Мне требуется почти физическое усилие, чтобы отвести от него взгляд, и когда я это делаю, мои глаза встречаются с глазами Виктора. Они почти такие же, как у Мэлиса, только наоборот – голубые с серыми вкраплениями, однако так же, как и у его близнеца, открывают гораздо больше, чем выражение его лица.
– Тебе идет, – говорит Вик, кивая на платье. – Асимметрия тебе к лицу.
Рэнсом фыркает от смеха.
– Что это за комплимент такой, Вик? Ни одна женщина не захочет услышать, что «асимметрия ей к лицу».
Но я уже улыбаюсь, странно довольная тем, что Вику нравится мой наряд.
– Нет, это хороший комплимент, – говорю я ему. – Спасибо.
Мэлис и Рэнсом обмениваются взглядами, и я почти уверена, что они вот-вот начнут дразнить Вика. Но, прежде чем они успевают это сделать, появляется Оливия.
Она входит в музей, выглядя одновременно роскошно и сдержанно в серебристом платье, подчеркивающем седину в ее волосах. Очевидно, в подобной обстановке она чувствует себя как рыба в воде, поэтому целеустремленно пересекает большое пространство и направляется к нам.
– Уиллоу, – тепло произносит она, пожимая мне руки и целуя в щеку в знак приветствия. – А это, должно быть, твои гости.
Ее взгляд скользит по братьям. Она точно узнала их с той встречи у больницы. Бабушка бросает на меня любопытный взгляд, затем смотрит на них, словно пытаясь понять динамику наших отношений.
Меня бросает в жар, и я молюсь, чтобы щеки не покраснели.
Ни за что на свете моя бабушка не догадается, что я занималась сексом с двумя из этих парней, пока третий смотрел. И я ой как уверена, что не собираюсь ей рассказывать.
Однако мне не хотелось бы, чтобы она считала, будто с ними я не чувствую себя в безопасности или типа того, особенно учитывая, что бабушка наверняка ощутила между нами четырьмя напряжение в тот день у больницы. Оливия определенно знает, что моя жизнь до нее была крайне непростой, поэтому она наверняка думает, что братья – просто часть той старой жизни.
В каком-то смысле, так оно и есть.
Вот только, кажется, я не могу оставить их позади, как хотела. Не могу окончательно порвать с ними.
Они занимают слишком много места в моей голове и сердце.
– Миссис Стэнтон, – говорит Рэнсом, вежливо кивая головой. – Большое вам спасибо за то, что включили нас в список. Мы большие поклонники Музея, и для нас большая честь присутствовать на открытии нового крыла.
– Безусловно, – отвечает Оливия, и я с облегчением замечаю, что она, кажется, не слишком опасается братьев. – Я очень рада, что Уиллоу получает подобный опыт, и что она может поделиться им со своими друзьями.
– Мы ценим это, – вставляет Вик.
Мэлис ничего не говорит, но немного смягчает выражение лица, и, честно говоря, это само по себе чудо. Кажется, он доволен тем, что за них говорит Рэнсом, что вполне логично, поскольку именно эту роль обычно и исполняет младший из братьев. Он умеет разговаривать с людьми лучше, чем близнецы.
Вообще-то Рэнсом, скорее всего, провел небольшое исследование, прежде чем они приехали сюда – вероятно, с помощью Вика, – ведь он со знанием дела рассказывает бабушке о новом крыле и нескольких известных экспонатах музея, убедительно представляя их как произведения искусства для настоящих фанатов.
Вик и Мэлис кивают, когда это уместно, а я в основном молчу, удивляясь тому, как странно стоять здесь, между моей бабушкой и братьями Ворониными. Двумя кардинально разными сторонами моей жизни.
– Что ж, надеюсь, вы все приятно проведете вечер, – говорит Оливия Рэнсому через пару минут. – А еще надеюсь, что вы не будете сильно возражать, если я ненадолго украду Уиллоу.
– О, конечно, нет, – кивает Рэнсом, все еще улыбаясь. – Хорошего вечера, миссис Стэнтон.
Оливия кладет руку мне на поясницу и уводит подальше от парней. Я почти ожидаю, что она что-нибудь скажет о них или задаст мне еще вопросы, как только мы окажемся далеко от ребят, но она этого не делает.
– Ты прекрасно выглядишь, – говорит она вместо этого, и теперь, когда мы остались вдвоем, ее улыбка становится чуть теплее. – Я знала, что это платье идеально тебе подойдет.
– Спасибо. – Я нервно провожу рукой по мягкой ткани. – Я все еще чувствую себя немного странно, находясь здесь, но быть частью этого мира приятно.
– Комфорт приходит со временем. И связи. Кстати, позволь мне представить тебя гостям.
Я киваю, и бабушка подводит меня к группе людей, стоящих у большой статуи женщины в прозрачном платье. Большинство из них ровесники Оливии или чуть моложе, и все они, похоже, рады ее видеть.
– Оливия! – восклицает один из пожилых мужчин, широко улыбаясь. – Я увидел твое имя в списке приглашенных на сегодняшний вечер и был просто в восторге.
– О да, еще в каком, – подтверждает женщина рядом с ним. – Он ни о чем другом и говорить не мог.
– Разве можно меня винить? Имя Оливии Стэнтон в списке означает, что на вечеринку однозначно стоит пойти.
Оливия вежливо смеется.
– Твой энтузиазм, как всегда, лестен, Брэдли, – говорит она. – Я хотела бы представить мою внучку, Уиллоу Хейз. Уиллоу, это Брэдли Деррингтон, Хизер Йоханссон и Уильям Флек.
– Приятно познакомиться со всеми вами, – говорю я, улыбаясь и пытаясь подражать непринужденности Оливии в общении с людьми.
К счастью, мы ненадолго задерживаемся в этой компании, и она уводит меня знакомиться с другими людьми.
Удивительно, скольких гостей Оливия знает. Похоже, именно это она имела в виду, говоря о связях. Или, может, в городе есть какой-то тайный клуб, в котором состоят все богачи, и поэтому все друг друга знают.
Я испытываю некоторое облегчение, когда она наконец знакомит меня с молодыми людьми, которые ближе по возрасту ко мне, чем к ней. Некоторые девушки вызывают во мне те же чувства, что и Эйприл с ее шайкой сучек, но поскольку я с Оливией, они, похоже, думают, что я одна из них.
С ними парень, который оглядывает меня с ног до головы и даже не пытается это скрыть. Когда я меняю позу и разрез на моем платье приоткрывает ногу, его карие глаза устремляются прямо на нее, и мне не нравится ощущение, которое я испытываю. Он явно богат, одет в хороший костюм и носит часы, которые, вероятно, стоят столько же, сколько моя машина. У него классические черты лица, искусно уложенные каштановые волосы и точеная челюсть, и он держится так, будто привык получать то, что хочет.
– Трой Коупленд, – говорит он, протягивая мне руку для рукопожатия. Что ж, по крайней мере, ему удается смотреть мне в глаза, когда он это говорит.
Я не хочу пожимать ему руку. Я даже не хочу прикасаться к нему, но рядом стоит улыбающаяся Оливия, и у меня вроде как нет выбора. Поэтому я жму ему руку и собираюсь уже отстраниться, но он держит ее еще секунду или две, глядя прямо на меня.
– Приятно познакомиться, – говорю я, наконец убирая руку и едва сдерживаясь, чтобы не вытереть ее о платье.
– Взаимно. – Он подносит стакан с виски, который держит в правой руке, к губам и делает глоток, не отрывая от меня взгляда. – До меня доходили слухи о вас. Потрясающая история.
Я моргаю. Возможно, его комментарий не должен меня удивлять, учитывая, что Эйприл и ее друзья нашли статью о возвращении давно пропавшей наследницы Стэнтонов. Мое внезапное появление в жизни Оливии, безусловно, общеизвестно, но все равно меня удивляет, что кто-то упомянул об этом вслух. Я вообще не уверена, как на такое реагировать.
– Оу. – Я пожимаю плечами. – Эм, я не…
– Оливия? Неужто это ты?
Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, кто-то поблизости окликает бабушку, и она берет меня за локоть, увлекая к другой группе. Я облегченно вздыхаю, изображая перед новыми людьми, с которыми мне предстоит познакомиться, дружелюбную улыбку.
Наверное, преимущество роли светской львицы в том, что можно в любой момент сменить вектор общения, не будучи вынужденным задерживаться в одной беседе.
Новая группа людей разного возраста: кто-то старше, кто-то моложе, и, опять же, все выглядят так, будто несказанно рады знакомству с внучкой Оливии Стэнтон.
– Я Джошуа, – говорит один из молодых парней, протягивая мне руку.
Я воспринимаю это действие с опаской, но, к моему облегчению, он просто пожимает руку, как обычно, и позволяет мне отстраниться. Парень кажется гораздо менее жутким, чем Трой, что заставляет меня немного расслабиться.
Кто-то еще зовет Оливию по имени, и на этот раз она отходит, чтобы поговорить с ними, оставляя меня наедине с группой.
– Наслаждаетесь вечером? – спрашивает Джошуа, обводя жестом комнату.
Он держится не так напыщенно, как тот парень, Трой, но очевидно, что Джошуа, скорее всего, так же богат. На нем дорогой наряд, и, судя по его поведению, ему крайне комфортно в подобной обстановке. У него слегка растрепанные светлые волосы с бледно-золотистыми прядями, и когда он говорит, то поднимает руку и убирает их с лица. Глаза у него светло-серые. Улыбка кажется естественной и непринужденной.
– Да, – отвечаю я, кивая в ответ. – Признаюсь, чувствую себя слегка ошеломленно. Я не привыкла встречаться со столькими людьми одновременно.
Джошуа улыбается.
– Подобные мероприятия, безусловно, могут потрясти. Но это шанс увидеть других и быть увиденным. Мои родители заставляли меня знакомиться с людьми и пожимать им руки с тех пор, как мне исполнилось пять.
– Что ж, теперь, наверное, стало легче, – замечаю я. – По крайней мере, у вас была большая практика.
– Это верно. Могу себе представить, что вы чувствуете. Мы все слышали о том, как давно потерянная внучка Оливии Стэнтон наконец нашлась. И теперь вы вынуждены с головой погрузиться в высшее общество. Это наверняка ошеломляет.
Я прислушиваюсь к его тону, пытаясь уловить хоть какой-то намек на то, что он издевается надо мной или собирается сказать, что мне здесь не место, но ничто не указывает на то, что он так думает. Джошуа, кажется, искренне интересуется мной.
– Так оно и есть, – признаю я. – Я так благодарна Оливии за все, что она для меня сделала, но большую часть времени у меня по-прежнему голова идет кругом от происходящего.