– Все хорошо, – пыталась успокоить меня Эйнсли. – Однажды ты найдешь своего собственного персидского кота.
– Я… не… хочу… собственного персидского кота, – сглотнула я. – Хочу Брук.
– Я знаю. Жизнь – отстой.
– И она женится на ней, – выдавила я. – Я поставлю что угодно на то, что она женится на ней, потому что так работает моя удача. И они отправятся путешествовать в горы и будут позировать в причудливых лыжных снаряжениях, и Рейна сделает предложение на вершине гребаного Эвереста, и я узнаю об этом в «Инстаграме», и мне придется притвориться, что я счастлива за них.
– Своеобразно.
– Это просто мое внутреннее чутье, ясно? И Брук будет вся такая счастливая.
– Да забей на нее, – заявила Эйнсли с невозмутимым видом.
– И она даже не будет скучать по Остину и Элли.
– Кто такие Остин и Элли?
– Так мы собирались назвать наших малышей-двойняшек. – Я дважды воткнула вилку в макароны с сыром.
– Нет, как твоя сестра я не позволю тебе называть своих детей в честь телевизионной пары[2], это дико жутко и отвратительно.
– К тому времени это было бы восхитительно и ностальгично – но знаешь что? Это не имеет значения, потому что теперь Остин и Элли мертвы.
– Мрак.
Я вытерла нос тыльной стороной ладони.
– Это неправильно. Ненавижу все это.
– Я знаю. Съешь немного макарон.
Я съела, и это было чертовски вкусно, но ничего не меняло. У меня просто перехватило горло.
– Возможно, скоро нужно будет ехать, – предположила Эйнсли. – Ты выглядишь дерьмово, а я не хочу слишком поздно возвращаться домой. Думаешь, Броэм будет возражать?
Броэм.
Внезапно я вспомнила об остальных сообщениях. Я прокрутила все сообщения. Так, тут мое сообщение Броэму, что мы идем следом на рафтинге. И сообщение от него «не волнуйся». Следующее – с его геолокацией. А в третьем он спрашивал, здесь ли я. Четвертое сообщало, что с Вайноной что-то не так, но он не мог понять почему. Пятое с его обновленной геолокацией и мольбой о помощи. Потом ответ, который писала Эйнсли, что нам нужен перерыв на ужин – очевидно, она не прочитала все его предыдущие сообщения. И, наконец, еще одно сообщение от Броэма.
Вайнона просто кинула меня.
Мое сопение прекратилось, когда я прочитала его сообщение, и моя печаль сменилась ужасом вины и яростью.
– Ты что, блин, издеваешься? – прошипела я, затем подняла свой поднос и со стуком поставила его на стол. – ПОЧЕМУ ЛЮБОВЬ МЕРТВА?
И все уставились на меня. Несколько родителей нервно поглядывали то на меня, то на своих драгоценных невинных детей. Я бросила на них дерзкий взгляд.
– Не осуждайте меня! Я не та, кто убил Купидона!
– Все в порядке, идем, – бодро сказала Эйнсли, схватив меня за руку и потащив прочь от кафе, пока кто-нибудь не успел вызвать охрану.
Глава девятая
Приближалось обеденное время, и рестораны в округе, освещенные теплыми оранжевыми огнями, были набиты битком. Национальная музыка смешалась на перекрестке, представляя какофонию из звуков флейт и труб, заглушаемую болтавней сотен незнакомцев. Мы с Эйнсли протолкнулись через несколько семей, стоявших посреди тротуара, пробираясь через мост, чтобы вернуться ко входу пристани Пиксар.
Неподалеку от мигающей вывески «Пристань Пиксар», скрестив руки на груди, стоял Броэм, прислонившись к каменному фундаменту башни, построенному в викторианском стиле. Позади него вспыхивали разноцветные огни, отражаясь в черной воде под пирсом.
Оставив Эйнсли, я безмолвно подошла к нему и встала лицом к воде, опершись локтями на роскошно украшенное ограждение барьера.
– Мне очень жаль, – сказала я.
– Мы даже не ссорились, – заметил он спокойным тоном.
Я повернулась лицом к Броэму и прислонилась спиной к ограждению.
– Да? – Я ждала, что он заговорит о моем отсутствии, но, полагаю, у него было о чем еще беспокоиться.
– Да. Какая-то черная полоса. У нас стали заканчиваться темы для разговоров, она отвечала односложно, а потом наткнулась на своих друзей, и они захотели покататься вместе и все такое. И потом спросила, не возражаю ли я, если она поедет домой с ними.
– И что ты сказал?
– Конечно, я сказал, что все в порядке. Что еще я должен был ответить?
– В порядке?
– В полном. Она может делать все что ей угодно.
Его тон показался мне слишком неестественным. Потом мы встретились взглядами, и на его лице промелькнула тень неуверенности.
– Думаешь, я сделал что-то не так?
Реалистичным ответом стало бы: «Сложно сказать. Я не расслышала всего с того места, где находилась», или «Наверное, это как минное поле – ходить на свидание с тем, с кем когда-то встречался», или «Неудивительно, учитывая мой опыт общения с тобой и то, на что похоже, как мне кажется, свидание с тобой».
Но ни один из этих ответов не подходил к данному моменту. Хотя он делал вид, что все прекрасно, у меня создалось чувство, что он был оскорблен. Поэтому я ответила:
– Уверена, все было именно так, как оно было. Вайнона увидела друзей и захотела потусоваться с ними. Ты ничего не мог с этим поделать.
– Ты права. Это нормальное желание – потусоваться с друзьями.
– Да, – сказала я, немного засомневавшись.
Он опустил плечи.
– Думаешь, это плохой знак, да?
– Ну… ты абсолютно прав, что это нормально – хотеть увидеться с друзьями…
– Но если бы я ей нравился, она бы этого не захотела.
Я тщательно подбирала слова.
– Это довольно-таки грубо – уходить на середине свидания. И означает либо то, что она пытается подразнить тебя, либо то, что она…
– Не настолько заинтересована.
– В общем-то, да.
– Как думаешь, почему?
– Я? Я не знаю ее. Что твое чутье тебе подсказывает?
Он повернул голову и посмотрел на пирс. Следя за горками, опуская взгляд в такт далеким крикам ужаса.
– Это был конец.
– Мне жаль.
– А мне нет, – немного быстро произнес он. – Все в порядке. Мы здорово провели время, и если она хочет остаться друзьями, это лучше, чем быть врагами. Я не могу заставить ее полюбить меня. Если она не заинтересована, то, наверное, ничего бы не помогло в таком случае.
Я встретилась глазами с Эйнсли через пирс, и она вопросительно пожала плечами. Я подняла палец. Дай мне минутку.
– Хочу сказать, у нас не было какой-то эпической истории любви или чего-то такого, – продолжал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Например, как тогда, когда она постоянно поливала грязью своих друзей, и если бы я посмел встать на их сторону во время многочасовых разглагольствований, она пошла бы и рассказала им все, что я сказал о них, и это обернулось бы против меня! Насколько это хреново? Почему я вообще хочу с ней видеться?
Отстранение и обесценивание. Он снова почувствовал себя хозяином положения, когда стал тем, кто не хотел ее. Смотри главу учебника.
– И сейчас она хотела пойти тусоваться с Кайли и Эммой. С теми Кайли и Эммой, о которых она мне рассказывала на «Космической Горе», что они королевы драмы, но это меня не касается. Она делает что хочет, понимаешь?
– Верно, – согласилась я. В основном, чтобы сделать вид, что это был диалог, а не монолог.
– Я лишь хочу сказать, что не только у меня есть недостатки. Я не собираюсь унижаться до такой степени, чтобы умолять ее подумать обо мне. Не то чтобы я сделал что-то не так.
– Ну…
– Конечно, я могу быть неидеальным, но я никогда не обижал ее и не позволял этого никому другому, ни в коем случае. Мне надоело думать, что это я все испортил. Мы в равной степени виноваты.
Я действительно была поражена. Даже спускаясь со своей недосягаемой высоты, Броэм умудрялся сохранять невозмутимое выражение лица. Если бы не странное подергивание в уголке рта, он мог бы с таким же успехом обсуждать уровень влажности.
– Тебе больно, – просто сказала я.
Он усмехнулся.
– Нет, что ты. Мне теперь все равно.
– И тебе больно.
– Стоит беспокоиться, что тебя ранили, – сказал он.
– А ты не беспокоишься?
– Нет. Как я уже сказал, все в порядке. Я рад, что она ушла. Мне не придется тратить больше время и силы.
Слова джентльмена, который слишком сильно протестует.
– Как скажешь.
Он резко вскинул голову и впился в меня тяжелым взглядом.
– Теперь можешь идти. Больше нет никакого смысла оставаться, если только ты не хочешь повеселиться с сестрой. Знаю, ты не хотела сюда ехать с самого начала.
Так оно и было. На мгновение мне показалось, что мне сошел с рук тот момент, когда я потеряла Броэма и оказалась вне досягаемости, когда он нуждался во мне.
– Я знаю, что облажалась. Прости. Не самое подходящее было время.
Единственным, что выдавало его раздражение, было то, как он сжал зубы.
– Это произошло не под конец. Я терял тебя весь день.
– Диснейленд – огромное место, – сказала я, но это прозвучало слабым оправданием. – И, кажется, я не думала, что ты действительно во мне нуждался.
– Окей, в следующий раз лучше не приходи, если считаешь, что это бессмысленно. Ты знаешь, я тебя не заставлял. Но ты сказала, что будешь рядом, поэтому я положился на тебя.
Нет. Это нечестно.
– Ну, шантажируя кого-то, ты принуждаешь его делать то, что просишь, даже если ты говоришь, что можно отказаться.
Он нахмурился, а его рот приоткрылся.
– О чем ты?
– Ты шантажировал меня.
– Нет!
– Да! Ты сказал, что расскажешь всем в школе обо мне, – передразнила я его акцент, чтобы освежить ему память.
– Ты перевираешь. Я сказал, что, кажется, ты хочешь сохранить свой секрет. Не волнуйся, я не собираюсь всем рассказывать, что ты со мной работаешь!
Я замолчала, внезапно сбитая с толку не меньше, чем он. Нет, он не это имел в виду. Правда? Он сказал… Во всяком случае, то, что он сказал, было… но с тех пор он мне не угрожал. Никогда.
– А я-то думал, чего это ты ни с того ни с сего на меня набросилась, – добавил Броэм, сцепив руки и качая головой.