Мама всегда сторонилась одежды в отделах больших размеров. Ее философия заключалась в том, что даже если женщина полная, она вовсе не обязана носить такую одежду, чтобы сливаться с окружающей средой. Если общество хотело, чтобы она занимала меньше места, у мамы, напротив, существовало стремление занимать больше. Большинство одежды она покупала в онлайн-магазинах, и ее стиль можно было описать как вызывающий. Все ее вещи отличались пестрыми принтами и яркими цветами, начиная с платьев А-силуэта, покрытых кексами, и заканчивая блузками с баской с красно-оранжевыми зигзагообразными узорами и сапогами до колен малиново-розового цвета.
– Все еще занята? – спросила она. Из-за того, что она и понятия не имела о моем бизнесе, она полагала, что всякий раз, когда я завалена блокнотами и бумагами или работаю с вордовскими документами, я старательно выполняю домашние задания. И я была более чем счастлива придерживаться этого ошибочного представления.
– Ага, – сказала я. – После школы ко мне зайдет друг, так что я еще немного побуду здесь.
– Друг?
Я понимала, о чем она. Единственным «другом», которого я приглашала к себе, была Брук, но я никогда еще не говорила о ней так отстраненно. Брук – это Брук. Броэм был другом. Хотя это и казалось слишком великодушным с моей стороны.
– Да. Александр Броэм.
Мама удивленно моргнула.
– Он в моем классе.
– Мои соболезнования.
Она скрестила руки. О боже, началось.
– Может, ты надеешься, что он станет больше, чем друг?
– Я бы заплатила кругленькую сумму, чтобы избежать этого.
Мама засмеялась.
– Глубокие чувства.
– Мягко говоря.
– Ну что ж, поживем – увидим, – сказала она раздражающим тоном. Тон взрослых, когда они думают, что знают тебя намного лучше, чем ты сам.
Я уже хотела возразить, но тут на деревянном столе завибрировал мой телефон. Я посмотрела на него, думая, что это Броэм сообщает мне о ситуации с Вайноной, но это оказалась Брук. Схватив телефон, я открыла сообщение.
Мне такооое нужно тебе рассказать.
Длинная история, Рей пришла, чтобы помочь мне написать эссе. Много чего произошло. Когда я могу позвонить?
– О боже, – пробормотала я. Я ожидала, что мама спросит, что произошло, но, быстро оглянувшись, поняла, что она уже ушла. Я медленно перечитала еще раз, потом второй, третий. С каждым прочтением мой желудок опускался все ниже, а сердце начинало глухо стучать похоронным маршем.
Нет. Нет, нет, нет и еще раз нет.
Я пыталась придумать другое объяснение «многому». «Много чего произошло» – мы полностью написали эссе? «Много чего произошло» – мама поссорилась с Рей из-за ее плохого отношения и глупого выражения лица? «Много чего произошло» – мы заговорили о наших родословных и поняли, что мы двоюродные сестры?
Я пыталась заверить себя, что один из этих вариантов может оказаться правдой. Но на самом деле не верила в это. Потому что то, что должно было прийти мне в голову гораздо раньше, наконец стало очевидным.
Рей.
Рейна…
Это чертова Рейна опустила письмо в шкафчик с просьбой помочь найти способ пригласить Брук на свидание, пригласить Брук, мою Брук. Потусоваться с ней. И по правде говоря, имелось лишь одно объяснение для «много что». Рейна сделала первый шаг, следуя моим инструкциям.
Как я уже говорила, я редко возвращаю людям их деньги.
Трясущимися руками я стала набирать номер Брук, но остановилась перевести дыхание. Я не знала, готова ли услышать то, что она хотела мне рассказать.
Семь или около того месяцев назад, в конце девятого класса, Брук опустила в шкафчик письмо, рассказав о ее поцелуе с девушкой. Она писала, что это случилось неожиданно, когда они вместе готовились к школьному мероприятию, и у них не было возможности обсудить произошедшее, так как в класс вошли. И потом таким знакомым почерком Брук были написаны слова: «Думаю, что она мне нравится. Что мне делать?»
Я прекрасно помню чувства, охватившие меня тогда. Как будто я стала свидетелем, как кто-то въехал на бульдозере в комнату, полную котят и щенят. Шок, паника, приступ тошноты. И мое сердце пыталось вырваться из груди, крича о кровавом убийстве. В тот момент я стала задумываться, что же происходит между мной и Брук. Было немало многозначительных взглядов, и напряженных пауз, и случайных прикосновений во время наших прогулок. И зрительный контакт, длившийся, по моему мнению, слишком долго.
Но я оставалась абсолютно уверена, что, если бы поцеловала Брук, я бы точно это запомнила. Так кто же, черт возьми, это сделал?
Я позвонила Брук, ведя себя как обычно. Разговор зашел о сборе средств для клуба, который мы вместе организовали в начале недели. Тот, что Брук готовила вместе с Джез. И она подтвердила, что все то, что я уже знала, было правдой. Да, она недолго была влюблена в Джез. Да, они поцеловались. И да, она хотела, чтобы это случилось.
Нет, нет, нет. Но к чему же тогда эти продолжительные взгляды? Флирт со мной? Может, я не так все поняла? Или мы обе ей нравились, но на первый шаг решилась Джез? А потом, охваченная горем, ревностью, страхом и паникой, я сделала то, чем не гордилась. Я ответила ей на письмо из шкафчика.
Дорогой BAMN765,
Лучшее, что можно сделать в этой ситуации, это вести себя так, будто ничего не произошло. Не поднимай эту тему, не флиртуй и особенно не позволяй оставаться вам наедине какое-то время. Я знаю, это звучит нелогично, но если вы окажетесь один на один, вам может быть неловко, и нервозность заставит вас вести себя непредсказуемо и странно. Она может почувствовать твой настрой и подумать, что ты на что-то надеешься, или, что еще хуже, делаешь это от безысходности, все это может оттолкнуть ее.
Ничто не убивает зарождающиеся отношения быстрее, чем когда кто-то чувствует давление.
Не беспокойся, что можешь оттолкнуть ее: если ты ей нравишься, она найдет способ связаться с тобой и дать понять о своих чувствах. Просто будь уверена, что это она должна за тобой бегать. Будь спокойна, придерживайся платонических отношений.
Брук больше не упоминала о письме. Но также не упоминала больше о Джез. Я не слышала и слова об этом, пока через неделю в шкафчике не появилось еще одно письмо.
Дорогой Шкафчик 89,
Я лесбиянка и на прошлой неделе поцеловала девушку, как мне казалось, тоже влюбленную в меня. И узнала, что она тоже лесбиянка, так что это не письмо по типу «она просто запуталась». После нашего поцелуя она стала избегать меня и вести себя так, будто ничего не произошло. Она приветлива только тогда, когда мы в компании. Она и близко ко мне не подходит, не пишет и не упоминает о том, что мы поцеловались.
И я такая «так ли я себе это представляла?» Может, ей было не так хорошо, как мне? Или я должна попробовать поговорить с ней? Я бы давно уже сделала это, но не уверена с тех пор, как она начала вести себя отстраненно.
И, спасибо, господи, я ответила.
Дорогая hellsbells05,
Я знаю, что это совсем не то, что ты хочешь услышать, но все это звучит так, будто ты ей и вовсе не нравишься. Это ненормально – вести себя после поцелуя так, словно ничего не произошло, – особенно если вы виделись после этого. И если ты нутром чувствуешь, что она избегает находиться с тобой наедине, возможно, так оно и есть. В этом случае я посоветую тебе двигаться дальше, пока она чудесным образом не перестанет так себя вести. У тебя будет еще много поцелуев в жизни, и поверь мне, большинство из них окажутся лучше, чем этот. Ты достойна того, кто жаждет твоего поцелуя, кому будет всегда мало тебя и кто будет звонить тебе сразу же, чтобы договориться о следующем свидании. Не теряй достоинство, бегая за тем, кто четко дал понять, что не заинтересован в тебе. Ты слишком хороша для этого.
Прости, но мне больше нечем тебя порадовать.
И на этом все кончилось. Брук четко дала понять, что не хочет поднимать тему поцелуя с Джез, поэтому я молчала. И летом Джез познакомилась с одной девушкой в церкви, и у них начались серьезные отношения.
Только после этого Брук и Джез снова почувствовали себя достаточно комфортно рядом друг с другом, чтобы обсудить ситуацию с поцелуем. И тогда они все узнали.
– Получается, что шкафчик 89 саботировал нас, – свирепствовала Брук, когда мы в следующий раз встретились. – Я понимаю, что тот, кто отвечает на письма, получает их кучу каждую неделю, но ты действительно думаешь, было тяжело догадаться, что мы с Джез говорили друг о друге?
– Даже не знаю, – сказала я, сглотнув. – Может, он был занят чем-то другим.
– Может, – сердито нахмурившись, сказала Брук.
Всю следующую неделю каждую ночь меня мучили кошмары из-за чувства вины. Мне снилось, будто Брук узнала, что это я руковожу шкафчиком, и навсегда перестала со мной разговаривать, или будто Джез рыдала в ванной, потому что из-за меня она упустила любовь всей своей жизни.
Как бы ужасно это ни казалось, как бы сильно я ни ненавидела то, что, как знала, должна была услышать, мне требовалось наверстать упущенное в прошлом году. В этот раз я собиралась поддержать ее. Хотела порадоваться за Брук. Я хотела пройти вместе с ней этот путь. Даже если мои внутренности сгниют. Мне просто нужно пережить телефонный разговор, и потом я могла плакать столько, сколько мне необходимо.
Только подняв трубку, Брук начала тараторить:
– Ладно, рассказываю, как все было: Рей пришла ко мне, и мы работали над эссе, и все было как обычно, потом родители предложили ей остаться на ужин, и она согласилась, они отлично поладили за ужином, и она была очень милой. По правде говоря, она веселая, о чем я никогда не подозревала, после мы еще посидели и смотрели что-то у меня в телефоне, и она, черт возьми, Дарси, она пригласила меня на свидание.
Я напряглась, я напряглась, я напряглась, но все равно что-то пошло не так. Она приняла мой вздох за вздох радости.
– Знаю, – сказала она. – И я согласилась! К удивлению, мы очень хорошо поладили, и было мило с ее стороны помочь мне с эссе, не думаешь? И потом она сказала, что влюблена в меня уже долгое время и всегда смотрела на меня во время собраний клуба и школьного совета. Ты замечала, что она пялится на меня? Я никогда, и теперь мне интересно, я столько времени не замечала это или что?