– Тебе известно, что в течение ближайших пяти недель мне запрещено заниматься сексом? – выпалила она. – Если ты думаешь, что у тебя под рукой будет доступное тело, то сильно заблуждаешься.
Рауль усмехнулся, и в эту секунду Сирена была готова расцарапать его самодовольную физиономию. В тот раз он просто хотел секса, а она оказалась рядом – так Рауль сказал ей позже. Сирена испытала несказанное унижение, ее гордость была растоптана.
Она выпрямилась и процедила:
– Твоя взяла. Я поживу у тебя, но только до тех пор, пока силы не вернутся ко мне. После этого я уеду вместе с Люси к себе.
– Поживем – увидим, – только и сказал Рауль.
Сад в Аскоте благоухал, но Сирена оставалась холодной к его красоте. Когда они въезжали в ворота, молодая женщина могла думать об одном: как она стояла здесь под дождем, моля Рауля поговорить с ней.
Не испытывая желания смотреть на Рауля, сидевшего рядом, Сирена осторожно положила руку на ребенка, лежащего между ними, и невольно улыбнулась своей дочери. Шофер остановился под портиком. Сирена потянулась к детскому креслицу, но Рауль поступил, как всегда, по-своему.
– Я возьму ее.
Он передал сумку с детскими вещами шоферу, тот распахнул дверцу, и Рауль вышел из машины с Люси на руках.
Сирена попыталась подняться самостоятельно и испытала скорее раздражение, чем благодарность, когда Рауль подошел, чтобы помочь ей встать. Она ухватилась за него дрожащей рукой. Мышцы ее ныли. Ей было тяжело даже просто стоять. В животе появилась боль.
Когда они поднимались по ступенькам, Рауль обхватил ее за талию, поддерживая своей сильной рукой.
Сирена запротестовала было, но все-таки приняла помощь. Голова ее опустилась на плечо Рауля – только на секунду, до того как его ровный голос вернул ее к реальности.
– Думаю, тебя все-таки не стоило выписывать из больницы. Ты еще слишком слаба.
– Я не хочу быть слабой, – возразила Сирена, отстраняясь, когда они перешагнули порог. Не чувствуя крепкого плеча Рауля, она, как ни странно, ощутила потерю.
– Даже в Перу я выдержала. Я поправлюсь. Я должна поправиться, – твердо сказала молодая женщина, опускаясь в холле на скамью, обтянутую бархатом, и сжимая ладонями закружившуюся голову.
– Разве ты болела в Перу? Неужели в тот раз, когда половина участников конференции свалилась с отравлением? Ведь ты была здорова.
– Ничего подобного, – ответила Сирена. – Но кому-то надо было взять на себя организацию. А ты был занят своими делами.
Рауль выпрямился, открыл рот, но она махнула рукой, призывая его помолчать:
– Это была моя работа. Я не жалуюсь. Я просто говорю, что чувствовала себя тогда ужасно, но то, что творится со мной сейчас, не идет ни в какое сравнение. Плохо, что я в таком состоянии.
– Тебе следовало сказать мне…
– Это была моя работа, – повторила Сирена, пожав плечами.
Она подняла глаза и увидела, что Рауль хмурится, а на щеке его подергивается мускул.
– Сейчас ты обязана сказать, что тебе требуется, Сирена. Я не умею читать мысли. Мы идем в твою комнату, где ты сможешь прилечь и отдохнуть. Ты осилишь лестницу с моей помощью или велеть приготовить тебе комнату здесь, внизу?
– Ступеньки я как-нибудь одолею, но Люси надо покормить, пока я не легла.
Сирена намеренно смотрела на ребенка, а не на то, что ее окружало. Какой глупой, наивной дурочкой она была, мечтая когда-то, что однажды станет здесь хозяйкой!
Сирена направилась в гостиную. Это была одна из самых ее любимых комнат, оформленная в цветах Средиземноморья, с современной мебелью и восхитительным видом на английский сад. Вообще, в жизни Рауля было много интернационального. Его мать была испанкой, от которой он унаследовал невероятную чувственность, отец – уроженцем Швейцарии. Образование он получил в Америке, поэтому привнес в свой мир много современного и футуристического. Все его дома были комфортными и удобными. И все они являлись отражением его сущности – того, к чему так влекло Сирену.
Рауль стоял к ней в профиль, поджарый и стройный, внимание его было сосредоточено на экране мобильного телефона. Он решал вопросы, которые когда-то решала для него Сирена. Сердце ее ощутило болезненный укол. Она любила работать на Рауля, любила свою должность.
– Ты собираешься сегодня в офис? – спросила Сирена.
Женщину обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он ушел, с другой – чтобы остался. То, что она постоянно должна была держать оборону, изматывало, однако другая ее половина с наслаждением впитывала его близость так же, как кактус пьет воду в редкий дождь.
– Они продолжают задавать одни и те же вопросы, – не отрываясь от экрана, ответил Рауль. – Дела в беспорядке. Ты родила в тот день, когда я только начал все организовать на время своего отсутствия, которое, по моим расчетам, должно было иметь место в следующем месяце.
– Извини.
«А почему, собственно, я извиняюсь? – подумала Сирена. – Разве в этом есть моя вина?»
– Предупреждение о том, что возможны преждевременные роды, мне помогло бы, – добавил он.
Сирена выпрямилась.
– Только дополнительного стресса мне и не хватало, – саркастично заметила она. – Я следовала советам врача и пыталась родить в срок, но мне это не удалось. Если ты недоволен тем, что роды были преждевременными, это твои проблемы.
– Я лишь хочу сказать, что, если ты продолжишь молчать, это создаст мне дополнительные проблемы.
– Вот как? А ты мог бы и не прибегать к аресту, когда узнал, что деньги пропали.
Рауль поднял брови:
– А ты могла бы поделиться со мной, что у тебя финансовый кризис. Я что-нибудь придумал бы. То, что ты украла у меня деньги, ни в какие ворота не лезет.
– Я согласна, что красть нехорошо, вот почему я только заняла их у тебя, – возразила Сирена.
– Это ты сейчас говоришь, – процедил сквозь стиснутые зубы Рауль. – Но если ты…
Их перепалку нарушил писк, который издала Люси. Сирена быстро поднесла малышку к груди и взглянула на Рауля, предлагая ему закончить предложение, но он вдруг замолчал и уставился на ее обнаженную грудь. Потом он заставил себя отвернуться.
– Дай ей срыгнуть, – напомнил Рауль после того, как Люси насытилась.
Когда он несколько минут спустя помог Сирене подняться по ступеням, укрыл ее одеялом и установил на тумбочке детский монитор, к глазам женщины подступили слезы. Ее переполняли благодарность и облечение, к которым, однако, присоединялась изрядная доля раздражения и страха перед неизвестным. Она не предполагала, что в ее жизни случится такой поворот, и не знала, чего ждать от будущего. Сирена не могла верить Раулю, но придется ему поверить, по крайней мере, пока она еще слишком слаба.
Силясь удержать глаза открытыми, Сирена сказала:
– Я не видела, в какую комнату ты отнес Люси. Куда мне идти, если я услышу плач?
Рот Рауля сардонически изогнулся.
– Этот монитор – для тебя. А детская кроватка стоит в моем кабинете.
Сирена едва не расплакалась, услышав эти слова. Она закрыла глаза и сжала губы, надеясь, что он не заметит, в каком она уязвимом состоянии.
Сирена мгновенно уснула.
Рауль нахмурился. У него было желание положить руку ей на лоб, чтобы проверить, не поднялась ли температура, но он не хотел ее тревожить. Сирене был нужен покой.
Однако она продолжает спорить с ним по любому поводу. Что будет, когда она наберется сил? Он видел, что временами возвращается прежняя Сирена, с ее острым умом, однако враждебность молодой женщины была для него внове и тревожила. До какой же степени она подавляла свою личность, работая на него?
Рауль нахмурился. То, что Сирена украла у него деньги, не вязалось в его представлении с женщиной, которая продолжала работать, несмотря на болезнь, в Перу. Или родила ребенка, хотя это вполне могло стоить ей жизни.
Вид бледной Сирены, лежащей без сознания на кровати, опутанной проводами аппаратуры жизнеобеспечения, не оставлял его. Он искренне желал ей полного выздоровления.
Рауля также трогала ее материнская любовь, беспокойство после каждого медицинского обследования. То, как она смотрела на него, словно ей необходима была его поддержка. Циничная сторона мужской натуры предупреждала его, что он снова может подпасть под чары Сирены, но ее любовь к дочери была несомненной.
К тому же, как бы плохо ни выглядела Сирена, Рауля по-прежнему влекло к ней. Ему стоило огромного труда не смотреть на ее грудь, пока она кормила Люси. Ее попка была приятно округлой, к ней так и хотелось приложить ладонь. Каждый раз стоило Сирене оказаться поблизости, как до него долетал ее аромат. Раулю хотелось притянуть ее к себе и целовать, целовать…
Рауль потер лоб, размышляя о том, что его влечет к женщине, к которой вообще не следует прикасаться. Все, что ему нужно, – это работа. Чтобы не мучиться вопросом, почему отец покончил с собой, он с головой ушел в учебу. С двадцати лет, когда в его жизни появился отчим, Рауль был занят решением семейных финансовых проблем. Это избавляло его от эмоциональных потрясений.
К счастью, хотя ему и не удалось окончить университет, он получил достаточно знаний, чтобы отправиться в собственное плавание. Оно было успешным. Стимулом, чтобы достичь еще большего успеха, служило то, что Рауль создавал, так сказать, подушку финансовой безопасности для своей семьи.
Теперь в его семье появился беспомощный ребенок. Это подталкивало его к достижению новых, высочайших, вершин.
А что насчет матери его ребенка?
Рауль сел за стол и повернул детский монитор к себе. Он вглядывался в него так пристально, что, казалось, ему было слышно дыхание женщины. Рауль размышлял над тем, как в его жизнь впишется Сирена.
Глава 5
Жить с Раулем было просто – в некотором отношении. Их двухлетняя совместная работа способствовала тому, что они понимали друг друга с полуслова. Сирена знала, в каком он бывает настроении, чувствовала, когда его деловая встреча может затянуться. К тому же Рауль по-прежнему был таким же трудоголиком, как прежде, поэтому она могла проводить много времени с дочерью, пока он не сделает паузу в работе, чтобы побыть с Люси.