Джошуа улыбается. Один из его передних зубов слегка искривлен. В этом есть что-то почти милое. Все здесь выглядят идеально, их одежда и макияж безупречны, и я не удивлюсь, узнав, что многие из них перенесли какие-то пластические операции. Но пусть я и уверена, что Джошуа не беден, зуб он все же не подправил.
Это делает его как будто бы более человечным, и расслабляет меня еще больше.
– Со временем станет легче, – обещает он. – В большинстве случаев с этими людьми нужно действовать по сценарию. Просто говорите им то, что они хотят услышать, а после продолжайте заниматься своими делами.
– Вам легко говорить, – бормочу я, приподнимая бровь. – Вы были рождены в этом мире. Уже знаете, что они хотят услышать.
Он смеется, слегка наклоняя голову.
– Ладно, это справедливо. Я перестану делать вид, будто понимаю, через что вы проходите, и вместо этого начну пытаться узнать вас получше. Вы уже побывали в доме миссис Стэнтон?
Я киваю.
– Дом – это еще мягко сказано.
– О да. Я не был там с детства, но помню, как мне казалось, будто это настоящий замок. Мои родители очень завидуют ее успеху.
– А чем занимаются ваши родители?
– Финансами, – отвечает Джошуа. – Я тоже. В прошлом году получил степень магистра и только начал работать в семейном бизнесе. Вы учитесь?
– В университете Уэйна, – говорю я, не уверенная, как это прозвучит для такого человека, как он. Он наверняка учился в одном из лучших колледжей в стране или что-то в этом роде, и готовился пойти по стопам родителей.
– А-а. Я удивлен, что ваша бабушка не настояла на чем-то… другом, – говорит он.
– Вы хотели сказать «лучшем».
Он снова смущенно улыбается.
– Возможно. Совсем чуть-чуть.
Я пожимаю плечами.
– Она просто хотела, чтобы я была счастлива. И я правда счастлива там. В прошлом семестре мне пришлось взять… отпуск, и она помогла мне вернуться к учебе.
Джошуа с небрежной грацией засовывает руки в карманы.
– Что ж, я уверен, она рада, что вы теперь рядом.
– Думаю, так и есть. Я…
По спине бегут мурашки, и я замолкаю, оглядываясь через плечо.
Мэлис стоит в другом конце зала. Его взгляд прикован ко мне и Джошуа, и, клянусь, я чувствую его тяжесть даже отсюда. Мэлис похож на быка, готового протаранить пространство и разрушить все в комнате, и когда я отвожу от него взгляд, сердце колотится как сумасшедшее.
Снова поворачиваясь к Джошуа, я продолжаю с того места, на котором остановилась, решив не позволять Мэлису проникнуть мне под кожу. Но даже кивая и смеясь над шутками Джошуа, я интуитивно чувствую, что Мэлис наблюдает за нами.
Наблюдает за мной.
14. Мэлис
Я его на хрен прикончу.
Когда я вижу, как Уиллоу болтает с этим ублюдком с напыщенной рожей и раздражающим смехом, во мне, словно дикий зверь, бушует собственническое чувство.
Я мог бы расправиться с ним прямо сейчас. Это было бы так просто.
Он высокий, но выглядит так, что рухнул бы, как груда мокрого картона, если бы кто-нибудь его ударил. Эти богатенькие придурки, которым никогда в жизни ни за что не приходилось бороться, и дня бы не продержались, вырви их из привычной среды обитания. Мне ничего так не хочется, как подкрасться к нему сзади и свернуть на хрен его тонкую шейку.
Уиллоу смеется над его словами, и ярость во мне поднимается еще выше. Я сжимаю руки в кулаки, плечи напрягаются. Все во мне кричит: пойди туда и вырви Уиллоу у него из рук.
Верни ее туда, где ей самое место.
Я смотрю на нее, прищурившись. Она протягивает руку, заправляет прядь светлых волос за ухо, и мою руку слегка сводит судорогой, ногти впиваются в ладони. Я никогда не умел мирно выпускать пар, и теперь во мне растет потребность в насилии.
– Мэлис, – тихо бормочет Виктор, подходя ко мне. – Гэлвин здесь. Нам нужно идти.
Черт.
Я делаю глубокий вдох, и грудь так болит, что кажется, будто в легких осколки разбитого стекла. Но мой брат прав. Мы здесь, чтобы выполнить работу, и в нее не входит убийство придурка из высшего общества, который слишком близко подошел к тому, что принадлежит нам.
Хотя мне этого очень хотелось бы.
– Да, ладно, – рычу я хриплым голосом, когда Рэнсом подходит и встает рядом с Виком. – Давайте сделаем это.
Я неохотно отрываю взгляд от Уиллоу и возвращаю свое внимание к причине, по которой мы вообще здесь собрались, и сосредотачиваюсь на цели.
– Как договаривались, – говорит мне Виктор, слегка кивая. Он опускает руку в карман, где у него лежит устройство, которое мы принесли с собой.
Два дня назад я забрал его из точки, которую назначил Икс. Это небольшой «жучок», для прослушки и записи Ричарда Гэлвина, и мы должны установить его до того, как цель покинет галерею. Как только он уйдет, нам нужно будет проследить за ним и записать его, поскольку радиус действия жучка не так уж велик.
Мы много раз обсуждали этот план, каждый из нас исполнял ту роль, которая наиболее ему соответствовала. Мы с Рэнсомом будем отвлекать внимание, пока Вик займется деталями и установит устройство на Гэлвина.
Мы киваем друг другу и начинаем действовать, как единая команда. Впрочем, как всегда. Следить за исчезающим в толпе Виком нет нужды – мы знаем, что он выполнит свою часть работы.
Нам просто нужно сосредоточиться на своей.
Гэлвин – пожилой мужчина, высокий, одетый с иголочки. Он пробирается сквозь толпу, останавливаясь то тут, то там, чтобы поговорить с людьми. Мы с Рэнсомом следуем за ним, скользя мимо небольшой группки, восхищающейся долбаной вазой, пока не оказываемся перед Гэлвином.
Действовать нужно незаметно, он не должен подозревать, что его задерживают намеренно, поэтому мы плывем в потоке людей, пока не попадаем в небольшой узкий коридор-переход, ведущий в другое крыло. Мы вместе с частью толпы просачиваемся через него. Затем останавливаемся, чтобы убедиться, что Гэлвин не обгоняет нас.
– Ты пробовал шампанское? – спрашивает Рэнсом, поворачиваясь ко мне. – Я вообще-то думал, что на подобных мероприятиях подают что-то покруче, но, видимо, нет.
Я борюсь с желанием закатить глаза, ведь мой брат ни за что на свете не узнал бы хорошего шампанского, даже если бы оно ему на рожу накапало. Но вместо этого я играю свою роль, кивая в такт.
– Алкоголь ни при чем. Тут в искусстве дело, – невозмутимо отвечаю я, кивая на одну из картин на стене рядом с нами. – Только не говори, что возможность воочию увидеть эту коллекцию не стоит того, чтобы закинуться плохим шампанским.
Глаза Рэнсома весело блестят, но выражение его лица остается серьезным.
– Возможно. – Он вздыхает и морщится. – Наверное, то же самое можно сказать и о еде. Типа, знаешь, беда не приходит одна и все такое.
– Если ты хотел пожрать, надо было остановиться где-нибудь до того, как приехали сюда, – говорю я, позволяя раздражению проникнуть в мой голос. – Мы здесь не для того, чтобы рот набивать.
Гэлвин, стоящий позади нас, что-то бормочет себе под нос, но никто из нас не обращает на него внимания. Мы позволяем нашему фальшивому спору и дальше разгораться, наши голоса становятся немного настойчивее, хотя мы сохраняем громкость на нормальном уровне – нам нужно убедить Гэлвина, что не стоит нас перебивать, но привлекать внимание всех присутствующих в галерее тоже нельзя. Мы просто должны отвлечь его, пока Виктор не подаст нам сигнал о том, что он установил жучок.
К счастью, долго ждать не приходится.
Как раз в тот момент, когда раздражение Гэлвина из-за того, что мы его задерживаем, кажется, достигает точки кипения, мы слышим, как Вик тихо бормочет «извините», проходя мимо него, а затем исчезает в толпе.
Вот он, сигнал, и через секунду мы с Рэнсомом ретируемся, предоставляя Гэлвину возможность перейти в другое крыло. Я бросаю на него взгляд краем глаза, желая убедиться, что он не заметил ничего странного, но он уже вовсю любуется другим произведением искусства, понятия не имея, что его прослушивают.
Мы с Рэнсомом быстро обходим зал, затем встречаемся с Виком, который едва заметно кивает нам.
– Готово, – бормочет он. – Теперь нам просто нужно подождать, пока Гэлвин не покинет галерею, чтобы мы могли сесть ему на хвост.
Я киваю, поскольку таков был план с самого начала.
Теперь, когда первый этап работы завершен, мое внимание незамедлительно возвращается к Уиллоу. Я оглядываюсь на то место, где она раньше стояла, но ее там нет. Не вижу я и того парня, с которым она болтала. Меня снова захлестывает волна собственнической ярости, и я сощуриваюсь.
Если застану их вдвоем где-нибудь…
Этот ублюдок точно станет покойником.
– Следите за Гэлвином, – бормочу я Рэнсому и Вику. – Дайте мне знать, если он решит отчалить.
Прежде чем они успевают что-либо сказать, я ухожу в поисках Уиллоу.
Под моей кожей струится нужда. Жгучая. Настойчивая. Первобытная и собственническая. И я не смогу удовлетворить ее, пока не увижу свою девочку.
Я прохожу по залу, оглядывая толпу в поисках ее мягких светлых волос или оттенка ее нефритово-зеленого платья – платья, которое так охрененно облегает ее хрупкое тельце, что мне хочется убить каждого членососа в этой галерее только за то, что он увидел ее в нем.
Пока я не вижу ее, в моей голове начинают крутиться мысли о том, что я сделаю с тем долбанатом, с которым она болтала, если застукаю его где-нибудь наедине с ней.
Но тут мое внимание кое-что привлекает. Я поднимаю голову и вижу второй этаж нового крыла. Небольшая дорожка ведет в массивную зону, огражденную толстыми мраморными перилами. Оттуда люди могут посмотреть вниз и увидеть всех, кто находится на первом этаже, и наоборот.
Я почти сразу замечаю там Уиллоу – она забилась в маленький уголок у мраморных перил и смотрит вниз, на толпу. И она одна.
Хорошо.
То, что она больше не разговаривает с тем ублюдком, немного ослабляет давящую тяжесть у меня в груди, и я быстро поднимаюсь по лестнице.