
— Я слышал это в песне, — я потянулся к двери, но Лив схватила меня за руку:
— Итан, это не игрушки. Это тебе не конкурс пирогов на окружной ярмарке. Ты больше не в Гатлине. Там опасно, там существа, которые куда смертоноснее, чем Ридли с ее леденцами.
Она хотела меня напугать, но не сработало. Со дня Лениного дня рождения я знал об опасностях мира Магов в сто раз больше, чем любой библиотекарь, Хранитель или нет. Я не винил ее за ее опасения. Нужно быть идиотом, чтобы поступать… как я.
— Ты права. Это не библиотека. Я пойму, ребята, если вы не захотите туда идти, но я должен. Лена где-то здесь.
Линк толкнул дверь и вошел внутрь так, будто входил в раздевалку Джексон Хай.
— Ну и ладно. Люблю опасных созданий.
Я пожал плечами и зашел за ним. Лив вцепилась покрепче в лямку своего рюкзака, готовая при необходимости запустить его в чью-нибудь голову, она робко шагнула, и дверь закрылась за ней. Внутри было еще темнее, чем на улице. Огромные хрустальные люстры, выглядевшие неуместными среди проходивших под потолком труб, были единственными источниками света. Все остальное помещение соответствовало городскому стилю, это было одно огромное пространство, по периметру которого стояли кабины, обитые красным бархатом. По краям некоторых из них на крепежах на потолке висели тяжелые шторы, чтобы при необходимости всю кабину можно было закрыть наподобие больничной койки.
В глубине был бар, а напротив него круглая хромированная дверь с ручкой.
Линк тоже ее заметил:
— Это то, что я думаю?
Я кивнул:
- Хранилище.
Странные люстры, бар, больше походивший на стойку регистрации, огромные окна, беспорядочно заклеенные черной лентой, хранилище. В этом месте мог бы быть банк, если Магам вообще нужны банки. Мне было любопытно, что там было с той стороны этой двери, но, с другой стороны, может, мне этого знать вовсе не хотелось.
Но не было ничего страннее людей, или кем они там были. Толпа то таяла, то вновь появлялась, как на одной из вечеринок Мэйкона, где было то ли прошлое, то ли будущее, смотря куда посмотреть. От джентльмена в костюме прошлого века, похожего на Марка Твена, с высоким белым воротничком и узким галстуком, до запечатанного в кожу панка маргинального вида. Все они пили, танцевали и растворялись в толпе.
— Чувак, скажи мне, что эти прозрачные жутковатые типа люди не привидения, — Линк дернулся в сторону от одной туманной фигуры и чуть не врезался в другую. Я не хотел ему говорить, что именно так оно и было. Они были похожи на Женевьеву на кладбище — частично материализовавшиеся — только здесь их было больше дюжины. Но мы ни разу не видели, чтобы Женевьева двигалась, а эти призраки не маячили на одном месте как в мультфильмах. Они ходили, танцевали, двигались как обычные люди, только делали они это все над землей, те же движения, те же жесты, только ноги не касались пола. Один из них посмотрел в нашу сторону и поднял свой бокал, будто предлагая нам тост.
— У меня галлюцинации, или вон то приведение подняло стакан? — Линк ткнул локтем Лив.
Она встала между нами, ее волосы мягко коснулись моей шеи, она заговорила так тихо, что нам пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать.
— Технически их не называют приведениями. Они Муроки — души, которые не могут попасть в иной мир, потому что у них остались незавершенные дела в мире Магов или в мире смертных. Даже не представляю, почему их здесь так много. Они обычно держаться сами по себе. Что-то не так.
— Со всем этим место что-то не так, — Линк все еще глядел на мурока с бокалом. — И ты не ответила на мой вопрос.
— Да, они могут поднимать все, что захотят. Как бы иначе они хлопали дверями и двигали мебель в домах с привидениями?
Дома с приведениями меня не интересовали:
— Что за незавершенные дела? — я знал достаточно умерших людей с незавершенными делами и вовсе не был заинтересован в новых знакомствах.
- Что-то, что осталось неразрешенным после их смерти — могущественное проклятие, утраченная любовь, исковерканная судьба. Подумай сам.
Я вспомнил про Женевьеву и медальон, и задумался, как много забытых секретов, как много незавершенных дел может скрываться на погостах и кладбищах Гатлина.
Линк смотрел на красивую девушку с витиеватой татуировкой на шее, похожей на те, что были у Ридли и Джона:
— Я бы с ней решил кое-какие незавершенные дела.
— Она бы тоже не отказалась. По ее желанию ты в мгновение ока спрыгнул бы со скалы, — я изучал помещение. Никаких признаков Лены. Чем больше я осматривался, тем больше я был благодарен темноте. Кабины были забиты пьющими и обнимающимися парочками, на танцполе яблоку негде было упасть из-за девушек, крутящихся и извивающихся так, будто они плели какую-то замысловатую сеть. «Семнадцать лун» больше не играла, теперь музыка стала тяжелее и интенсивнее, магическая версия группы «Найн Инч Нэйлс».
Все девушки были одеты вразнобой, кто в средневековом платье, кто в облегающей коже. И там еще были версии Ридли — девушки в миниюбках и черных топах, с красными, голубыми и фиолетовыми прядями в их волосах, они скользили между собой, сплетая свою собственную паутину. Может, все они были Сиренами, я не знал, но все они были прекрасны, и у всех были похожие на Ридли мрачные татуировки.