вать эти карты, понимаешь?
Лицо Броэма стало серьезным.
– Это жесть.
– Да, именно. Но это было много лет назад. А сейчас все довольно неплохо.
– Я рад. – Он задумчиво замолчал. – Иногда я хочу, чтобы они развелись, но не знаю, станет ли лучше. И больше всего меня радует, что я уезжаю в колледж в следующем году.
– Знаешь, куда поедешь?
Он кивнул.
– Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.
О, не так уж и далеко. Я думала, он скажет, что уезжает в Австралию. Или, по крайней мере, на Восточное побережье. Для того, кто хочет сбежать от своих родителей, он уезжал не слишком далеко.
– Здорово.
– В каком-то смысле я должен благодарить за это родителей, – продолжил Броэм. – Помимо того, что они меня обеспечивают. В детстве я много занимался плаваньем, что часто служило поводом ненадолго уйти из дома, а сейчас это нечто большее. И мне нравится предсказуемость плавания. Ты вкладываешь усилия и получаешь результат. Если тренируешься, то становишься лучше. И потом я вступил в школьную команду, когда был помладше, и понял, что у меня неплохо получается. К тому же, приятно чувствовать себя нужным.
Я поняла. После того как увидела, как его мама смотрит на него, я прекрасно понимала желание Броэма отлично выступать на соревнованиях и впечатлять тренера и товарищей по команде.
В конце концов каждый хочет почувствовать себя нужным.
Наступила пауза, и Броэм, извинившись, отошел в туалет. Я думала, что ему не совсем комфортно быть таким уязвимым, но это не я втянула его в разговор.
Я вытащила телефон, чтобы проверить сообщения, когда официантка принесла нам кофе. Меня уже ждало сообщение от Брук.
Моя жизнь – черная дыра.
Что-то очень похожее на чувство вины забарабанило у меня в животе. В то же время я не могла не заметить, насколько внимательнее она вдруг стала ко мне. Она бы не написала мне так скоро после встречи, когда была с Рей.
Может, Брук писала мне тогда, когда пыталась не писать сообщения Рей.
Люблю тебя. Прости.
Ты нормально доехала до дома?
Сделала небольшой крюк.
Пью кофе с Броэмом.
Брук печатает.
Брук печатает.
Брук печатает.
Окей, стой. Меньше чем 24 часа назад мы прошли несколько стадий: ты никогда не упоминала его; у тебя есть его номер; вы болтаете после уроков; КОФЕ??
Да вы, ребята, встречаетесь, и ты не хочешь говорить мне, потому что моя личная жизнь на дне? Это совершенно не нужно, я хочу знать все!!!
Держа руки в карманах, Броэм вернулся к столу. Я быстро написала ответ.
Это не то, чем кажется, клянусь.
Объясню позже. Сейчас не могу.
Как только Броэм сел, я положила телефон экраном вниз.
– Итак… – сказала я, подыскивая предмет для обсуждения. И тут очевидная тема пришла мне в голову. После Диснейленда я не слышала ничего об этом. – Как там ситуация с Вайноной?
Броэм насыпал немного сахара в кофе и размешал его.
– Мы почти не общались с тех пор. Она лайкнула одну из моих фоток недавно. Больше нечего сказать.
– Тебя это устраивает?
– Не то чтобы у меня был выбор. Но да, я в порядке. Как обстоят дела с Брук?
Ха. Ха. Это был вопрос года.
– Ну, мы… нормально. Вчера вечером она и Рей расстались.
– Вот дерьмо. Что случилось?
Я не думала, что Броэм окажется лучшим собеседником на эту тему, но в каком-то смысле он им являлся. Он обладал большей информацией обо всей ситуации, чем кто-либо, кроме Эйнсли.
– Я узнала, что Рей поступила непорядочно по отношению к Брук еще до того, как они начали встречаться, и рассказала об этом Брук.
– Дерьмо, – снова сказал он. – Могу спросить, что она сделала?
Я покачала головой, глядя на свой кофе со льдом. После неразберихи прошлой ночи я не хотела усложнять ситуацию, распространяя сплетни. Даже если и сомневалась, что Броэм пойдет и поделится со всеми.
Броэм с любопытством уставился на меня.
– …Могу я спросить, как ты узнала об этом?
Я встретилась с ним глазами, и, должно быть, чувство вины выдало меня, потому что он потер подбородок рукой и качнул головой.
– Дерьмо.
– Знаю, знаю. Обычно я не использую шкафчик для таких вещей, клянусь.
– Обычно?
– Почти никогда. Только однажды, и это тоже было с Брук.
Он не проявил никакой реакции, но это само по себе было реакцией.
– Да, знаю, как это выглядит, – сказала я. – Но я пыталась позаботиться о Брук.
Броэм широко раскрыл глаза и сделал глоток кофе.
– Что? – спросила я.
– Ничего.
О господи, он осуждал меня. Учитывая, что его мнение не слишком много значило для меня, я была удивлена, как сильно меня задела эта мысль.
– Лучше бы я этого не говорила, – сказала я, глядя на колени. – Теперь ты думаешь, что я ужасный человек.
– Тебе еще далеко до ужасного человека. Но звучит так, будто ты понимаешь, что делала все это не ради Брук.
– Почему ты не можешь сказать, что это нормально – немного переборщить, когда ты влюблен?
Броэм прищурился и лениво пожал плечами.
– Это то, что ты бы ответила тому, кто написал бы тебе о подобном?
У меня болела голова, и мне казалось, что кто-то привязал якорь к моей талии и бросил его посреди океана. Броэм был прав, и он частенько оказывался прав, за что я немного ненавидела его. Самодовольный кретин.
Было намного проще злиться на Броэма, чем на себя.
Броэм казался невозмутимым.
– Ты не первая, кто сделал что-то хреновое в благородном стремлении заполучить любовь.
Мы встретились взглядами, и я невольно улыбнулась.
– Ты хотя бы не разрушал ничьи отношения.
– Ну, нет, я же не суперзлодей, – мягко сказал он, но блеск в его глазах подсказал мне, что он дразнит меня. – Но я тоже неидеален. Ты бы видела, каким пассивно-агрессивным я могу быть. Даже страшно.
Последнее было настолько неожиданным, что мой кофе со льдом попал не в то горло, и я поперхнулась.
Броэм был слегка встревожен, когда я откашлялась.
– Извини, – сказал он. – Я и забыл, какой эффект может оказывать это слово.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони, чтобы проверить, нет ли кофейных брызг.
– Боже милостивый, есть ли место, где это слово не имеет такого эффекта?
– Вся моя страна разве не считается?
– Смотря кого ты спрашиваешь.
– Грубо.
– Итак, это не плохое слово?
Броэм поморщил нос. Было забавно, учитывая его постоянную серьезность.
– Хм, я бы не стал говорить это, например, человеку, которому за тридцать, но это сложно. Если сказано достаточно жестко, может звучать оскорбительно, но может быть и комплиментом, или ты называешь так кого-то, если шутишь. Слово со множеством функций.
– Тогда ладно. Но никогда перед моей мамой, хорошо?
– Не переживай, я уже научился этому на собственном горьком опыте. Я оставался за это после уроков.
Я хихикнула.
– Правда?
– Да, это было на второй неделе моей учебы здесь. Но не произвело желаемого эффекта, потому что было мне в новинку – остаться после уроков, как в «Ривердейле».
– О боже, нет.
– Я совершенно серьезно. Мы все выросли на ваших фильмах, сериалах и книгах, но большинство вещей в реальной жизни совсем не такие. Было весело переехать сюда. «О боже, все автомобильные сиденья поменялись местами, здесь есть столовые и Твинки!»
Я покрутила соломинку и ткнула пальцем в лед в стакане.
– У вас нет столовых?
– Нет. Большинство людей приносит обед из дома, ты можешь что-то купить в буфете, но это не полноценный обед, и там нет подносов и много чего еще. И ты обычно ешь на улице.
– Как столики снаружи?
– Нет, как сесть на траве, или на ограде, или ступеньках с обедом на коленях.
Если бы моя улыбка была такой же широкой, как я думала, мне, вероятно, следовало бы сдержаться, но мне было все равно.
– О, я хочу побывать там.
– Ты должна. Поезжай в Голд-Кост или Аделаиду.
– Ты оттуда?
Самый уголок его рта приподнялся.
– Из Аделаиды. Поэтому у меня такой акцент.
– Да, я как раз собиралась спросить об этом!
– Ну, короче говоря, когда в Австралию вторглись и колонизировали ее, они решили, что было бы неплохо бросить туда всех заключенных Британии, так что большая часть восточной части страны развила акцент под влиянием британских акцентов, особенно тех, которые распространены среди рабочего класса.
– Ты ведь знаешь, как это прозвучало?
– Британская классовая система проблематична; не стреляйте в гонца, принесшего плохую весть. Позже, когда европейцы начали приезжать в Южную Австралию, они были свободными поселенцами, так что там развилось другое произношение.
Здесь он изобразил преувеличенно снобистский акцент.
– Как у английской королевы, понимаешь? Потом этот акцент смешался с другими и появился незаконный ребенок, который звучит как я. Так что большинство людей в Австралии говорит «танец» и «шанс» почти как вы, но мы – «данец» и «шанз». Вот такое дерьмо.
Я совсем забыла о своем кофе, который становился все более водянистым, но меня это не беспокоило. Впервые я слышала что-то подобное. Мне вдруг пришло в голову, что я вообще мало знаю о стране Броэма. Имею в виду, думала, что знаю, но…
– Есть еще какие-то отличия?
– Ну, знаешь, территориальные, но ничего такого, что могло бы иметь значение для тебя. В некоторых штатах говорят «купальщики», в некоторых – «ныряльщики», в некоторых – «пловцы».
– Купальщики, – фыркнула я.
– Это правильный термин, – спокойно ответил Броэм. – И, в отличие от большей части страны, мы делаем одну странную вещь с буквой «л». Например, не произносим, если она стоит перед согласной или в конце слова. Например, «волк».
Я внимательно слушала, пока он говорил. «Вок».
– Я чувствую себя ботаником, но это довольно увлекательно.