О, нет, я не могу, она захочет поехать с нами. Поэтому я совру и скажу, что занята чем-то… И все будет хорошо, пока кто-то из наших общих друзей не увидит меня там. У половины школы имелся годовой абонемент. Это походило на русскую рулетку, где в каждой камере револьвера была пуля.
Я остановилась на:
Прости, но я уже обещала Эйнсли семейный день в Диснейленде. Она уже сказала одной своей подруге, что не может пойти с нами, поэтому я вроде как не могу взять тебя, хотя очень хочу. Может, завтра?
Я не могу завтра…
Работаю.
Ну и ладно. И я все равно завидую.
Не присылай мне никаких фоток, это усугубит мой синдром упущенной возможности, и я могу разреветься.
Итак, бросить Броэма было бы плохой идеей?
– Нет, – сказала я вслух сама себе, бросая телефон на кровать. Как бы сильно мне ни было тяжело, я понимала, что это моя работа и это не обсуждается. И в конце концов, мне за это заплатят.
Мое сердце разрывалось, и мозг сопротивлялся, я сделала прическу и макияж (в основном используя пробники Брук), оделась (легкий трикотажный укороченный свитер поверх рубашки с коротким рукавом и джинсовая мини-юбка, переделанная Эйнсли специально под мои бедра) и нанесла духи (наполовину использованные Dior Poison, которые мама отдала мне, когда я сказала, что мне нравится этот запах). Глядя на себя в высокое зеркало, прикрепленное к двери, я подумала, что сегодня я оделась благодаря трем самым важным женщинам в моей жизни. Непритязательно, но как-то по-особенному. По-особенному в том смысле, что одежда, купленная на платиновую мастеркард, не выглядела бы так.
Окей, у меня оставалось еще сорок пять минут до прихода Броэма. Этого оказалось достаточно, чтобы просмотреть письма, которые я вчера кинула в рюкзак. Идеально.
Пока папа с грохотом носился по коридору, а запах тостов просачивался сквозь щель в дверном проеме, я поставила ноутбук на пустой деревянный стол и начала просматривать письма. Казалось, я только начала, когда папа постучал в дверь, но, взглянув на часы, поняла, что прошло уже тридцать минут. Я знала, что это был папа, потому что Эйнсли, которая вчера вместе со мной ночевала у папы, чтобы мы могли поехать от него вместе, не стала бы стучать и ждать, а постучала и сразу бы открыла дверь.
– Заходи, – позвала я.
Я не стала прятать письма. Папа был… мягко говоря, не слишком догадливым, поэтому если он вообще их заметил, то, вероятно, решил, что это домашнее задание.
Он просунул голову в дверь и скривил рот так, что усы его съехали набок.
– Пришел какой-то парень.
– О. Что-то он рано.
Мне оставалось ответить только на одно письмо. Полагаю, Броэму придется чем-то заняться, пока я не закончу. Я не собиралась бросать свои дела лишь потому, что по часам Броэма без пятнадцати четыре были половиной пятого и ровно девять – без пятнадцати девять. Может, в Австралии время было чем-то неопределенным, но в Америке, когда мы говорим девять, мы имеем в виду девять, черт возьми.
Папа толкнул дверь еще шире и стоял, загораживая дверной проем, даже когда я встала.
– Кто этот парень? Чего он хочет от тебя? Почему я раньше о нем ничего не слышал?
Я встретилась с папой взглядом – а учитывая, что я унаследовала его рост, это было не так уж трудно, – и сложила руки на груди.
– Эм… главный вопрос в том, почему ты не задаешь мне таких вопросов, когда приходят девочки?
Папа, который недавно перестал называть меня «определившейся» натуралкой или лесбиянкой, в зависимости от пола человека, в которого, по его мнению, я была влюблена в тот момент, удивил меня, сказав:
– Потому что девочки-подростки милые и ответственные и понимают согласие, а мальчики-подростки – это кошмар каждого отца, ставший реальностью.
Немного поколебавшись, я пожала плечами.
– На самом деле это честный ответ. Я согласна с этим.
– Наш папа-союзник, – радостно пропела Эйнсли из своей спальни, где она, очевидно, подслушивала. О, отлично, она уже проснулась. Ей пришлось вернуться к маме поздно вечером, после того как я уже забралась в постель, потому что она забыла свои гормональные таблетки. Одна из многих неприятных ситуаций, когда твои родители в разводе.
Папа проводил меня до входной двери и подозрительно топтался у меня за спиной, пока я здоровалась с Броэмом. Когда я представила их друг другу, несмотря на крепкое рукопожатие и вежливые слова, отец едва ли сказал ему что-то большее, чем короткое «привет, как дела?». Броэм не казался слишком раздраженным – и, честно говоря, по сравнению с тем, как его мама приняла меня, папа практически расстелил красную ковровую дорожку. Так что я не стала утруждать себя попытками завязать между ними светскую беседу. Кроме того, это был, вероятно, единственный раз, когда папа встречался с Броэмом, так что это вряд ли имело значение.
– Буду готова через пару минут, – сказала я Броэму, когда мы вошли в мою комнату. – Я заканчиваю писать письмо.
Я села за стол, а Броэм остался стоять, осматривая комнату.
– Здесь все совсем по-другому, – сказал он.
– Что?
– Она пустая. Совсем не похожа на твою комнату.
– Я остаюсь здесь всего пару дней в месяц, – сказала я, не оборачиваясь. – Этого вполне хватает.
– Больше походит на гостевую комнату.
– Ну, когда я не остаюсь здесь, – отвечала я, набирая ответное письмо, – так оно и есть.
– О, конечно, так оно и есть… И сейчас я похож на придурка.
– На кого? – пробормотала я, прежде чем украдкой взглянуть на него.
Он оглянулся.
– Прости, что?
– Ничего. В любом случае. Это лучше, чем спорить.
Казалось, он сдулся и тяжело присел на край моей двуспальной кровати.
– Очко засчитано.
В течение следующих нескольких минут Броэм был увлечен телефоном, пока я дописывала последний ответ. К счастью, этот запрос оказался легким, и мне не пришлось искать дополнительную информацию для лучшего решения. Закончив, я схватила телефон, чтобы ответить на пару сообщений Брук о ее бесконечной скуке.
Броэм прокашлялся.
– Я хотел кое-что спросить.
– Что?
– Можно ли… Мне очень интересно посмотреть, как все это работает в действительности. Как ты смотришь на то, чтобы я взглянул?
– Ты имеешь в виду, почитать мои письма?
Он пожал плечами.
Этого я совсем не ожидала и почти сказала категоричное «нет». Но было бы неплохо с кем-то поделиться. Никто, кроме Эйнсли, никогда не наблюдал меня за этим занятием.
– Эм… хорошо. Но без конкретики, ладно? Без имен и прочего.
– Справедливо.
Я пробежалась по последним письмам и выбрала одно, которое было максимально анонимным. Броэм удобно устроился на моем месте и, откинув с лица прядь волос и прищурив глаза, принялся читать. Он не взял сегодня с собой очки для чтения.
– На чем основываются рекомендации? – спросил он, водя курсором по экрану.
Это было сообщение, которое я отправила вчера.
– Они основаны на правиле бесконтактного воздействия.
– Каком правиле?
Хотя он задал вопрос без всякого подтекста, я чувствовала, что он готов разнести меня в пух и прах. Первый посторонний, увидевший мою работу, и вместо похвалы я получаю критику. Замечательно.
– Смысл заключается в названии. После расставания ты не контактируешь со своей парой в течение определенного времени. Обычно это около тридцати дней. Примерно столько же, сколько ты случайно предоставил Вайноне. И если ты никак не можешь избежать разговора, например вы вместе работаете над проектом или что-то вроде этого, ты делаешь это профессионально и сдержанно.
Броэм медленно кивнул.
– И ты используешь это тогда, когда хочешь кого-то вернуть?
– Можно и так. Или, как я написала в письме, ты также можешь использовать этот способ, чтобы пережить расставание и отпустить человека. Это беспроигрышный вариант.
– И девчонки используют его?
– Любой человек может использовать его. Это не имеет привязки к полу.
– Хорошо, хорошо, – сказал он экрану, прежде чем посмотрел на меня. – Но у меня вопрос.
– Ну конечно, не без этого, – пробормотала я.
– На днях ты рассказала мне про «Обещать – не значит жениться», и если парень не бегает за тобой, то, вероятно, ты ему не нравишься.
– Верно.
– И про то, что, если такое случается, тебе необходимо двигаться дальше.
– В идеале, да.
– Но что, если он игнорирует тебя не потому, что не влюблен? Что, если он руководствуется правилом бесконтактного воздействия?
Он повернулся в кресле с торжественным видом и закинул ногу на ногу. Но я была в замешательстве.
– Так, но если он это делает, что он тогда от тебя хочет?
– Чтобы ты захотела его вернуть.
– И зачем же тогда существует «Обещать – не значит жениться»?
– Чтобы выманить деньги у отчаявшихся, одиноких людей, которые думают, что следование единому правилу поможет им заполучить в партнеры сложного человека?
– Причина, по которой это может принести деньги, заключается в том, что люди нуждаются, чтобы им сказали: если их игнорируют, они должны сдаться. И все потому, что многим нравится преследовать свою цель до последнего. Именно поэтому правило бесконтактного воздействия так часто работает.
– Конечно, да, но что, если оба партнера руководствуются разными правилами?
Я моргнула.
– Прости?
– Допустим, я следую правилу бесконтактного воздействия, надеясь, что это заставит мою бывшую снова в меня влюбиться, а она читает «Обещать – не значит жениться» и принимает решение: тридцать дней тишины означают, что ей нужно встречаться с кем-то другим?
– Ну, она…
– Или что, если я знаю о правиле бесконтактного воздействия и не могу двигаться дальше, когда партнер уходит, потому что думаю, что он использует это правило на мне, тем самым пытаясь меня вернуть? Так когда на самом деле следует, а когда не следует руководствоваться советами «Обещать – не значит жениться»? Оба варианта не могут быть верны одновременно.