Пиппа хмурится.
— Я ничего об этом не слышала.
— Но эти твари идут сюда! Если они принесут меня в жертву Дереву Всех Душ, они заполучат всю силу Храма и власть над сферами!
— Они не могут властвовать в сферах! — Пиппа смеется. — Не могут, потому что я — избранная. Я владею магией. Она растет во мне. Мне так сказало то дерево! И если бы они замыслили что-то, я бы об этом узнала.
— Ты не можешь знать все, Пиппа, — возражаю я.
Она придвигается ко мне так, что ее лицо оказывается в нескольких дюймах от моего. Губы у нее все еще пурпурные от сока ягод. От нее пахнет уксусом.
— Ты лжешь.
Легкая улыбка пробегает по ее лицу.
— Почему ты не воспользовалась магией, чтобы противостоять мне?
— Я не хотела этого делать, — слегка севшим голосом отвечаю я.
Лицо Пиппы освещается радостью.
— Ты ее утратила?
— Нет, я…
— Вот почему ты не смогла меня остановить — потому что именно я — действительно избранная! — громко кричит Пиппа.
Бесси грубо хватает меня за руку.
— Давайте докажем это неверящим! Давайте отдадим их Зимним землям!
— Нет! — кричу я.
Пиппа хлопает в ладоши.
— О, вот это блестящий план! Да, да, давайте!
Фелисити хватает Пиппу за руку.
— Пиппа, если я съем эти ягоды, если я останусь с тобой, ты их отпустишь?
— Фелисити! — в ужасе восклицаю я.
Фелисити качает головой и едва заметно улыбается мне.
— Отпустишь? Ты их отпустишь?
Узнавание вспыхивает в глазах Пиппы, как будто она вдруг вспомнила любимую мечту. Она склоняется к Фелисити, ее черные локоны смешиваются со светлыми прядями волос Фелисити, и это создает особый рисунок света и тьмы. Пиппа нежно целует Фелисити в лоб.
— Нет, — хрипло отвечает она.
— Пиппа, ты просто не понимаешь — твари Зимних земель причинят тебе боль, — умоляет Фелисити, но Пиппа уже за пределами человеческого разума.
— Я намного сильнее, чем они! Им меня не запугать! Я есть путь! Я есть избранная! Бесси, нам нужен еще один доброволец, — приказывает Пиппа.
Меня волочат к алтарю, и я боюсь, что меня ждет та же судьба, что и мисс Мак-Клити. Пиппа впихивает мне в ладонь еще несколько ягод.
— Ешь, потому что я есть путь!
Ягоды пачкают мне руку. Я сказала, что буду хранить и оберегать магию, но теперь у меня нет выбора: я вынуждена ею воспользоваться. Мы должны вырваться на свободу.
Я призываю силу, и она заполняет меня с обновленной энергией. Пиппа хватает меня за руки, и мы сцепляемся в схватке. Я ощущаю в своей магии что-то новое, и жесткое, и пугающее… Во рту появляется металлический привкус. Как будто собственная кровь больше не подчиняется мне. Она бьется безо всякого ритма, мчась по венам так, что я начинаю дрожать. Я ощущаю все, что скрыто в Пиппе — ярость, страх, желание, страсть… И я знаю, что она тоже ощущает то, что затаилось во мне. Когда же я нащупываю ее больное место, Фелисити, по лицу Пиппы пробегает бесконечная печаль.
— Отпусти меня, — хрипит она. — Отпусти…
— Только если ты отпустишь нас, — отвечаю я.
Она высвобождает всю свою силу, и я отлетаю спиной вперед к стене замка. И рушусь на пол.
— Стоп! — кричу я.
Я отпускаю ее, и Пиппа падает на колени. Но я ощущаю, как изменяется магия, и не осмеливаюсь отказаться от сдерживающих ее пут разума. Я должна немного обуздать ее… но в это мгновение Пиппа дает полную свободу своей магии и прижимает меня к стене, и лианы начинают опутываться вокруг моих рук и ног.
— Пиппа! — отчаянно кричит Фелисити, но Пиппа уже ничего не слышит.
— Я есть путь! — во все горло кричит она.
Фелисити с размаху бьет ее мечом, повернув его плашмя, и сбивает с ног. Хватка магии ослабевает.
— Фелисити? — произносит Пиппа.
А потом она видит порез на своем предплечье, все же нанесенный мечом… кровь капает на бархатистые лианы. Замок с могучим вздохом шевелится и вздрагивает, и мы все валимся как попало.
— Что происходит? — кричит Мэй Саттерс.
Лианы мечутся в воздухе, хватая все, до чего могут дотянуться. С оглушительным грохотом древние камни начинают рушиться. Мы мчимся к двери перепуганной толпой, спотыкаясь о летящие под ноги обломки.
— Пиппа! — отчаянно зовет Фелисити. — Пиппа, уходи оттуда!
Но лицо Пиппы освещено чудовищной радостью. Она вскидывает руки к небесам.
— Мне нечего бояться! Я есть путь!
— Пиппа! Пиппа! — вскрикивает Фелисити, а я изо всех сил тащу ее прочь.
Мы беспомощно наблюдаем, как взбесившиеся лианы находят Пиппу и жестоко прижимают ее к земле.
— Нет! — продолжает выкрикивать она. — Я есть путь!
Но с неба летит каменный дождь. А потом огромный замок обрушивается сам в себя, хороня Пиппу под обломками стен и заставляя ее умолкнуть навеки.
Фелисити, Энн и я с трудом успеваем убежать. И, задыхаясь, стоим в стороне и смотрим, как замок возвращается в землю… как земля очищается и возрождается. Бесси и Мэй выбежали вместе с нами, и еще несколько девушек тоже. А Мерси похоронена с Пиппой.
Девушки таращатся на то место, где стояла Пиппа.
Мэй улыбается сквозь слезы.
— Она именно так все и задумала, — говорит она в полном экстазе. — Вы разве не понимаете? Она совершила самопожертвование! Ради нас!
Бесси резко качает головой:
— Нет.
Мэй дергает ее за юбку.
— Мы должны все делать так, как она нам велела! Продолжать есть ягоды! Следовать ее пути! А потом она вернется. Помолись вместе со мной, Бесси.
Бесси стряхивает ее руку.
— Не буду. Все кончено, Мэй. Вставай.
— Она была избранной! — настаивает Мэй.
— Нет, ты ошибаешься, — говорю я. — Она была обычной девушкой.
Но Мэй ничего не желает понимать. Она хватает горсть гниющих ягод и начинает глотать их, после каждой произнося имя Пиппы, как молитву. Она крепко держится за свою веру; она не желает понимать, что ее просто сбили с толку, что она брошена здесь, одна, и никто не подскажет ей дорогу, кроме ее собственного сердца.
Бесси подбегает ко мне.
— Могу я пойти с тобой?
Я киваю. Бесси драчунья и скандалистка, и она может нам пригодиться.
Я подхожу к Фелисити.
— Фелисити… — начинаю я.
Она вытирает нос рукавом, отвернувшись от меня.
— Не надо.
Мне бы оставить все как есть, но я не могу.
— Она давно уже ушла. И только мы были той силой, которая удерживала ее от полного превращения. Это магия. Возможно, самая могучая из всего, что мне приходилось видеть.
Глава 68
Горгона не стала ждать, когда мы вернемся. Она поплыла за нами и теперь поджидает нас на реке. Картик бросает взгляд на заплаканное лицо Фелисити и предпочитает не вмешиваться. Они с Бесси оценивающе смотрят друг на друга, и Бесси, не говоря ни слова, поднимается на палубу.
— Все кончено, — говорю я Картику. — Горгона, вези нас в Зимние земли.
Фоулсон быстро оборачивается ко мне:
— Погодите-ка! О чем это вы? А где Сахира?
— Мне очень жаль, — тихо произношу я.
Я боюсь, что он закричит. Завоет. Начнет проклинать нас. Сломает что-нибудь. Но он молча опускается на палубу корабля, обхватывает голову руками, и это гораздо хуже.
— Что мы можем сделать? — шепотом спрашиваю я Картика.
— Оставить его в покое.
Горгона везет нас по реке. На воде горят маленькие костры. Они ярко пылают на дымящихся плотиках. Пламя взвивается и потрескивает, угрожая нам своим жаром. Дует ветер, осыпая нас удушающим пеплом. Это похоже на то, как если бы мы входили в жерло ада.
Над Зимними землями в бурлящих, подвижных красных тучах бьются молнии.
— Мы уже близко, — говорит горгона.
Энн задыхается, прижимает ладонь ко рту. Она пристально смотрит на воду, где плывет безжизненное тело какого-то невезучего, лицом вниз. Оно подпрыгивает на волнах, как мрачное напоминание о нашей задаче, а потом течение уносит его. Но в моей памяти оно остается навсегда. Все мы молчим. Мы минуем Пограничные земли. Мы уже в Зимних землях, и назад нам не повернуть.
Горгона останавливается в той заводи, где мы впервые увидели армию умерших. Над острыми вершинами голых утесов разожжены костры. Я не желаю знать, кто их там устроил и что может быть топливом для них. Лесные жители и хаджины вытаскивают лодки на берег. Филон обращает холодный взгляд к утесам, что-то выискивая.
— Где дорога к тому дереву? — спрашивает кто-то из лесных существ, вскидывая на плечо блестящий топор.
— Там есть проход, вон в той стороне, — отвечаю я.
— А где учительница? — спрашивает Филон.
— Мы потеряли мисс Мак-Клити в Пограничных землях, — говорю я.
Фоулсон снимает кожаный ремень. Он точит нож о грубую кожу, все быстрее и быстрее двигая рукой.
— Боюсь, это всего лишь начало, — говорит Филон.
Держа наготове оружие, наш потрепанный отряд движется к узкому проходу между скалами, что ведет в самое сердце Зимних земель. Я в последний раз пытаюсь уговорить горгону.
— Мне бы хотелось, чтобы ты была с нами. Ты могла бы нам очень, очень пригодиться.
— Мне нельзя доверять, — возражает она.
Я наклоняюсь к ней так близко, как никогда, словно желая ее обнять. Змея трется о запястье, но я не отдергиваю руку.
— Я тебе верю…
— Потому что ты меня не знаешь.
— Горгона, пожалуйста…
В ее глазах вспыхивает боль, и горгона опускает веки, чтобы скрыть ее.
— Я не могу, высокая госпожа. Я буду ждать твоего возвращения.
— Если я вернусь, — говорю я. — Нас слишком мало, а на мою магию нельзя положиться.
— Если ты проиграешь, мы все пропадем. Уничтожь дерево. Это единственный способ.
— Она идет с нами? — спрашивает Энн, когда я догоняю остальных.
— Нет, — отвечаю я.
Филон оглядывает чудовищный ландшафт — облака, пронизанные красным, опасный проход впереди. Резкий холодный ветер швыряет нам в лица крупный песок.
— Жаль. Нам бы пригодилась ее воинская сила.
Мы входим в узкое ущелье. Бледная скользкая тварь протягивает гибкую руку из-за камня, и мне приходится зажать Энн рот ладонью, чтобы она не завизжала.