Брук перевела свое внимание на Джез.
– И не только. Кажется, я последняя, кто об этом узнал. Ты знала?
Джез растерянно посмотрела на Рей. Рей никак не отреагировала, возможно, не смогла, поэтому Джез быстро и печально кивнула.
И Брук рассмеялась. Дико, истерично. И потом ткнула пальцем Рей в грудь.
– Что ты сделала? Украла бюллетени? Невероятно. Иди к черту.
Не совсем, но частично Рей пришла в себя.
– Я… я хотела… Я могу все исправить.
– Это, – завизжала Брук, – никак не исправить! Я заслужила этот пост. Мне это нужно было для поступления в колледж, а ты лишила меня этого. И ты солгала мне.
Рей посмотрела на меня, ища… что? Выражение триумфа? Следы смеха? Но я не получала никакого удовольствия от этой сцены. Веселья здесь было мало. Меня тошнило.
Джез дотронулась до Рей, чтобы поддержать, а Рей закрыла свой рот рукой.
– Брук, я…
– Мы уходим! – прокричала Брук в мою сторону.
Мы.
Значит, она не злилась на меня.
Я едва успела это осознать, как она схватила меня за запястье и повела через гостиную. Почти все смотрели на нас. То на нас с Брук, то на Рей с Джез. Гадая, что же случилось на самом деле.
Кто-то выключил музыку.
Мы были уже на улице. Брук остановилась. Я остановилась следом.
И она разрыдалась, схватив меня за запястье обеими руками, будто ей нужно, чтобы я была рядом. Поэтому я схватила ее, помогая удержаться на ногах.
Глава двенадцатая
Дорогой Шкафчик 89,
я не хочу спать с моим парнем.
Мы делали это уже несколько раз, и я дала ему свое полное согласие, об этом можешь не беспокоиться; но я делала это, поскольку думала, будто, находясь в отношениях, люди занимаются сексом, потому что должны, а не потому что хотят. Друзья говорили, мол, я передумаю, как только попробую, но мое мнение на этот счет не изменилось. Потом они сказали, что мне это не нравится, потому что в первый раз бывает больно, а потом все будет намного лучше. Но мне не было больно. Мне просто это не понравилось. Я абсолютно уверена, что ощущения должны быть другими. И в этом нет вины моего парня – я безусловно люблю его. И меня влечет к нему, что наиболее странно. Думаю, он самый красивый парень, которого я встречала, я люблю смотреть на него, обнимать, а находиться рядом с ним – мое самое любимое занятие в мире. Я всегда мечтала о парне. Будучи безнадежным романтиком, я поглощаю книги о любви, будто это мой кислород, необходимый для жизни, поэтому знаю, что не асексуальна. Я не представляю, что со мной. И хотела спросить у тебя: как ты думаешь, что со мной не так? И справедливо ли попросить парня не заниматься сексом, пока я не выясню, что происходит? А вдруг мне понадобится вечность, чтобы это выяснить?
От: Шкафчик 89 ‹locker89@gmail.com›
18:12 (0 мин назад)
Кому: Эрика
Привет, Эрика!
Хочу внести ясность. С тобой все в порядке. И это абсолютно нормально попросить твоего парня воздержаться. Тебе не нужны основания, чтобы этим не заниматься. Не существует определенного времени, когда «уже пора». Ответ для тебя может быть «никогда», и это совершенно нормально. Ты должна заниматься сексом тогда и только тогда, когда сама решишь, что хочешь этого, а не потому, что боишься быть отвергнутой или делаешь это из-за чувства вины или давления.
Я советую попытаться вывести парня на открытый разговор о твоих чувствах и почему ты, по твоему выражению, предпочитаешь «воздержаться».
Для некоторых секс – одна из важнейших составляющих отношений. Для других это совсем не важно (или не нужно!). Мы все разные. Давая своему парню возможность выразить его желания и понять тебя, ты поможешь вам обоим принять обоснованное решение, подходит ли такой вариант отношений вам или нет.
И снова акцентирую твое внимание на том, что ты не должна что-то делать из чувства тревоги или паники. Ты должна делать выбор, основываясь на собственных желаниях и потребностях. Это только твой выбор. Некоторые твердо отказываются от секса. Кому-то все равно. Некоторые предпочитают заниматься им по определенным причинам, например продолжение рода. Кто-то выбирает не заниматься им ни при каких обстоятельствах.
И все это нормально и допустимо. Смысл в том, что это должен быть твой выбор, основанный на том, чего ты хочешь.
Также хочу отметить: в письме ты говоришь, что не можешь быть асексуальной, раз у тебя романтические чувства к твоему парню. Есть существенная разница между асексуальными людьми и аромантиками. Асексуальность относится к сексуальному влечению (и не обязательно, что тебе совсем не нравится секс: некоторые асексуалы могут наслаждаться сексом), а аромантизм относится к романтическому влечению. В действительности существует множество особенностей, советую тебе почитать об этом. Однако скажу, что ты можешь быть асексуалом, испытывая романтическое влечение. И также можешь быть аромантиком, испытывая сексуальное влечение (и ты можешь любить романтику, не испытывая романтического влечения). И то романтическое влечение, которое ты испытываешь по отношению к своему парню, – это не то же самое, что сексуальное влечение к нему. Ты когда-нибудь посещала школьный клуб ЛГБТ? Они встречаются по четвергам, во время ланча, в кабинете F-47. Это безопасное место, где ты можешь задать любые вопросы, касающиеся сексуальности и гендерной принадлежности. Это пространство, свободное от суждений. И ты можешь встретить кого-то со схожими проблемами.
Удачи!
– Как хорошо, что идет дождь, – сказала Брук.
Она сидела на диване, утопая в огромном черном свитере, который ей оставил старший брат Марк, когда уехал в колледж. Ее волосы ниспадали гладкими прядями, а свитер был натянут так, что из-под него выглядывали только икры и носки в тон. Ее глаза выглядели опухшими из-за того, что она проревела полночи, но подруга все-таки нашла в себе силы снять макияж и нанести средства по уходу за кожей перед сном и после. Брук грустила, словно модель в «Инстаграме».
Погода была как в одной из ее книг, только в отличие от книжной версии, где она представлялась одновременно пасмурной и прекрасной, на улице царил кошмар. Погода переменилась: поднялся сильный ветер, с воем швырявший мокрые от дождя листья в окно, дождь стучал по пересохшей земле и выливался из стоков, которые не были рассчитаны на такой объем воды, а столбики термометров упали ниже, чем в любой февральский день в Калифорнии.
– Должна сказать, тебе следует благодарить изменение климата за такую погоду, – ответила я, расчесывая спутанные волосы.
Брук сильнее съежилась.
– Это кстати.
– Я впервые слышу, чтобы кто-то лестно отзывался об изменении климата.
– Ну да, каждый заслуживает время от времени слышать о себе что-то хорошее. Даже изменение климата.
– И сейчас ты несешь какой-то бред.
Она пожала плечом.
– Какая разница, кого это вообще волнует?
Я положила расческу и на коленях проползла, чтобы сесть напротив нее. Ласково ткнула пальцем ей в ногу.
– Ты в порядке, подруга?
Брук глубоко вздохнула.
– Дело не в том, что она подставила меня. Не только в этом. Я заслужила стать председателем совета. Заслужила. И она скрыла от меня, что сделала. Что это говорит о ней?
Мы обсуждали это всю ночь, начиная с того момента, когда мама Брук пожелала нам спокойной ночи (мы молчали, пока она везла нас домой: Брук не хотела, чтобы она знала все подробности). Долгое обсуждение, очередное воспроизведение деталей, оскорбление Рей, осмысление ее поведения – привели нас к решению, что это непростительно. Мне уже нечего было добавить, все и так сказано. И с каждой очередной прокруткой этой ситуации мой желудок сжимался все сильнее.
Я надеялась, что мои щеки не были такими красными, как мне казалось.
Я напомнила себе, что Рей хотела рассказать все Брук. Факт, который я совсем забыла в разгар событий прошлой ночью.
Да, но исправила бы она все в школе? Я подумала. В письме она ничего об этом не сказала.
Ну, в любом случае теперь все кончено. Хотя я не ожидала, что Брук порвет с Рей. Или… надеялась?
Я уже ничего не знала. В последнее время я очень хорошо научилась лгать самой себе.
– Знаешь, а если она из тех, кто постоянно чувствует угрозу? – продолжила Брук. – Мы бы и не протянули вместе долгое время. Мне всегда приходилось скрывать свою привлекательность, чтобы она не ревновала. А я не хочу скрывать свою привлекательность.
Сейчас я кивнула более решительно. Гораздо лучший ход мыслей, поскольку теперь я не слышала придирчивого голоса, который говорил мне, что я все еще знаю что-то, чего не знает Брук. Может, Рей и собиралась все ей рассказать, но это никак не меняло того, что она подставила другого человека ради своей выгоды.
– Ты не должна скрывать свою привлекательность. Ты не для этого создана.
Брук одарила меня слабой улыбкой.
– Я люблю тебя. Ты же знаешь это, да?
Я улыбнулась в ответ, но моя улыбка была такой же натянутой, как брюки, которые никак не застегивались.
– Да-а, знаю.
– Итак, – сказала она бодрым голосом. По-видимому, тема разговора сменилась. – Когда тебе уже можно сесть за руль?
– У меня должно быть меньше одной десятой промилле. – Я взяла телефон, чтобы сделать кое-какие расчеты. – Технически могу уже сегодня, но стремно. Женский метаболизм намного медленнее и меняется в зависимости от твоего веса и тела, и я не знаю, насколько хороша моя печень…
– Я знаю, еще как знаю, – сказала Брук. – Скорее всего, ты в полном порядке, только если тебя остановят, у тебя начнется приступ паники.
– Да, в точку! Мне как-то сказали, что нельзя садиться за руль, если пил накануне.
– Но не думаю, что ты была в хлам вчера.
– Я была в хлам где-то полчаса.
– Что вообще значит «пьяный»? – сетовала Брук. – Это так расплывчато!