—Попробуем отвлечься…— сказала я.
Мы встретились около кинотеатра за полчаса до сеанса.
Зрителей только-только начали пускать, и мы спустились в нижнее кафе, где странное двойное эхо повторяет каждый шаг. Я с детства люблю это кафе и всегда хожу в «Ударник» заранее, чтобы посидеть в нем.
Эдик был очень внимателен и предупредителен. Мы пили пиво «Двойное золотое» и ели бутерброды с семгой, всегда свежие и вкусные в этом кафе. Он не задал мне ни одного вопроса об Игоре. С одной стороны я, конечно, оценила его такт, но с другой — мне самой было необходимо высказать все, что у меня накопилось за эти дни. Тем более что передо мной сидел не посредственный участник событий. Наконец, я не выдержала и без всяких предисловий спросила его прямо в лоб:
—А как вы с Игорем познакомились?
—К нему на дачу меня привез мой товарищ по сборной Союза Миша. Меня как раз только-только включили в основной состав. Миша сказал, что Игорь Алексеевич мой большой поклонник, не пропускает ни одной моей игры и очень просил как-нибудь меня привезти. У нас были сборы на базе под Москвой, и нам дали выходной. Я согласился. Мишка долго уговаривал меня, говорил, что там интересно, что Игорь Алексеевич засекреченный крупный ученый, что у него на даче бывает много известных людей, что там отлично кормят. Я согласился. Миша позвонил, и за нами прислали ЗиМ. Это было приятно. Мы доехали с ветерком минут за двадцать…
—Василий хорошо водит,— кивнула я.— И вам тоже сказали, что он личный телохранитель академика?
—Да, Миша сообщил под страшным секретом. Я до сих пор не понимаю, кто он на самом деле, потому что вел он себя как настоящий телохранитель.
—Он и был его телохранителем. Только не от органов, а вольнонаемный. Заодно и заместителем заведующего приемным пунктом вторсырья… Он был как Малюта Скуратов при Иване Грозном. Карал отступников, выбивал долги, нанимал на работу…
—И много они зарабатывали?— спросил Эдик.
—Деньги там были бешеные. Он зарабатывал в день столько, сколько настоящий академик в месяц.
—А как вы об этом узнали?
—Нашлись доброхоты. Открыли глаза…
—И все-таки я не понимаю, зачем ему понадобилось ломать всю эту комедию?
—Скажите, Эдик, только честно, вы бы поехали в гости, скажем, к директору артели «Пятое декабря»?
—Не знаю…— пожал плечами Эдик.
—А к засекреченному академику поехали. Ведь это так романтично! Космос, атомная энергия, новое оружие. Я сама поддалась на эту удочку.
—Неужели он не боялся разоблачения? А если бы кто нибудь увидел его на рабочем месте?
—Знаменитости по свалкам не ходят,— сказала я, сама поражаясь своей сообразительности.— Он был гарантирован от случайной встречи. К тому же он всегда мог уклониться от любых расспросов. Даже его научный руководитель, настоящий академик, не решился выяснять подробности его новой работы. А знаете, в чем самое печальное?
—В чем?— серьезно спросил Эдик.
—В том, что он действительно талантливый ученый и мог бы быть если не академиком, то доктором наук спокойно. И был бы жутко засекречен. Его работой в области новых материалов очень интересовались военные… Но он предал свое призвание и свое будущее ради денег. Ради грязных денег…
Мы помолчали. Эдик покачал в раздумье головой.
—Он действительно оказался моим поклонником, сказал Эдик.— Он помнил все мои голы еще с юношеской сборной. Меня это страшно подкупило… Не то, что он именно мои голы помнит, а то, что так любит и знает футбол. Тут мы с ним сошлись…
—Этот хамелеон мог казаться кем угодно!— раздраженно перебила его я. Вовсе не для того я затевала этот разговор, чтобы петь дифирамбы этому лгуну.
Больше мы к этой теме не возвращались.
Фильм мне очень понравился. Особенно Быстрицкая в роли Аксиньи. Эдику тоже.
Домой мы возвращались пешком. Эдик рассказывал об истории футбола, о великих игроках, о разных странах и городах, в которых ему уже приходилось играть. Оказывается, этот мальчик уже объездил полмира сперва с юношеской сборной, потом уже со взрослой.
—Вот здесь я живу,— сказала я, указывая на свои темные окна.
Он выжидательно взглянул на меня. Я протянула ему руку.
—Спасибо вам. Вы действительно меня отвлекли…
—Вы позволите еще как-нибудь позвонить вам? Когда вам снова будет грустно…
—А как вы об этом узнаете?
—Почувствую. Так же, как и сегодня…
—Звоните,— безразлично сказала я и попыталась освободить свою ладонь, которую он удерживал в своей руке.
—Если вам будет плохо, позвоните мне,— сказал он и достал из кармана пальто заранее приготовленную, сложенную вчетверо бумажку. После этого он отпустил мою руку и ушел не оглядываясь…
Домой я вернулась чрезвычайно гордая собой. Тем, что даже не пригласила его на чашку чая, тем, что даже не позволила поцеловать мне руку, не говоря уже о поцелуе в щечку. Впрочем, он даже и не пытался.
Первое, что я сделала, когда разделась,— это прошла в гостиную и набрала заветный помер. Суровый дядька профессионально неразборчиво буркнул: «Коммутатор». Я назвала номер Игоря.
—Вас слушают,— радостно ответил сладкий, совершенно не знакомый мне мужской голос.
Это было совсем не то, на что я настроилась, и поэтому я чуть помедлила, прежде чем ответить.
—Будьте добры Игоря Алексеевича.
—Вы знаете, а его сейчас нет,— сокрушенно ответил мужчина.— А что ему передать, когда он придет?
—Спасибо, ничего…— сказала я и собралась уже повесить трубку, но мужчина на том конце провода в самое последнее мгновение каким-то чудом смог удержать меня от этого, зацепив за бабушкино воспитание. Она всегда учила меня быть вежливой по телефону.
—А кто говорит?— услужливо заторопился мужчина.— Назовите, пожалуйста, ваше имя. У вас что-нибудь срочное? Давайте я запишу ваш номер телефона, и, как только Игорь Алексеевич появится, он вам тут же перезвонит.
По инерции я уже было открыла рот, чтобы назвать себя, но в последний момент у меня мелькнула озорная мысль, и вместо ответа я спросила самым строгим голосом:
—Простите, а с кем я разговариваю?
—Это его знакомый…— с совсем крошечной заминкой ответил незнакомец, но елея из его голоса слегка поубавилось.
—Как вас зовут?— спросила я еще строже и добавила: — я всех его товарищей знаю.
Заминка была еще дольше.
—Меня зовут Олег Иванович. Я его товарищ по работе…— Мёд в его голосе начал уступать место раздражению.
—По какой работе?— подозрительно спросила я.
—Вы разве не знаете, где он работает?— почти зло спросил он.
—Я — то знаю, я у вас об этом спрашиваю… Потому что он ни о каких Олегах Ивановичах мне не говорил.
—Кто вы, почему я должен вам все докладывать?
—Хорошенькое дело,— возмутилась я.— Он сидит на чужой даче, называется мифическим товарищем по работе и не может ответить ни на один вопрос. Немедленно называйте место работы или позовите кого-нибудь из домашних Игоря Алексеевича! В противном случае я вызываю милицию. Может быть, вы жулик какой-нибудь!
Все это я произносила с несвойственными мне базарными интонациями, с удовольствием подражая Зинаиде, Танькиной сестре. И он не выдержал моего напора (спасибо Зинаиде), дал слабину и затараторил, делая вид, что произошло какое-то повреждение на линии:
—Алло! Алло! Говорите!— Для вящей убедительности он даже подул в трубку.— Девушка, вас не слышно, перезвоните,— сказал он и повесил трубку.
—Ну, хорошо, паразит, я сейчас тебе перезвоню!..— бормотала я в бешенстве.— Я тебе все скажу!
Но когда дядька на коммутаторе соединил меня с дачей, там уже никто не брал трубку. Я упорно слушала длинные гудки до тех пор, пока телефонист мне не сказал:
—Абонент не отвечает.
—Товарищ, товарищ,— заторопилась теперь я, но он уже повесил трубку.
Я еще раз набрала коммутатор, назвала номер тому же сонному дядьке.
—Я же сказал — не отвечает,— недовольно буркнул он.
—Товарищ, минуточку, товарищ! Вы позвоните подольше. Я только что разговаривала с абонентом.
—Ну и что? Значит, вышел,— сказал телефонист и отключился.
Сама не зная для чего, я набрала номер Николая Николаевича. Он подошел сразу. Я тут же повесила трубку.
А что, собственно говоря, я надеялась услышать от Николая Николаевича? Арестован Игорь или нет? А какое это имеет теперь значение. Разве можно что-нибудь вернуть, если он не арестован? А этот Олег Иванович? Чего я обозлилась на несчастного лейтенанта или кто он там? Он ведь только выполнял свой профессиональный долг. Ради чего я запиралась с ним, как партизанка? Если уж Игоря арестовали, то знают и обо мне. На верняка я есть в «ориентировке», которую полковник передал в милицию. Значит, они знают, что к махинациям с металлами я не имею никакого отношения.
Да и что я хотела услышать от Игоря? Объяснение? Мотивы его поступков? Они мне не нужны. И без того я все знаю. Извинения? Они бесполезны. Мало того что он причинил мне боль, он смертельно оскорбил меня своим враньем. Этого я простить не могла.
Я так и постановила, что была увлечена другим, честным, талантливым, великодушным человеком, бескорыстно служащим науке и нашей Родине. И вот его не стало… Его убил из шкурных интересов лживый негодяй, трус, человек с мелкой, грязной душонкой. Мало того, что убил, он еще и пытается занять его место в моем сердце! Ну уж нет! Этого не будет никогда! И все! И хватит об этом! Хватит! Все!
Эдик? Пусть будет Эдик. Ничего, что он моложе меня. Выглядим мы с ним отлично! Пусть звонит. Пусть добьется своего! Пусть завоюет меня. Сопротивляться я, конечно, не буду, но и навстречу не сделаю ни шагу.
Да, он хорош собой, сложен, как Бог, знаменит (по-настоящему, а не как этот лжеакадемик) и, безусловно, талантлив в своей области. Совсем не глуп, порой даже глубок и тонок. Но это все еще не поводы для чего-то большего, чем просто дружба.
Конечно, если он разбудит мое сердце, выведет меня из глубокого шока,