Я часто заставала ее за письмом поздно ночью, когда нам полагалось спать. Помню, как набралась храбрости и спросила, что она пишет.
– Это дневник. – Мама протерла пальцы о халат. – В нем я записывала все, что происходило, когда была при дворе. Ты тоже будешь такой вести, как только покинешь наш дом. Никогда никому не говори, что ты его у меня видела.
От воспоминаний слезы выступили у меня на глазах. Я положила на стол ее посмертную скрижаль.
Она умерла в теплое время года, а сейчас у нас наступил сезон ветров. Мы уже не садимся в весельные лодки, чтобы отправиться в море посмотреть на полет драконов; не гуляем по опушкам, любуясь, как цветут прекрасные розы перед тем, как их прихватят заморозки; не пробуем мяту из сада нашего шеф-повара; не ждем, когда из-за горизонта в заливе покажутся носы кораблей.
«Не плачь, – говорила она, когда другие мамы начинали болеть, и некоторые из них умирали. – Все будет хорошо. Так всегда было и будет».
Я положила свой дневник рядом с маминым, провела пальцами по гравюре с ее портретом и открыла старинный переплет. Я касалась торопливых рукописных строчек и представляла себе, что мама не умерла, а просто отлучилась на несколько дней, чтобы навестить старого клиента, который перебрался из дворца на Золотые острова.
Я закрыла глаза и увидела ее такой, как она была до болезни: с густой огненно-рыжей шевелюрой, кожей нежной, как голубиный пух, с ясными изумрудно-зелеными глазами и озорной улыбкой.
Я перевернула страницу и увидела сложенный листок бумаги, подписанный моим именем. Я развернула его.
Камелия!
Моя дорогая девочка, если ты читаешь это письмо, значит, в твоей жизни начался самый замечательный период, а меня больше нет. В этой книге ты найдешь советы о том, как с честью преодолеть любые испытания. Храни ее. Нам нельзя читать дневники других Прекрасных. Дюбарри это запрещает. Все думают, что он сгорел вместе с моим телом. Но мне нужно, чтобы он был у тебя. Я бы хотела прочитать дневник своей мамы. Возможно тогда я узнала бы больше.
Я оставила тебе метафизическое зеркало, сделанное из магического стекла, добытого на Стеклянных островах. Это зеркало всегда говорит правду. При дворе и в чайных домах ты встретишься с тем, что вещи оказываются не всегда такими, какими ты их видишь. Люди совсем не те, кем представляются. Это зеркало отражает душу. Используй его, когда будешь чувствовать себя потерянной. Проколи свой прекрасный маленький пальчик, урони капельку крови на ручку, и зеркало покажет тебе то, что нужно.
Я люблю тебя, моя малышка. Я всегда буду с тобой. Самое лучшее время моей жизни я провела с тобой.
С любовью,
твоя мама
Я вытерла слезу и достала из кармашка переплета позолоченное зеркало, посмотрелась в него и… не увидела отражения.
– Странно, – пробормотала я.
Миниатюрные изображения роз обвивали рамку и ручку, которую я с легкостью обхватила. Из открывающегося отверстия свисала тоненькая цепочка. По рукоятке и вокруг самого зеркала, как реки и ручейки, разбегались выемки и канавки.
Я достала из ларца иголку. Мне было страшно, но я успокоилась и уколола указательный палец. Появилась маленькая капелька крови. Я приложила палец к самому кончику ручки, и кровь попала в одну из бороздок. Она тут же растеклась, как будто была ниткой, за которую кто-то потянул. Кровь струилась по ручке, поднимаясь все выше и выше, стремясь попасть на стекло. Красная струйка обогнула зеркало и окропила маленькие розы. Цветы покраснели, их шипы удлинились и скрутились, образовав слова: «Кровь за правду».
В зеркале появился мой портрет – идеальный макияж, традиционный пучок Прекрасных, из которого не выбивается ни один волосок, и смеющиеся глаза. Зеркало затуманилось, и изображение на нем сменилось. Красные, полные слез глаза смотрели на меня. Губы дрожали так, будто я вот-вот зарыдаю. На одутловатых коричневых щеках сквозь пудру проступили красные пятна. Мое одиночество напоминало огромную темную тучу.
Из пустого тщеславия я пошла в свою комнату и посмотрела в другое зеркало. Макияж был безупречным. Я заглянула в зеркало, которое держала в руке, и показала ему язык, но мой грустный портрет не исчезал. Я закрыла его рукой, чтобы не чувствовать себя такой несчастной, и перечитала мамино письмо, водя пальцами по строчкам, написанным ее рукой: «Это зеркало отражает душу».
Я вытерла кровь с зеркала и надела цепочку на шею. Холодный металл коснулся моей кожи.
Я продолжила листать мамин дневник. Чего в нем только не было: чернильные рисунки, пятна помады, цветочные лепестки, приклеенные картинки, памфлеты о красоте, курсы спинтрии, схематичные изображения женских тел. Аккуратно записанные списки имен придворных дам, услуг, которыми они воспользовались, их секретов и сложности, которые возникали во время процедур: не поддающиеся удалению бородавки или отсутствующие кости.
Страницы приятно хрустели, когда я изучала прейскурант, действующий в те времена.
Поверхностные изменения
Цвет волос 45
Структура волос 62
Восстановление цвета глаз 30
Коррекция формы глаз 45
Коррекция цвета кожи 40
Лифтинг 55
Глубокие изменения
Лицо
Формирование скул 3000
Перемещение рта и изменение формы губ 2275
Перемещение ушей и изменение их формы 2275
Тело
Изменение формы ног и рук 3250
Изменение формы живота, груди и торса 5100
Изменение формы бедер и ягодиц 5000
Смягчение линий шеи и плеч 2107
Изменение формы ступней и ладоней 1200
Очень скоро Дюбарри должна выпустить прейскурант на новый сезон. Он будет напечатан в каждой газете, журнале, брошюре. Я провела ногтем по маленьким символам спинтрий, и мне стало интересно, по какому принципу Дюбарри и Министр Красоты назначают цену за красоту. Я помнила, как маленькой девочкой подслушала разговор Дюбарри с Министром Красоты, когда они обсуждали последние веяния моды, касающиеся женского тела, и то, как дорого должна стоить красота.
Двери в мою спальню открылись.
– Леди Камелия, – обратилась ко мне служанка.
Я спрятала дневник обратно в бьютикейс, где он и лежал.
– Да?
– Время вашей первой процедуры красоты.
23
В утреннем расписании значилось:
Принцесса Сабина Ротенберг, Дом Орлеана 09:00
Леди Марсела Лебрюн, Дом Миллинери 10:15
Баронесса Джульетта Обертин, Дом Руана 11:15
Я убрала волосы в традиционный пучок и надела рабочее платье из темного хлопка и фартук. Бри помогла мне застегнуть поясную сумку.
– Туже, – попросила я, думая, что это поможет мне унять внутреннюю дрожь. Я повесила на шею цепочку с зеркалом и спрятала ее под платьем.
– Что это? – спросила Бри.
Металл приятно холодил мою разгоряченную кожу.
– Просто талисман на удачу.
– Бог Удачи уже вас благословил. – Она сжала мою руку и посмотрела на меня голубыми выцветшими глазами. Кудрявые прядки сухих волос торчали из-под шапки. Белая кожа местами уже приобрела серый оттенок, а на щеках виднелись темные волоски.
Я улыбнулась и дотронулась до ее лица.
– Я кое-что в тебе подправлю.
– Я не могу этого допустить, моя госпожа. У меня нет токенов на процедуры красоты. А еще я уже записалась в Шелковый Чайный Дом на вечер субботы. Туда ходят все слуги.
– Это будет нашим маленьким секретом.
Ее глаза загорелись.
– Я не могу…
– А я настаиваю. Ты должна меня слушаться, – поддразнила ее я. – Правильно?
Губы Бри задрожали и расплылись в улыбке.
– Правильно.
– Тогда решено. Если возникнут какие-то проблемы, я скажу, что отпустила тебя пораньше в чайный дом. Скажи им: в том, что касается красоты, я тиран.
Она хихикнула.
– Я позабочусь о том, чтобы вы получали журналы и газеты.
– Нет. Тебя могут наказать.
– Все равно. Хоть это я могу для вас сделать. – Она обняла меня и тут же отстранилась. – Простите, госпожа. Сама не знаю, что на меня нашло.
Я обхватила Бри руками и сжала в еще более крепких объятиях. Она повернулась, чтобы уйти, и улыбка на ее лице стала еще шире, чем прежде.
– Пойду посмотрю, как слуги подготовили процедурный салон. – Она присела в реверансе и вышла.
Я взяла мамин дневник и прочитала ее заметку о первой процедуре красоты, которую она провела. «Будь вежлива и проворна». Сделав глубокий вдох, я положила дневник обратно в потайной ящик на дне бьютикейса.
Иви принесла в спальню синий, как океанская вода, почтовый шар.
– Это тебе.
Я взяла ленточку. Никогда не видела такого шара. Приглядевшись, я заметила, что весь он разрисован крошечными волнами и издает шум прибоя.
– Ты готова? – спросила она.
– По-моему, да.
– Я буду в главной гостиной.
Я открыла дверцу шара и выудила оттуда записку. Мои пальцы дрожали от смущения, любопытства и возбуждения. Сломав печать, я развернула листок.
Новоиспеченная Прекрасная,
постарайся по ошибке не сделать кого-нибудь фиолетовым.
Удачи!
Огюст
Я рассмеялась и перечитала записку еще три раза. В спальню снова вернулась Бри.
– Леди Камелия, – спросила она, – над чем это вы так смеетесь?
– Да так, – ответила я, прижимая письмо к груди.
– Ее Королевское Высочество принцесса Сабина прибыла. Она ждет вас в гостиной.
Я развернулась.
– Тогда пора идти.
Я убрала записку в мой дневник и приложила руку к груди, чтобы унять сердцебиение. Холодная поверхность зеркала чуть царапнула кожу. Я сделала глубокий вдох, задержала дыхание и вышла в гостиную.
Я готова.
Иви устроилась у стены, практически сливаясь с убранством комнаты, как еще одно цветочное украшение. На мягком бежевом диване сидела принцесса Сабина Ротенберг. Ее черная шевелюра перемежалась серыми и белыми прядями. Услышав, как дворецкий объявил о моем приходе, она обернулась и вскочила с места.