– Скажи. Скажи эти слова, и я позволю тебе кончить.
– Я… Мэлис, пожалуйста.
– Нет уж. Ты знаешь, что я хочу услышать.
Я снова щиплю ее за клитор и чувствую, как она сдается. Потребность кончить перевешивает все страхи и предубеждения, сдерживающие ее. Она немного расслабляется, ее тело все еще напряжено, балансирует на острие ножа наслаждения и желания.
– Я… Я твоя шлюшка, – наконец шепчет она, и голос ее звучит отчаянно и чертовски красиво. – Я твоя шлюшка, и хочу кончить для тебя.
Одобрение пронизывает меня так же, как ранее чувство собственничества.
– Хорошая девочка, – шепчу я, а затем погружаю в нее пальцы, трахая ее ими жестко и быстро.
Я чувствую, какой влажной она становится с каждым толчком, пальцы врезаются в ее тело, возбуждая ее все сильнее и сильнее, пока ее внутренние стенки не сжимаются.
Уиллоу извивается подо мной, закусывая губу и тем самым пытаясь сдержать приглушенные звуки экстаза. Я держу одну руку у нее на животе, помогая ей стоять прямо и сохранять самообладание, пока она содрогается от удовольствия.
Когда она, наконец, перестает дрожать, я вытаскиваю руку из-под ее платья, давая ей секунду собраться с силами, прежде чем отстраниться. Член пульсирует от разочарования, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы сохранить между нами дистанцию.
Уиллоу поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и как только наши взгляды встречаются, я подношу руку ко рту и облизываю пальцы. На вкус она сладкая, как всегда, а если прибавить к этому аромат ее возбуждения, получится прямой путь к моему безумию.
И если раньше я думал, что в этом платье она прекрасна, то теперь Уиллоу похожа на видение – щечки порозовели, зрачки расширились.
Я прерывисто вдыхаю через нос, и долгое мгновение никто из нас не двигается с места.
– Я еще никого так не хотел, как тебя, – говорю я ей на русском.
Знаю, она не понимает слов, и, может, это даже к лучшему.
Не уверен, готов ли я к тому, чтобы она узнала, насколько глубоки мои чувства к ней.
15. Уиллоу
Мэлис не отрывает от меня глаз. Те слова на русском, что он произнес, по-прежнему висят в воздухе. Мое тело гудит, по венам течет смесь адреналина и возбуждения, а эмоции настолько обострены, что я чувствую себя так, будто просто не смогу все это выдержать.
– Мы сделали то, ради чего сюда пришли, – говорит он, и голос его все еще немного ниже обычного, хриплый и невнятный. – Скоро свалим.
Я киваю, не решаясь заговорить. И когда поворачиваюсь лицом к перилам, пытаясь успокоить бешеный пульс, ноги начинают дрожать.
Мэлис больше ничего не говорит, но я чувствую, как он уходит, тихо ступая по ковру, так же, как и чувствовала его приход. Я провожу рукой по волосам, пытаясь пригладить растрепавшиеся пряди, и смотрю на толпу внизу, на всех гостей, разговаривающих о чем-то, смеющихся над шутками друг друга, и в целом занимающихся своими делами. Никто из них даже не заметил, что здесь случилось, и почему-то от этого я чувствую себя грязной, неправильной.
Я должна была быть там, внизу, общаться и учиться тому, как стать частью этого нового мира.
А не здесь, наверху, получать…
Щеки вспыхивают при воспоминании о том, как толстые пальцы Мэлиса входили и выходили из меня, как его ладонь ласкала мой клитор там, где нужно. Несмотря на стыд, какой-то темной, чувственной части меня это нравилось. Он был прав. Это заставило меня почувствовать себя свободной и необузданной, так же как той ночью со всеми тремя братьями.
Но все это уже чересчур.
Эти парни слишком сильно на меня влияют, выводят из равновесия. Я ведь сказала себе, что с ними покончено, что лучше разорвать все связи, и все же вот она я.
Как только я убеждаюсь, что Мэлис не вернется, то отталкиваюсь от перил и начинаю спускаться по лестнице. Ноги все еще дрожат. Добравшись до нижней ступеньки, я едва не врезаюсь в Джошуа, поднимающегося наверх. Он оглядывает меня, и я могу только догадываться, что он видит. Мое лицо еще пылает? Я выгляжу такой же возбужденной и грязной, какой себя чувствую?
Черт, может, он и запах секса чувствует?
– О, привет, Уиллоу. Я все думал, куда ты запропастилась. – Он улыбается мне, затем его брови сходятся на переносице. – Ты в порядке? Выглядишь немного…
– Да, – быстро отвечаю я, прерывая его до того, как он успевает закончить. – Да, я в порядке. Просто немного перегрелась. Пойду поищу, где бы присесть.
Прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, я отхожу от него, вслепую проталкиваясь сквозь толпу людей. Внезапно их становится слишком много. Слишком много голосов усиливают шум в голове, слишком много резкого, фальшивого смеха, слишком много всего происходит.
Я просто хочу побыть одна. Мне нужно немного тишины и несколько минут, чтобы проветрить голову и собраться с мыслями.
Каждая маленькая комнатка, которую я нахожу, заполнена людьми. Эмоции продолжают нарастать, грудь сжимает что-то похожее на панику. Я нахожусь почти на грани слез, когда, наконец, нахожу уборную. Она рассчитана на одного человека, и я вздыхаю с облегчением, когда дверь за мной закрывается, заглушая шум.
Ванная комната небольшая, но уютная, туалет отделен от остальной части комнаты кабинкой. У стены стоит небольшая скамья с подушками и маленький столик рядом с ней.
Я с благодарностью опускаюсь на скамью, резко выдыхая. Провожу руками по своему платью и пытаюсь сосредоточиться на глубоких, ровных вдохах.
– Ты в порядке, – шепчу я себе. – Ты в порядке. Все в порядке.
Но мой клитор все еще пульсирует, а сердце бешено колотится.
Я закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, кроме того, насколько разбитой и растерянной я себя чувствую, но каждый раз, когда делаю вдох, мне кажется, будто я все еще чувствую Мэлиса. Будто он по-прежнему прижимается ко мне, шепчет что-то мне на ухо, доводя меня до исступления и такого отчаяния, что мне приходится умолять.
Звук открывающейся двери вызывает во мне панику, и я резко открываю глаза. Я ожидаю, что это какой-то гость галереи, раздраженный тем, что кто-то плачет в туалете, когда ему всего лишь хотелось пописать, но это вовсе не незнакомец.
Это Рэнсом.
Даже не знаю, лучше ли это или хуже того, что я ожидала.
Я внимательно наблюдаю, как он заходит, закрывая за собой дверь. Рэнсом подходит ко мне и садится рядом на скамью, достаточно близко, чтобы я могла чувствовать тепло его тела.
Я украдкой провожу пальцами по щекам, пытаясь смахнуть несколько слезинок, которые скатились ранее.
– Ты в порядке? – тихо спрашивает Рэнсом, искоса поглядывая на меня.
– Да.
Ответ буквально слетает с моих губ, и я надеюсь, что его будет достаточно, чтобы он оставил меня в покое.
Но мне уже пора бы поумнеть.
Сине-зеленые глаза Рэнсома не отрываются от моего лица, и он склоняет голову набок, словно пытается прочитать меня.
– Я видел Мэлиса с тобой, – говорит он. – На втором этаже. Он?..
Рэнсом замолкает, и я напрягаюсь еще больше, понимая, к чему он клонит. Он знает, что произошло там, наверху, между мной и Мэлисом, а это значит, что он, скорее всего, видел. И если видел он, то мог увидеть и любой другой. Все могли увидеть.
Они все могут знать, что случилось, и что я говорила Мэлису, и что он делал со мной, и…
Дыхание снова становится прерывистым, и я начинаю нервничать. Сердце колотится так сильно, что я слышу, как кровь несется по телу на всех парах.
– Неужели ты… ты видел? – удается выдавить мне. – Неужели все видели?
Рэнсом быстро качает головой.
– Все в порядке, красавица. Никто не видел. Никто из гостей не смотрел на тебя. Что на самом деле делает их всех гребаными идиотами, раз они не хотят наблюдать за тобой каждую секунду, пока ты здесь. – Он одаривает меня той кривой ухмылкой, от которой у меня всегда сердце переворачивалось в груди. – Но, думаю, это больше по душе моим братьям и мне, м-м?
Я с трудом сглатываю, пытаясь утешиться его уверенностью, что наши с Мэлисом «игры» остались незамеченными. Последнее, что мне нужно, это чтобы гости галереи, а в частности, моя бабушка, знали, что произошло.
– Ты уверен? – давлю я на него. – Никто не видел?
– Никто, – обещает он. – И даже если бы они посмотрели в вашу сторону, то наверняка не поняли бы, что происходит. Все выглядело так, будто вы с Мэлисом просто разговаривали там, наверху. Может, стояли немного близко, но это все.
– Тогда как ты узнал? – возражаю я.
Он пожимает плечами.
– Просто я знаю тебя. Знаю, как ты выглядишь, когда вот-вот кончишь, даже если ты пытаешься это скрыть.
Рэнсом произносит эту фразу как ни в чем не бывало, и это заставляет меня чувствовать себя обнаженной перед ним, ведь я знаю, что он прав. Я закрываю лицо руками и чувствую жар, исходящий от моих пылающих щек.
Проклятье. Как же легко им удается смутить меня. Это так чертовски неловко.
– Я не должна была позволять этому случиться, – выпаливаю я, качая головой. – У меня наконец появился шанс начать все с чистого листа, и я должна им воспользоваться. Теперь у меня есть семья. Я могла бы стать частью целого нового мира. Такой жизни я хочу, и мне нельзя больше позволять чему-либо встать у меня на пути.
Из-за этого я себя и корила с тех пор, как Мэлис вломился в мою квартиру. С помощью Оливии я могу стать кем-то. Я могу что-то сделать со своей жизнью и оставить все плохое позади.
Но я продолжаю уступать этим парням. Уступать той части себя, что не может держаться от них подальше, той части, что жаждет их темноты.
И это сводит с ума.
Рэнсом ничего не говорит. Он просто кладет руку мне на колено, и это простое прикосновение словно открывает врата всего того, что копилось в моей голове и сердце с тех пор, как я встретила Оливию. Может, даже дольше.
– Я всегда так усердно работала, – шепчу я, потирая лицо руками и смаргивая слезы. – Так тяжело, лишь бы убедиться, что не ста