—Мне хорошо, что мы с тобой нашлись!— сказала я.— Мне хорошо, что ты у меня есть и будешь и никуда не исчезнешь ни через месяц, ни через всю жизнь…
—Да ладно тебе, Маня…— довольно промурлыкала Танька и снова прижалась ко мне щекой.
Мы потом еще заходили к Алику, где нас ждал обед.
Алик проводил нас до станции и остался ждать поезда, до которого было еще пятнадцать минут. Танька с Юриком как-то незаметно отодвинулись в тень, под свесившуюся над плат формой иву, и начали целоваться. Они этим занимались каждую свободную минуту.
Алик посмотрел на часы, потом на ребят, потом на рельсы в ту сторону, откуда должен был прийти поезд, и сказал как бы между прочим:
—Ну так я позвоню вам как-нибудь.
—Ну, так как-нибудь позвоните,— пожав плечами, в тон ему ответила я.— А почему вы не спрашиваете мой телефон?
—Я возьму у Юрки, когда понадобится…
—А если Юрки не окажется под рукой, когда вам понадобится?— усмехнулась я.
—У меня уже есть ваш телефон,— слегка смутился Алик.
—Вот это мило,— сказала я.— Может, у вас уже есть и ключ от моей квартиры?
—Я давно вас знаю…— оправдывался Алик.— Мы вместе гуляли на их свадьбе, в нашем общежитии…— Он кивнул в сторону целующейся парочки.— Только вы меня не помните…
Я вспомнила эту вечеринку, которую после официальной свадьбы устроили ребята в аспирантском общежитии. Алика я действительно не помнила.
—Теперь я вас никогда не забуду,— пообещала я.
В Москве я оказалась около семи часов вечера.
Принц позвонил, как только я вошла в свою квартиру.— Как вы долго ехали,— сказал он.— Я уже начал думать, что вы снова потерялись…
Оказалось, что он уже побывал дома, освободил Геру и приехал в Дом журналистов, откуда и названивал мне каждые десять минут из автомата в фойе.
—А вы знаете, что вы находитесь от меня в семи минутах ходьбы пешком?— спросила я.
—Но Гера уже ушел домой…— растерянно произнес он.
—Какой Гера?— Я еще не знала особенностей его конспиративного метода.
—Неважно…— озабоченно сказал Принц.— Мне показалось, что вы меня приглашаете в гости… Это так?
—У нас так мало времени…— вырвалось у меня.
—Я уже думал об этом…— сказал он.— Но мне нужен один человек, чтобы заменить меня…
—На работе?
—Нет…— Мне показалось, что он засмеялся,— я потом объясню… Но без него я не могу никуда поехать…
—Я, кажется, поняла…— сказала я.— Вы не хотите встречаться со своими друзьями?
—Вы очень догадливы.
—Где вы сидите?
—В пивном баре.
—Хорошо. Я минут через двадцать за вами приду. Только никуда не уходите.
—А как же мои друзья?
—Мы их не побеспокоим…
Тем, что он позвонил, было все сказано. Больше в отношениях с ним я не сомневалась ни одного мгновения. Мне было совершенно ясно, что я безраздельно принадлежу ему, что я желанна, что он хочет того же, что и я, и так же сильно. Его желание передалось мне с его дыханием, которое я чувствовала шеей, пока мы ехали по разбитой лесной дороге.
Никакой политики в наших отношениях не было, никаких правил, никаких препятствий. Я до сих пор поражаюсь сама себе в те далекие времена, своей отчаянной смелости и предприимчивости.
План действий возник у меня мгновенно. Дело в том, что заведующей цехом холодных закусок ресторана Центрального дома журналистов, очаровательной женщине Зинаиде Михайловне, я года три или четыре шила. Мы с ней подружились. По ее рекомендации ко мне время от времени обращались и официантки.
Для того чтобы я могла каждый раз спокойно проходить к ней, минуя въедливых вахтерш на входе, Зинаида Михайловна показала мне черный ход, через который доставляли продукты в ресторан и ходили повара и официанты. Он выходил в Калашный переулок.
Мы с Татьяной частенько пользовались им, так как любили выпить по чашечке замечательного кофе с коньяком в маленьком кафе на первом этаже. В ресторане нас уже хорошо знали, и наше появление не вызывало ни у кого удивления. Раздевались мы обычно в гардеробе, а выходили через главный вход.
Надев свой любимый черный костюм, в котором я впервые появилась на даче у «академика», я наспех привела в по рядок лицо и побежала в Дом журналистов. Я специально пошла по Суворовскому бульвару и довольно легко вычислила серую «Волгу» с «друзьями» Принца. Один из них — тот, что сидел за рулем, читал книжку, а второй сзади мирно спал, запрокинув голову на сиденье и прикрыв лицо серой плоской кепкой. Они неловко поставили свою «Волгу», и свет уличного фонаря бил прямо в салон машины. Впрочем, они и не скрывались.
Обогнув парикмахерскую, расположенную на углу дома, я свернула налево в Калашный переулок, открыла заветную дверь, поздоровалась со знакомыми официантками, разделась, повесила плащ через руку, прошла через ресторан в гардероб и сдала одежду.
Потом я спустилась в пивной бар.
Принц был в просторном твидовом пиджаке, в голубой рубашке и в темно-синем шелковом галстуке тонкой диагональной полоской ярко-желтого цвета. В середине галстука красовался крошечный герб какого-то клуба. Перед ним на столике стояли несколько пустых кружек, блюдечки с остатками черных соленых сухариков и большая тарелка, полная красной раковой шелухи.
Он сидел лицом к лестнице, увидел и узнал меня сразу, но словно не поверил своим глазам. Медленно поднимаясь ко мне навстречу, он даже помотал головой, словно хотел отогнать наваждение. Один из его знакомых, которого я знала только в лицо, потому что встречала его каждый раз, когда приходила сюда, прищурился сквозь толстые очки и сказал:
—Слушай, принц, это чересчур…
Как я узнала позже, он назвал его именно титулом.
—Я сразу понял, что вы красивы, но даже не предполагал, что до такой степени,— сказал Принц по-французски, подойдя ко мне и целуя мне руку, но тут же перешел на русский.— Я не решаюсь вам предлагать это пиво… Вы наверняка еще не ужинали…
—Это хорошая идея, Ваше Высочество,— воскликнул очкастый, и я поняла, что он пьяный.— Девушка, безусловно, только твоя, но ужин ты можешь со мной разделить по-братски.
—Это плохая идея, Серж,— мягко, но непреклонно сказал Принц.— Я угощу тебя ужином в другой раз, а сегодня нам нужно побыть вдвоем.
—Ты всегда прав, принц,— неожиданно согласился пьяный Серж.— Это у тебя от правильного воспитания. На твоем месте я поступил бы так же. Но в порядке компенсации я могу поцеловать ручку прекрасной незнакомке?— спросил он и, не дожидаясь моего ответа, потянулся к моей руке, уронив при этом стул.
Я невольно отступила на шаг, но чтобы как-то сгладить обстановку, дружески помахала ему ускользнувшей из-под самого носа рукой.
—Поцелуете в другой раз — заодно, когда мы будем вместе ужинать…
—Умница,— пробормотал Серж.— Береги ее, принц, это тебе не ваши аристократические мумии. Эта красавица коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. Такие водятся только в России.
—Коня на скаку она уже остановила,— улыбнулся Принц.
Когда мы сели за столиком в ресторане, я попросила официантку Любочку, чтобы она обслужила нас побыстрее, так как через час мы должны будем уйти, а потом я спросила у него:
—А почему Серж называет вас принцем?
—О, это долгая и скучная история. Сегодня у нас на нее нет времени.
—А на что у нас есть время?— спросила я.
Мы действительно быстро поужинали. Говорили о разных посторонних вещах. Зачем-то о пьяном Серже. Принц утверждал, что он один из самых талантливых советских журналистов. Я с радостью согласилась. Мне не было до Сержа никакого дела. Он меня совершенно не интересовал. И вообще меня мало интересовало все происходящее вокруг. Все это было как бы скучной, но, к сожалению, необходимой подготовкой к тому главному, чему еще пред стояло свершиться. И все мои мысли и чувства были там, в следующем времени.
И он как-то машинально и торопливо ел, будто уже все знал о моем плане, хотя я не сказала ему еще ни одного слова. Я видела, что он очень волнуется.
Он расплатился с Любочкой. Она удивленно поблагодарила и покраснела от удовольствия. Наверное, чаевые были непомерные.
—На улице нет дождя?— зачем-то спросила я у Любочки, будто та могла это знать.
—Кажется, нет.
—Ваши друзья не имеют привычки греться в вестибюле?— спросила я у Принца.
—До сих пор не имели.
—Но все равно не хочется рисковать…— сказала я и, взяв его за руку, повела через ресторан к черному ходу.
Мы вышли в Калашный переулок. Дождя, слава Богу, не было. Очевидно, он иссяк за целый день непрерывной работы. Я взяла Принца под руку, и мы быстро пошли по переулку. Он так меня ни о чем и не спросил, а я ничего ему не сказала до самого дома.
Когда мы вошли в мою квартиру, была уже половина десятого. Едва закрылась дверь, нас с непреодолимой силой кинуло друг к другу, и мы перестали дышать, соединившись в одно целое в долгом исступленном поцелуе…
Дальнейшее я помню смутно, вернее, почти совсем не помню. Каким — то образом мы очутились в гостиной на диване… Я не знаю, как исчезла с меня одежда, как мы переместились в спальню… Я не понимаю, что он делал со мной, и совсем не отдаю отчета в своих действиях…
Мы опомнились, когда часы в гостиной пробили двенадцать.
—Если я в течение тридцати минут не окажусь в Доме журналистов, мои «друзья» войдут туда и начнут меня искать. Им скажут, что я ушел с женщиной через черный ход.
Они узнают у официантки, что это была за женщина, и у вас начнутся неприятности. И потом мой плащ… Он остался у гардеробщика.
—Плевать,— сказала я, зябко кутаясь в простыню.— Я сошью вам новый, еще лучше прежнего…
—Не плевать,— сказал он.— Я уеду, а вам они могут испортить жизнь.
—Когда вы уедете, моя жизнь и без того будет испорчена…
—Я еще ничего не знаю… Я еще ничего не успел сообразить, но мой отъезд уже предрешен. Я должен быть с мамой. Человек, который приедет на будущей неделе и займет мое место, уже подписал контракт. Но это не значит, что мы больше никогда не увидимся…