— Женщин?
— Их не очень много, но самые стойкие из пожарных, которые мне известны, именно женщины.
Я улыбнулась и повесила фотоаппарат за ремешок на шею.
— Так где остальные?
Тайлер подвел меня к рамке с групповым снимком.
— Как я уже говорил, когда мы не тушим пожары, нас направляют на другие работы, например, поисково-спасательные или помощь при ЧС. Так же мы оказываем требуемую помощь местным частям. Некоторые ребята подрабатывают на полставки, другие просто бездельничают, катаясь на лыжах, путешествуя или проводя время с семьей. — Он указал на неизвестные мне лица. — Фиш — помощник смотрителя. Сейдж, Баки, Слик — руководители группы, как и Джубал. Шугар, Кот, Скутер, Бэггинс, Джу, Санчо, Коротышка. Пуддин. Малыш.
Я изогнула бровь.
— Позже дам тебе список с полными именами.
— Настоящими именами, пожалуйста. В чем заключается «помощь»?
— Вырубка, обеспечение мер безопасности, улучшение мест обитания, слежка за строительными работами… и прочее. Иногда нам приходится идти в школы и… ну, знаешь… чем занимается «Дымок» (кличка медведя, олицетворяющего лесопожарную службу США и Канады, используемая для пропаганды программ пожарно-профилактических мероприятий).
— Кому приходилось надевать костюм? — Спросила я.
Лицо Тайлер скривилось.
— Мне.
Я прыснула со смеху.
— Спасибо за это, — затем сделала запись в блокноте. — Я бы хотела как-нибудь сфотографировать тебя в костюме. — Он нахмурился, и я ткнула его локтем. — Ты просто персик за то, что устроил мне экскурсию и ангелок, что проводил к смотрителю.
— Персик?
— Так сколько часов в среднем вы работаете?
Тайлер скрестил на груди руки.
— Так вот чем мы теперь занимаемся?
Я оторвала взгляд от блокнота и посмотрела на него.
— Да?
— Зависит пожароопасный сезон или сезон простоя. Когда мы сражаемся с пожарами, то только спим, едим и работаем. Иногда без отдыха проводим по восемнадцать часов, но работать по 42 часа тоже не редкость. Примерно по четырнадцать дней.
— Охренеть, — на выдохе проговорила я.
— Раньше был двадцать один день. Потом мы получаем вынужденные выходные — сорок восемь часов на отдых и развлечения — после чего возвращались обратно. Мы путешествуем повсюду… туда, где требуется помощь. Даже на Аляску, в Канаду и Мексику.
— Как долго ты этим занимаешься?
— Ты назвала меня персиком? Серьезно? — Никак не мог угомониться он.
— Заткнись и ответь на вопрос.
— Я не могу заткнуться и одновременно отвечать… — он прервался, отпрянув от моего сурового взгляда. — Это наш третий сезон. До этого мы состояли в бригаде наземного обслуживания.
— Мы? — Взгляд снова поднялся к его лицу.
— Мы с Тэйлором.
— Вы двое идете в комплекте?
— В основном, — как ни в чем не бывало ответил он, и я представила, как он отвечает на одни и те же вопросы журналистов снова и снова.
Набросав несколько фраз, прижала ручку к губе.
— В твоей команде совсем нет более взрослых ребят. Почему?
— Их вообще не много. Лесные пожары довольно жесткие. Если бороться с ними больше пяти — шести сезонов, можно заметить за собой затяжные проблемы со здоровьем. Смотритель отправляется с нами, но его основная работа ограничивается столом из-за спины, колена и операции на плечо.
— Господи, — пробормотала я.
— Что?
— Ничего. Ты упоминал об общественной работе. В чем конкретно она заключается?
— Ты имеешь в виду, работу с населением? Во время простоя у нас есть утреннее и вечернее расписание тренировок, патрулирование, бурение, работа с бензопилой, строительство ограждений, указателей…
Я записывала его слова, теша в себе надежду, что Джоджо сможет извлечь интересную историю из моих случайных заметок.
— У вас есть отгулы? — Последовал следующий вопрос.
— Во время пожароопасного сезона, нет. Сегодня взял выходной, чтобы разобраться с кое-какими делами.
— Тебе надо… — махнула рукой в сторону выхода.
— Что? Нет, нет, все в порядке.
— Не хочешь оставлять меня наедине с этими парнями, да?
— Нет, не очень.
— Чем ты занимаешься во время отъезда? Чем вообще занимается пожарный в свой выходной?
Брови Тайлера сошлись вместе, и он в замешательстве уставился на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты же уезжаешь, так? Здесь не живешь?
— Нет, не уезжаю.
— Так, ты живешь прямо в депо?
— Нет, у нас с братом квартира в Эстес Парке. Как правило, на станции мы остаемся только во время смены, но да… раз ты здесь, то и я остаюсь. Я договорился насчет тебя со смотрителем, так что ты под моей ответственностью.
От одной только мысли мое лицо поморщилось.
— Если ребят вызовут, по твоему плану ты едешь с ними, я правильно понимаю?
— Ну… да.
— Тогда я остаюсь. У них будет много работы. И не останется времени нянчиться с тобой.
— Я ходила в детский садик. И могу следовать указаниям.
— Я не собираюсь спорить. Все будет, как я сказал.
— Что будет, когда тебе придется выйти на смену?
— То же самое.
— О, так у них следить за мной времени не останется, а у тебя значит останется?
— Джоджо хотела, чтобы ты следовала за нами по пятам? Так мы поступаем, когда за нами тенью ходит журналист. Кто-то должен смотреть, чтобы ты не пострадала.
— Ты не можешь говорить серьезно. Меня поручили тебе, а тебя — мне? А я только начала расслабляться.
— Я не оставлю тебя. Это опасно, Элли.
— Да ты просто золотце.
Тайлер нахмурился.
— Я передумал.
Внезапно на меня накатила тяжесть, преследуемая паникой, когда в горле образовался комок неприятной желчи.
— Я пошутил. Все в порядке? Ты немного позеленела, — забеспокоился Тайлер.
— Неожиданно начало тошнить.
— Ванная комната прямо по коридору, вторая дверь направо.
Желудок сжался, и я зажала рот, задержав рвоту. Не дожидаясь нового порыва, рванула в ванную и как раз вовремя. Стоило только склониться над туалетом, сразу же представила фотокамеру, потонувшую в унитазе и покрытую рвотой, но она зависла над моим правым ухом, удерживаемая пожарным, которого я просто обожала ненавидеть.
— Почему я такая глупая? — Мой стон эхом отразился от фарфорового «друга».
Одной рукой Тайлер удерживал камеру, а второй придерживал мои волосы.
— Она в порядке? — Раздался голос одного из ребят из коридора.
— Нормально, Смитти. Просто подхватила кишечное расстройство, гуляющее по округе, — ответил Тайлер.
— Вот, маленький проныра, — добавил Смитти. — Из-за него два дня провалялся в постели.
Меня снова вывернуло, и двое мужчин издали одинаковые звуки, напоминавшие наполовину удивление, наполовину отвращение.
— Мне так невообразимо приятно иметь публику в данный момент в первый же день.
— Извини, — произнес Смитти. — Поправляйся, Элли.
— Ни разу не унизительно, — успела выдавить я перед очередным спазмом.
Глава 10.
— Ого, — я отступила на шаг. В первую неделю мы успели повидать несколько горевших домов, машин и даже загоревшуюся траву, но Тайлер оказался прав. Лесные пожары — совершенно иное зрелище.
Тайлер следил за окружавшей нас обстановкой, пока вел меня в более безопасную зону. На меня нацепили специальное термобелье, флисовый пуловер, а сверху огромную огнеупорную куртку и штаны, которые усложнили мужчине задачу держать меня за руку. На нем же была надета огнеупорная рубашка и бежевые брюки-карго, возможно с термическим бельем под ними, а также защитная маска, рюкзак с инструментами и каска.
Строй пожарных «Альпийского Подразделения» — с большинством из которых я познакомилась только два дня назад в лагере, но которых ценил Тайлер, включая родного брата — в ярко-желтых куртках и синих касках рыли борозду у основания холма. Гармоничное сочетание лязга их пуласки и рино о корни и ветви прерывало постоянное жужжание радиосвязи.
Тайлер подвел меня так близко к месту, как только смог, чтобы иметь возможность помогать своей команде и одновременно приглядывать за мной. Мы разбили лагерь на два дня, но не позволяя раскаленным углям пересечь защитную линию, ему удалось определить, что до наступления ночи нам придется уйти. Никто так сильно не удивился подобному исходу событий, кроме меня.
Под рукой не было никаких насосов со шлангами или машин, заполненных водой. Пожарные боролись с огнем газовыми горелками, лопатами, цепными пилами, рытьем траншей, избавляясь от всего, что могло подпитывать огонь.
Меня совершенно не пугала высота, но глядя на долину под нами, внутри вспыхнула странная смесь страха и восторга. Ветер бросил пряди волос в лицо, и до меня дошло, что огонь задувает в сторону альпийской команды. Я посмотрела на Тайлер, и время словно замедлило свой ход. Мы замерли посреди неведомой мне ныне ситуации: мы не катались на лыжах в горах, не ловили волны на пляже Таиланда, не взбирались на Мачу-Пикчу. Мы находились на вершине мира, единственном связующем звене между пожаром и домами, видневшихся с макушки горы. Держа в руках камеру и трясясь от холода в миле от огня, способного сжечь меня заживо, я, наконец, нашла то, что никогда даже представить не могла.
— Отойди от края, милая, — попросил Тайлер, придержав меня поперек груди, как всегда делала мама, когда слишком быстро останавливала машину.
Наклонившись вперед, я практически повисла на его руке, жаждая оказаться ближе и делая снимок за снимком, поглощенная адреналином, которое успевало вырабатывать тело. Ощущения опьяняли лучше любого наркотика.
Пламя издавало низкий ревущий звук в то время, как пожарные пробирались сквозь засохшие кустарники и голые деревья, подобно отряду солдат, бесстрашно двигавшихся вперед. Поход к месту пожара оказался нелегкой задачей. Почти два часа мы ехали до лагеря, а затем сквозь снег и лед взбирались по крутым подъемам через осины. Мои ноги и лицо онемели еще до того, как нос уловил запах гари, но спустя час холод остался позабыт, уступив место картине, представшей в объективе фотокамеры.