— Чем это пахнет? — спрашивает Энн.
— Дымом, — отвечаю я.
Вдали небо пересекает большой черный столб дыма. Он поднимается с горы, где находятся Храм и Пещера Вздохов, где живут хаджины, неприкасаемые.
— Джемма? — вопросительно произносит Энн, с испугом глядя на меня.
— Бежим! — кричу я.
Мы мчимся к маковым полям. На нас дождем сыплется пепел, покрывая кожу тонким серебристо-серым слоем. Кашляя, мы взбираемся на гору. Тропа будто кровоточит, усеянная смятыми цветками мака. Энн едва не спотыкается о тело какого-то неприкасаемого. Потом мы видим еще тела. Обугленные трупы лежат вдоль тропы, ведущей к тлеющему Храму. Аша, пошатываясь, выходит с пожарища.
— Леди Надежда…
Она чуть не падает на меня, и я тащу ее к камням, туда, где в воздухе меньше пепла.
— Аша! Аша, кто это сделал? — зло спрашиваю я.
Она бессильно опускается, кашляя. Опаленное оранжевое сари ложится вокруг нее, как сожженное оперение волшебной птицы.
— Аша! — кричу я. — Скажи мне!
Она смотрит мне прямо в глаза. Ее лицо покрыто черными пятнами.
— Это… это лесной народ.
С реки меня окликает горгона. Мы с Энн ведем Ашу на корабль, подаем ей воды, и она пьет, как человек, чью жажду никогда не утолить. Я трясусь от гнева. Я не верю, что Филон и лесные жители могли сотворить подобное. Я всегда считала их мирными существами. Возможно, в конце концов жрицы Ордена были правы, и магию нельзя делить между местными племенами.
— Расскажи мне, как все это произошло, — прошу я.
— Они пришли, когда мы спали. Они просто хлынули на гору. Нам некуда было бежать. Один из них бросился с факелом к Храму. «Это за Креостуса!» — кричал он. И Храм сгорел.
— Так это была месть?
Аша кивает, отирая лицо промокшим краем сари.
— Я говорила им, что мы не причастны к убийству кентавра. Но они не поверили. Они были полны решимости. Они явились, чтобы воевать, и их невозможно было остановить.
Она прижимает к губам дрожащие пальцы и смотрит на горящий Храм. Там, где огонь добрался до маковых полей, поднимаются спирали красного дыма.
— Но мы ведь ни о чем не просили. Это не наш путь.
Я обнимаю ее за плечи.
— Ваш путь необходимо изменить, Аша. Пришло время потребовать всего.
Мы выстраиваем хаджинов в несколько линий, передаем ведра с водой наверх до тех пор, пока не гасим, насколько можем, пламя.
— Почему бы тебе не исправить все с помощью магии? — спрашивает меня какой-то мальчик-хаджин.
— Боюсь, сейчас это не лучший способ, — отвечаю я, глядя на тлеющий Храм.
— Но ведь магия могла бы все восстановить? — настаивает мальчик, и я вижу, как отчаянно хочется ему верить, как он хочет, чтобы я взмахнула рукой над его разрушенным домом и сделала все как прежде.
Мне и самой хочется, чтобы это было возможно.
Я качаю головой и передаю дальше ведро с водой.
— Магия может не все. Многое зависит только от нас самих.
Потом горгона везет нас сквозь золотистый занавес к острову, где живет лесной народ. Все племя выстроилось вдоль берега с угрожающим видом, лесные существа держат наготове недавно сооруженные копья и луки. Горгона держится на безопасном расстоянии от берега — достаточно близко для того, чтобы меня могли услышать, и достаточно далеко для того, чтобы вовремя сбежать. Филон подходит к самой кромке воды. Его плащ из листвы переливается оранжевым, золотым и красным. Высокий воротник пылает вокруг длинной шеи.
— Тебе здесь не рады, жрица, — кричит Филон.
— Я только что была в Храме. Вы сожгли его!
Филон величественно выпрямляется.
— Да, это так.
— Но почему? — спрашиваю я, потому что не могу придумать вопроса лучше.
— Они лишили жизни одного из нас! Почему ты отказываешь нам в правосудии?
— А вы в ответ убили двадцать хаджинов? И это ты называешь правосудием?
Аша с трудом поднимается на ноги. Она цепляется за поручни, чтобы не упасть.
— Мы не убивали кентавра!
— Это ты так говоришь, — ревет Филон. — А кто тогда это сделал?
— Поищите среди своих, — уклончиво отвечает Аша.
Неела швыряет в нашу сторону камень. Он падает в воду, поднимая фонтан брызг, неподалеку от корабля.
— С нас довольно вашей лжи! Убирайтесь!
Она бросает второй камень, и он чуть не попадает в меня, приземляясь на палубу. Я, поддавшись порыву, хватаю этот обломок скалы, и рука ощущает его солидный вес.
Аша удерживает мою руку.
— Месть — это собака, которая ловит собственный хвост.
В ее словах — настоящая мудрость, но мне так хочется метнуть этот камень, что я вынуждена приложить все силы к тому, чтобы он остался в моей ладони.
— Филон, ты, видимо, не подумал вот о чем: как мы можем соединить руки в союзе, если ты сжег Храм?
По толпе лесных существ пробегает ропот. И я вижу, как в холодных глазах Филона возникает сомнение.
— Время союза миновало. Пусть теперь магия идет своим собственным путем. А мы посмотрим, кто останется в живых в конце концов.
— Но мне нужна ваша помощь! Жители Зимних земель составляют заговор против нас! Цирцея отправилась к ним…
— И снова ложь! — кричит Неела, и лесные жители отворачиваются от меня.
— Довольно, высокая госпожа, — говорит Горгона. — Мы сделали все, что могли здесь сделать.
Она отплывает от берега, но я продолжаю сжимать камень до тех пор, пока мы вновь не минуем золотистую завесу. И только тогда пальцы ослабевают и я роняю камень в воду, и он тонет без всплеска.
Энн берет меня за руку. Вид у нее мрачный.
— Мы должны найти Фелисити.
Мы находим Пиппу и остальных девушек в замке, они пьют вино и веселятся. Неяркий свет погружает старую церковь в приятные сумерки. Бесси отрывает крылышки у стрекозы, и они с Мэй смеются, глядя, как насекомое прыгает по полу, безуспешно пытаясь взлететь. Пиппа восседает на троне и ест ягоды из золотой чаши, пока ее губы не становятся темно-синими. Тарелки и кубки, стоящие вокруг, доверху полны фруктов.
— А где Фелисити? — спрашиваю я. — Ты ее видела?
— Я здесь.
Фелисити входит, пританцовывая, она одета в кольчугу, щеки горят, глаза сияют.
— Что тебе нужно?
— Фелисити, ты не можешь остаться здесь, — говорю я.
Она садится рядом с Пиппой.
— Почему нет?
— На сферы вот-вот нагрянет хаос. Племена воюют между собой, Храм разрушен, а Цирцея ушла в Зимние земли, чтобы объединиться с тамошними тварями.
— Нас это совершенно не касается, — заявляет Пиппа, широким жестом указывая на стены церкви. — А кстати, не устроить ли нам сегодня вечером еще один бал?
— Пиппа, — недоверчиво произношу я, — мы не можем устраивать вечеринки!
Смех Пиппы звучит легко, беспечно.
— Да пусть себе все те твари нападают друг на друга! Им со мной не справиться.
Она кладет в рот очередную ягоду и облизывает пальцы.
— Это верно, — соглашается Бесси. — Мисс Пиппа им задаст.
Они с Мэй смотрят на Пиппу с яростным обожанием, и мне хочется сбросить ее с трона.
— Ты им говорила, почему ты здесь? Почему ты не можешь перейти на другую сторону?
Глаза Пиппы вспыхивают.
— Ох, Джемма, ну в самом деле!..
Она подмигивает фабричным девушкам. Они смеются, а у меня по коже ползут мурашки.
— Она просила меня помочь ей пересечь реку, но она не смогла уйти на другую сторону бытия, — говорю я. — Потому что слишком долго пробыла здесь, в сферах. Потому что она ела вот эти ягоды.
Я переворачиваю чашу; крупные пурпурные ягоды рассыпаются по полу, и их тут же поглощают лианы.
— Ты хотела уйти на другую сторону? — тихо произносит Фелисити. — Не сказав мне?
Пиппа не обращает внимания на боль подруги.
— Да какое это теперь имеет значение? Я была спасена для более высокой цели!
Я оглядываюсь на восторженные лица девушек. Но среди них нет Вэнди.
— А где Вэнди? — резко спрашиваю я.
Во взгляде Мерси я вижу всплеск страха.
— Она сбежала, — холодно отвечает Пиппа.
«В следующий раз это будет не кролик».
— Ты хочешь сказать, она тоже прогрызла клетку?
Пиппа пожимает плечами:
— Ну, если тебе так хочется…
— Говорите, где она!
Я с силой хлопаю ладонью по алтарю. Пиппа упирает руки в бока, вызывающе смотрит на меня.
— А иначе что?
Вмешивается Фелисити:
— Пиппа, прекрати!
— Ты теперь что, на ее стороне? — зло бросает Пиппа.
— Здесь нет никаких сторон, — говорит Энн.
— Уже есть, — отвечает Пиппа.
— Она отвела Вэнди в Зимние земли, — быстро говорит Мерси.
Бесси бьет ее по лицу, и Мерси падает на пол.
— Грязная ложь, Мерси Пакстон! Немедленно возьми ее обратно!
— Никто не любит предателей, Мерси, — сердится Пиппа.
Девушка сжимается на полу. Замок стонет. Лианы разваливаются, умирают. Когда они шевелятся, то как будто покрываются известью. Одна, тяжелая, как камень, подбирается к моей ноге и придавливает ее. Я с силой выдергиваю ногу.
— Пиппа, — говорю я, — что ты натворила?
— Я сделала то, чего ты не смогла сделать. Бедняжка Джемма, вечно боящаяся своей силы! Ну, я не такая.
— Пиппа, но ты ведь не заключила сделку с теми существами?
— А если да?
Фелисити качает головой:
— Нет, ты этого не сделала!
Пиппа нежно гладит ее по щеке.
— Но они просили так немного! Просто принести в жертву кого-то такого, кто никому не нужен. Я и предложила им этого глупого кролика, только и всего. И ты же видишь, что мы получили взамен!
Она широко разводит руки — но я вижу только разрушающийся замок, насквозь проросший сорняками.
— Скажи, что ты не отводила Вэнди в Зимние земли, что я ошибаюсь, думая так, — умоляю я.
— Я тебе скажу все, что только тебе захочется услышать! — отвечает Пиппа, жадно глотая ягоды.
— Скажи мне правду!
Глаза Пиппы вспыхивают. Ее зубы черно-синие от сока.
— Она. Была. Ненужной. Ношей.
Фелисити хватается за живот.
— Ох, боже…
— Ну, Фелисити, ты такое увидишь! Все будет прекрасно!