– Зу, дорогой мой, выйди отсюда.
Зу опустив глаза, маленькими шажочками вышел вперед. Он тоже был напуган.
– Уйди отсюда, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты это видел. Подожди меня снаружи.
Слоник развернулся и побежал прочь.
– Санж. – София кинула взгляд в сторону обезьянки. – Ты тоже. Побудь с Зу.
Обезьянка спустилась с плеча хозяйки на пол и удрала. София одарила меня легкой улыбкой, лишь слегка приподнявшей уголки ее рта. Именно эта улыбка мелькала на каждом портрете, в каждой газете, глянцевом журнале.
– Видишь, животные обучены послушанию лучше тебя.
Это меня взбесило.
– Никогда не пытайся мне перечить.
Я стиснула зубы.
– Ты слышишь меня?
Я сжала губы. Ее хватка стала такой сильной, что я снова закричала.
– Да, я вас услышала.
– Вас?
– Вас, Ваше Высочество.
Она еще сильней выкрутила мою руку.
– Ты должна попросить прощения. С принцессами так не обращаются.
– Простите, Ваше Высочество.
– Я тебе не верю.
– Клянусь, Ваше Высочество, я очень сожалею.
И в конце концов она меня отпустила. Прижав руку к груди, я отступила назад. София нагнулась, поцеловала меня в нос и позвала служанок.
– Позовите ее личного стражника. Скажите ему, что с Камелией произошла небольшая неприятность. Бедняжку нужно срочно отвести в дворцовую клинику. Предупредите королевского врача.
– Да, Ваше Высочество, – ответила служанка и ушла.
Другая служанка накинула на плечи Софии длинную, до пола, мантию и вывела из павильона. Я по-прежнему прижимала руку к себе. Боль стала невыносимой. Еще никогда появление Реми так меня не радовало. Вошедшая за ним служанка вкатила инвалидную коляску.
– Я могу идти.
– Не стоит, – ответил Реми, оглядывая мою руку, – так мы быстрее доберемся.
Он взял меня на руки и опустил в кресло.
– Что тут произошло? – спросил он.
Над моей головой поднялся крючок с балдахином, скрывающий меня от любопытных взглядов. Слезы вопреки моим усилиям заструились по щекам. Я была слишком расстроена и не ответила. Мне не хотелось, чтобы он видел мои слезы. Колеса едва слышно шуршали по замерзшей земле, а Реми просто шел рядом.
– Мне сказали, что ты попыталась самостоятельно поднять ящик с косметикой и повредила руку, но ты же его с собой не брала. Когда я привел тебя сюда, его не было.
– Я не хочу об этом говорить.
– Я не смогу тебя защитить, пока ты не научишься говорить мне правду.
Ты не сможешь меня от нее защитить. Я могу надеяться только на себя.
Мы вернулись во дворец. За нашими спинами шептались. Реми расталкивал репортеров, пытавшихся дознаться, каким образом фаворитка умудрилась оказаться на инвалидной коляске. Мы сели в один из золотых лифтов, чтобы подняться на этаж выше.
Дорога в дворцовую клинику показалась мне очень длинной. Меня катили по продуваемым ветром коридорам и балконам. Двери клиники были ярко освещены фонарями с гербами королевских аптекарей. Их свет пробивался даже сквозь ткань.
Реми открыл дверь, и меня вкатили внутрь. Сестра подняла балдахин и помогла мне встать.
– Боже мой, что случилось? – Она проводила меня в палату. – Нам нужно проверить уровни аркан. Доктор скоро придет. – Сестра разложила на подносе иглы и достала из кармана прибор, измеряющий магию. – Похоже, у вас сломаны несколько пальцев. По крайней мере два. Непростая работенка – быть придворной Прекрасной, да? Приходится работать с испорченными мальчиками и девочками.
Медсестра пыталась меня рассмешить, но я не могла даже улыбнуться. Мысли беспорядочно носились в голове, а рука ужасно болела.
– Ее Королевское Высочество сообщила нам, что вы попытались самостоятельно поднять ваш бьютикейс. Дюбарри предупредила нас, что вы немного упрямы и своевольны. Но выполнять работу служанки – это никуда не годится. – Она погладила меня по руке. – Не стоило вам это делать, а сейчас отдохните, наш доктор сейчас соберет ваши косточки, а магия поможет им быстрее срастись.
– Магия не лечит, – буркнула я.
– Зато освежает протеины, а это ускоряет выздоровление.
Магия освежает.
Магия омолаживает.
Протеины крови.
Принцесса Шарлотта.
– А где моя служанка Бри? – спросила я.
– Я сейчас пошлю за ней.
Я опустилась в кресло. Мне поставили пиявок, накормили, дали две чашки розового чая, кости пальцев вправили и загипсовали кисть. Реми занял обычное место за дверью, а я закрыла глаза и погрузилась в тревожный сон.
– Камелия. Камелия!
Я проснулась, услышав шепот, и увидела обеспокоенное лицо Бри.
– Что произошло?
– София.
Она нежно провела пальцами по моей руке.
– Мне нужно, чтобы ты нашла Арабеллу, Прекрасную, которая служит у королевы. Скажи ей, чтобы она пришла ко мне.
– Конечно.
– Сделай это как можно быстрее.
Бри кивнула и побежала выполнять поручение. Я смотрела на песочные часы на полке. Арабелла пришла раньше, чем мне пришлось их перевернуть.
Она бросилась к моей кровати, вуаль делала ее почти невидимой в темноте.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Насколько это возможно.
Она осмотрела мою руку, потом закатала украшенные оборками рукава своего платья и показала свои шрамы: множество тонких, как иглы, полосок и нечто похожее на укусы.
– Злоба Софии кусается.
– Скажи королеве, что я готова помочь Шарлотте. Я сделаю все, что в моих силах. – Я подняла загипсованную руку. – Все что смогу со сломанной рукой.
– Слава богу, – прошептала она.
44
Я вернулась в свою комнату и стала ждать Арабеллу, письма́ или стражников от королевы, продолжая качать сломанную руку. День клонился к вечеру, вечер перешел в ночь, и сквозь открытое окно с улицы до меня доносились смех и приветственные крики. Я вышла на балкон и стала смотреть на множество карет, съехавшихся ко двору. Яркий лунный свет отражался на их позолоченных боках. Наверняка София устроила очередную вечеринку.
Бри открыла дверь в комнату.
– Она здесь?
– Кто, миледи?
– Арабелла.
– Нет, миледи, это всего лишь тележки с ужином. – У нее за спиной виднелось целое облако почтовых шаров.
– Откуда это здесь взялось? – спросила я.
– Репортеры прознали о твоей руке, – сказала она. – А после них и все королевство.
Главная гостиная была забита почтовыми шарами от стены до стены: цвета красной смородины, изумрудными, темно-фиолетовыми, ониксовыми, лазурными, шафрановыми, бледно-желтыми, желтовато-зелеными, серебристыми. Бри жаловалась и ворчала, сгребая их то влево, то вправо.
Шары, пытаясь не попасть под ее горячую руку, поднимались вверх и летали под самым потолком.
Один из них привлек мое внимание. Он был сделан в форме черного корабля, подобного тем, что стояли в Королевской гавани. Я подтянула его к себе. Сердце заколотилось. Из задней дверцы шара я достала записку.
Камиль!
ну разве можно тебе поднимать тяжести? Не делай этого больше, пожалуйста.
Выздоравливай. И напиши мне. Хотя вряд ли ты это сделаешь, ведь ты такая важная персона и наверняка получишь десятки подобных писем. И все же я буду ждать, что ты ответишь.
Твой Огюст
Я улыбнулась и почувствовала, как по всему телу разлилось тепло. Это был единственный светлый момент за весь день.
Вдруг входные двери в апартаменты Прекрасных широко распахнулись. Я испытала облегчение. Это Арабелла. Я поспешила ей навстречу.
– Ее королевское Высочество принцесса София, из дома Орлеана, – доложил дворецкий, – в сопровождении фрейлин и королевского Министра Моды Густава дю Полиньяка.
Я застыла, потом быстро спрятала записку под корсаж платья.
Неужели София узнала о моем послании королеве? Или что-то случилось с Арабеллой?
София бросилась ко мне.
– Как ты, любовь моя? – Она похлопала длинными ресницами и надула губки. Ее рот был похож на миниатюрное розовое печенье, выставленное в витрине кондитерской в Трианоне. Ничто не напоминало о нашей утренней стычке.
Я сделала шаг назад и прикрыла сломанную руку.
– Хорошо.
Она улыбнулась.
– Я привезла тебе ужин. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Я была рассержена сегодня утром. Это все из-за Клодин. Прости меня, ладно? – Она повернулась к фрейлине. – Проси у нее прощения за то, что спровоцировала меня, Клодин! – громко крикнула София.
– Извините, Ваше Высочество, – присела та в реверансе, – вся вина лежит на мне. Мне очень жаль, Камелия. Это целиком и полностью моя ошибка.
Сквозь открытую дверь в комнату хлынула толпа служанок, толкавших перед собой дымящиеся тележки и несших тяжеленные подносы. В мгновение ока все расставили и сервировали передо мной. Блюда украшали прекрасные цветы: розы, эдельвейсы, сангвинарии, фиалки, магнолии и тюльпаны. Фрейлины расположились в креслах, косясь на облака из почтовых шаров.
– Болит? – спросила Габриэль.
– Да, – ответила я.
Клодин схватила клубнику с одного из десертных блюд.
– Не трогай, – рявкнула на нее София. – Это только для Камелии.
Клодин стала красной, как ягода у нее в руках, и бросила ее. Генриэтта-Мари обследовала комнату, заглядывая в каждый уголок. Министр Моды отряхнул с брюк невидимую соринку. Он был непривычно спокойным. Я ждала от него ободряющих слов, шуток, да хоть просто теплого взгляда, но он сидел, уставившись на свои колени.
– Не стоило нарушать ваше очень плотное расписание ради того, чтобы привезти мне ужин и поговорить, – сказала я в надежде, что София с фрейлинами сейчас же уйдут. Я посмотрела на дверь, чтобы проверить, не идет ли Арабелла.
– Ну… Это не просто визит вежливости. Правда, Густав? – Она повернулась к Министру Моды.
– Ее Высочество настояло, чтобы я сделал несколько «живых» платьев по образу тех, что вы создали для свадебного наряда. – Его голос звучал бесстрастно, а взгляд ничего не выражал. – Мы хотели бы услышать ваше мнение.