Глава 44
Энн возвращается в школу Спенс, и ее радостно приветствуют младшие девочки, шумно требуя внимания. Теперь, когда она уже не ученица, девочки находят ее весьма экзотичной и интересной особой. И неважно, что она отсутствовала всего несколько недель и жила при этом в загородном доме, — для них Энн теперь воплощение настоящей леди. Бригид обещает в честь ее возвращения приготовить сладкий пудинг с изюмом, и когда мы вечером устраиваемся в шатре Фелисити у камина, все выглядит так, словно мы никогда и не разлучались, а путешествие Энн в дом ее родни было просто дурным сном.
Только Сесили, Элизабет и Марта держатся поодаль, но Энн, похоже, это совершенно не волнует. Мы рассказываем ей обо всем — о визите к доктору Ван Рипплю, о грифельной доске, о том, что мисс Мак-Клити и Фоулсон строят планы возвращения себе силы. Картик. Эта часть истории вызывает у меня грусть. Единственное, в чем я не признаюсь подругам — в том, что общалась с Цирцеей, потому что знаю: они этого не поймут. Я и сама с трудом это понимаю.
— Итак, — говорит Энн, выслушав все, — мы теперь знаем, что Вильгельмину предал кто-то, кому она полностью доверяла, кто-то, знакомый ей со времен учебы в школе Спенс.
Фелисити раскусывает шоколадку.
— Верно.
— При этом и Евгения Спенс, и мать Елена чувствовали, что здесь есть кто-то, вступивший в союз с существами Зимних земель, и мать Елена боится, что эта связь убьет нас.
— Да, все так, продолжай, — говорю я и тоже беру шоколадку.
— Племена сфер тоже могут объединиться с Зимними землями в восстании.
Мы киваем.
— Ради того, чтобы освободить Евгению и принести покой в Зимние земли, мы должны отыскать кинжал, который Вильгельмина Вьятт украла у Евгении Спенс. А Вильгельмина, бывшая наркоманкой, и воровкой, и вообще особой с дурной репутацией, вполне может направить нас к кинжалу с помощью видений Джеммы. Но возможно и то, что она пытается погубить нас.
— Это точно, — соглашается Фелисити, облизывая пальцы.
— Мисс Мак-Клити и, само собой разумеется, миссис Найтуинг знают о тайной двери в сферы, но уверены, что открыть ее можно, только восстановив башню восточного крыла. Евгения подтверждает, что это действительно так. Однако Вильгельмина не хотела, чтобы они заново отстраивали восточное крыло. Почему?
Мы с Фелисити пожимаем плечами.
— Но она ведь на стороне Джеммы? — предполагает Фелисити, как будто этим можно все объяснить.
— Возможно, но тогда надо понять смысл фразы «правда в ключе», — продолжает Энн. — Что за ключ, к чему? Какая правда?
— Доктор Ван Риппль сказал, что не было у нее никакого ключа или кинжала, о которых бы он знал, — напоминаю я. — А грифельная доска ни о чем не говорит, это самая обычная доска.
Энн берет шоколадку и кладет в рот, размышляя.
— Прежде всего — зачем Вильгельмина взяла кинжал?
Несколько мгновений в шатре только и слышно, как мы в раздумье барабаним пальцами, каждая в своем ритме.
— Она знала, что кинжал, очутившийся в дурных руках, может привести к хаосу, — предлагаю свое объяснение я. — Вильгельмина не могла доверить его Мак-Клити или Найтуинг.
— Но они ведь чтили память миссис Спенс, — возражает Энн. — Она для них вроде святой. Так с чего бы вдруг им причинять ей зло?
— Но, может быть, на самом деле они относились к ней совсем по-другому? Иногда люди изображают привязанность и любовь, совсем их не испытывая, — говорю я с горечью, думая о Картике.
Мы сквозь щель между шалями смотрим на директрису и мисс Мак-Клити, погруженных в беседу. Бригид на серебряном подносе приносит миссис Найтуинг ее вечернюю рюмочку шерри.
— Не думаю, что мы прямо сегодня сможем разгадать эту тайну, — жалобно говорит Фелисити.
В это время раздается громкий стук во входную дверь, и мы отвлекаемся от своих мыслей. Бригид подходит к миссис Найтуинг.
— Прошу прощения, мэм, но там снаружи бродячая актерская труппа. Они говорят, что могут устроить веселое представление, если вы им любезно позволите.
Миссис Найтуинг снимает очки.
— Бродячие актеры? Нет, конечно. Можешь их отправить отсюда, Бригид.
— Да, мэм.
Миссис Найтуинг едва успевает снова надеть очки, как одна из младших девочек, сидящих рядом с ней, начинает умолять ее изменить решение.
— Ох, пожалуйста! — поддерживают ее другие младшие. — Пожалуйста!
Однако наша директриса непреклонна:
— Им нельзя доверять. Когда я была девочкой, их вообще гнали из городов. Они в лучшем случае попрошайки и воры, а то и еще похуже.
— Что может быть хуже воров и попрошаек? — спрашивает Элизабет.
Миссис Найтуинг поджимает губы.
— Вам этого знать не надо.
После этих слов мы бросаемся к окнам и вглядываемся в темноту, надеясь рассмотреть столь ужасных людей. Опасность манит нас, и мы с пылом откликаемся на ее зов, прижимаясь носами к стеклу. Похоже, бродячих актеров так просто не прогнать. Они поставили на траву фонари и готовятся начать представление. Мы открываем окна и высовываем головы наружу.
— Желаем вам доброго вечера, милостивые леди! — громко произносит актер.
Он жонглирует несколькими яблоками и при этом успевает откусывать по куску от каждого, которое оказывается в руке, так что его рот набит битком. Мы смеемся.
— Пожалуйста, миссис Найтуинг! — просим теперь все мы.
Наконец директриса сдается.
— Хорошо, — с глубоким вздохом произносит она. — Бригид, запри серебро и следи, чтобы никто не входил!
Мы высыпаем на лужайку. Светлячки подмигивают нам. Воздух спокоен и свеж, мы взволнованы предстоящим спектаклем. Что бы там ни говорила миссис Найтуинг, актеры выглядят скорее шутами, чем преступниками. Их лица вычернены жженой пробкой, костюмы поношенные, как будто они многие недели шли пешком по английским дорогам. На высоком мужчине в центре — рубашка с изображением святого Георгия. На другом актере — восточный наряд, как у турка. Да и остальные похожи на своего рода сумасшедших. Под костюмом дракона я вижу ноги еще двух лицедеев.
Глава труппы выходит вперед. Это высокий нескладный парень, с волосами, нуждающимися в стрижке. Лицо у него худое и острое, и выглядит он голодным. На нем цилиндр, видавший и лучшие дни, и серая рубашка. В руке он держит деревянный меч. Он говорит, нажимая на «р», напевно, как актер мюзик-холла.
— Какую историю рассказать вам, прекрасные дамы, чем вас порадовать? Хотите ли сказку о прекрасной любви? Или о приключениях и грозящей героям смерти?
По толпе девушек пробегают взволнованные вздохи. Кто-то требует историю о любви, но ее заглушают другие голоса.
— Приключения! — кричим мы. — Опасные приключения!
Романтическая девица надувается, но все уже решено. Смерть волнует куда сильнее.
— Тогда, может быть, история о том, как святой Георгий победил дракона? О принцессе, которую едва не принесли в жертву? Спасется ли она? Или умрет? Сегодня вечером мы представим вам героя, доктора, турецкого рыцаря и, конечно же, дракона. Но прежде всего нам нужна принцесса. Есть ли среди вас та, кто согласится стать нашей обреченной на страдания прекрасной девой?
Все девушки изъявляют желание участвовать в представлении. Они машут руками и галдят, стараясь привлечь к себе внимание, а руководитель актеров внимательно рассматривает нас, медленно прохаживаясь взад-вперед.
— Вот вы, леди с тициановыми волосами.
Мне требуется несколько мгновений, чтобы осознать, что актер показывает на меня. Видимо, дело в том, что я выше всех ростом и у меня чрезвычайно рыжие волосы. Я встаю.
— Так вы окажете нам честь стать нашей прекрасной девой?
— Я…
— Ох, да иди же! — говорит Фелисити, подталкивая меня вперед.
— Ах, благодарю вас, прекрасная дева!
Актер водружает мне на голову корону.
— Наша принцесса!
Девушки разочарованы. Но все же аплодируют, хотя и неохотно.
— Давайте же начнем нашу историю в буколическом государстве, где текут золотые реки. Но что это? Увы! Здесь свил гнездо дракон!
Мужчины, спрятанные в костюме дракона, идут вперед, хрипя и рыча. Из пасти дракона свисает узкий алый вымпел, изображающий огонь.
— Горожане, постоянно живущие в смертельном страхе, больше не могут брать воду из реки, так боятся они чудовищного существа. И потому они от отчаяния придумывают план — принести в жертву принцессу, чтобы насытить дракона…
Младшие девочки испуганно вздыхают. Кто-то даже вскрикивает. Фелисити громко говорит: «Не повезло тебе, Джемма!» — и старшие смеются. Даже мисс Мак-Клити и мадемуазель Лефарж негромко хихикают. Замечательно. Им все это нравится. Испепеляющее дыхание дракона с каждой секундой выглядит в их глазах все более привлекательным.
Но старший актер не намерен допускать, чтобы ему вот так испортили представление. Он повышает голос. И грохочет в сумраке так, что у меня по рукам бегут мурашки.
— Прекрасная принцесса кричит, она зовет на помощь!
Он показывает на меня и ждет. Я отвечаю растерянным взглядом.
— Кричите! — шепчет он.
— А-а-а!
Это, пожалуй, самый малокровный крик во всей истории криков.
Старший актер улыбается, но даже борода не может скрыть его раздражения.
— Вы — девица, которой грозит неминуемая смерть! Страшный огнедышащий дракон — всего в нескольких дюймах от ваших красно-золотых кудрей! Он вас сожжет, как гнилушку! Кричите! Кричите, от этого зависит ваша жизнь!
Просьба выглядит совсем простой, но я так подавлена происходящим, что вообще не могу издать ни звука. Зрительницы нетерпеливо ждут. Я могла бы напомнить им, что не вызывалась исполнять эту роль. И тут раздается рвущий душу вопль, громкий и искренний. От него меня пробирает холодом. Это Энн. Прижав ладонь ко лбу, она вопит, играя роль не хуже самой Лили Тримбл.
Актер взбодряется.
— А, вот она, наша принцесса!
Он вытаскивает Энн вперед и надевает на нее корону. Меня отпускают на место, даже не подумав поблагодарить за усилия.