Он подходит к ней сзади и, похоже, что-то говорит ей на ухо, прежде чем грубо хватает ее и зажимает чем-то рот и нос.
Виктор снова стучит по клавиатуре, его пальцы молниеносно порхают по клавишам. Он увеличивает изображение, но из-за темноты и того, как мужчина стоит, мы не можем разглядеть его лица.
– Черт! – взрывается Мэлис. Его покрытые татуировками руки сжимаются в кулаки, и он выглядит так, будто ударил бы по чему-нибудь прямо сейчас, если бы на его пути не стояло дорогое компьютерное оборудование Вика. – Чтоб тебя, мать твою.
Вик сжимает челюсти, его голубые глаза сужаются, но он ничего не говорит. У меня внутри все переворачивается, пока мы втроем смотрим на экран. На темном, слегка зернистом кадре Уиллоу пытается вырваться из рук мужчины, а затем падает, обмякая и теряя сознание в его объятиях.
– Что за ублюдок? – спрашивает Мэлис. – Какого черта ему от нее нужно?
Даже думать об этом мерзко, но только один вариант имеет смысл. Существует лишь один человек, который мог бы охотиться за Уиллоу. Только он знает о ее связи с нами и что-то может выиграть от ее похищения.
– Илья, – произношу я, и голос мой звучит горько и искаженно. – Наверняка. Кто еще мог бы захотеть похитить ее?
Мэлис поворачивается и бросает на меня мрачный взгляд, и когда Вик поднимает глаза, я понимаю, что озвучил мысли братьев.
– Черт, – снова рычит Мэлис.
– Он, наверное, нашел нас, – бормочет Вик. – Скорее всего, отыскал способ отследить вас досюда, а затем решил прийти за Уиллоу. Она стала для него легкой мишенью, одна на пустой улице, вдали от нас.
– Найди ее, – огрызается Мэлис. – Найди, мать твою. Куда этот ублюдок ее дел?
Вик просто кивает, возвращаясь к компьютеру. Он просматривает запись, но как только Илья и лежащая без сознания Уиллоу исчезают из поля зрения камеры, найти его снова становится невозможно.
Мэлис убеждает Вика продолжать поиски, и тот подчиняется, но мне кажется, мы все знаем, что такие люди, как Илья, умеют прятаться лучше, чем Уиллоу. Скорее всего он знал, куда направиться, чтобы мы никак не смогли его отследить.
– Он ушел, – наконец говорит Вик, поворачиваясь на стуле. – Я не могу взять след.
Мэлис выглядит так, будто вот-вот слетит с катушек, каждый мускул его могучего тела напряжен – он того и гляди взорвется. Серые глаза полыхают безумием, бегают по сторонам, дыхание прерывистое.
Честно говоря, я чувствую то же самое. Если у нас не получится узнать, куда Илья увез Уиллоу, неизвестно, что может случиться.
– Нужно найти ее, – говорю я, проводя рукой по волосам. – Мы знаем, каким был Николай, и если Илья хоть немного похож на своего брата и Уиллоу у него…
Я умолкаю. Мне не стоит заканчивать это предложение. Если я скажу правду о том, что может произойти, вслух, это может так разозлить Мэлиса, что он и правда пробьет дыру в одном из мониторов Вика.
– Я еще посмотрю, – тихо говорит Вик. Он начинает с самого начала, пытаясь внимательнее просмотреть запись и найти хоть какой-то намек на Илью или Уиллоу.
– Подожди, – говорит Мэлис, на секунду освобождаясь от ярости. Или, что более вероятно, используя ее в качестве энергии, а не давая ей привести себя в оцепенение. – Где он схватил ее? Точное местоположение.
Виктор возвращается к тому месту, где Илья забрал Уиллоу, и, наблюдая за этим снова, я испытываю еще большую беспомощную ярость, чем в первый раз.
– Кажется, я смогу узнать название улицы, – говорит Вик. – Подождите…
Он увеличивает изображение, настраивая картинку в поисках нужных меток. Когда он останавливается на перекрестке, Мэлис резко кивает, затем смотрит в мою сторону и указывает подбородком на дверь.
– Мы пойдем туда и попробуем проследить за путем, которым пошел Илья, – говорю я Вику, догадываясь, о чем, должно быть, думает Мэлис. – А ты продолжай просматривать.
– Хорошо. Идите. – Братишка даже не удосуживается оторвать взгляд от своих компьютеров. – Если повезет, он оставил след, который вы сможете отследить. Позвоните, если что-нибудь найдете.
– Обязательно. Ты тоже звони, если наткнешься на что-то.
Он кивает, его пальцы продолжают порхать над клавишами. Мы с Мэлисом направляемся к выходу, но прежде, чем доходим до двери, Вик снова заговаривает.
– Мэлис… – говорит он, а затем замолкает с напряженным выражением лица.
Мэлис просто кивает.
– Знаю, – говорит он. – Позвони мне, если что-нибудь найдешь. Что угодно.
– Конечно.
Мы поворачиваемся и выходим из комнаты, и я изо всех сил стараюсь держать свои эмоции под контролем, пока мы спускаемся по лестнице на первый этаж. То, что даже Вик, который всегда был мастером скрывать свои эмоции и держать все под контролем, волнуется, говорит о многом. Уиллоу много значит для всех нас, и то, что она пропала и находится в опасности, приводит меня в гребаное бешенство.
Мы с Мэлисом собираемся и через несколько минут садимся в машину. Он поворачивает ключ в замке зажигания, двигатель урчит, и мы выезжаем из гаража. Пока едем, я позволяю тишине затянуться на мгновение. Мне не хочется задавать вопрос, который вертится на языке. Но чем дольше я его не задаю, тем сильнее он заседает у меня в голове, и, в конце концов, я все же делаю глубокий вдох и бросаю взгляд на своего старшего брата.
– Как думаешь, Уиллоу еще жива?
Его челюсть сжимается, а пальцы сжимают руль так, что костяшки пальцев белеют от напряжения.
– Да, – хмыкает он. – Пока что.
Мне не требуются объяснения, чтобы понять, что он имеет в виду. Все это время Илья искал информацию, пытаясь выследить убийц своего брата. Теперь у него в руках Уиллоу, единственная свидетельница убийства. Он использует ее именно так, как мы и боялись: как средство добраться до нас троих.
Этого мы и боялись с самого начала. По этой самой причине мы преследовали ее, а затем заставили переехать к нам, когда стало ясно, что кто-то рыщет вокруг и задает вопросы.
Когда мы согласились отправиться за Николаем и отомстить за смерть нашей матери, мы знали, что есть шанс, что кто-нибудь пронюхает об этом и решит отомстить нам. Но пришли к решению, что рискнуть стоит.
Теперь меня переполняет страх, что Илья замешан в этой заварухе. Но страх не за себя и братьев. На это мне сейчас насрать.
Все мое существо боится за Уиллоу. За прекрасную ангельскую малышку, что попалась нам в руки, а после стала для нас чем-то большим, чем просто девушкой, которую можно использовать в своих целях.
Я знаю, она сильнее, чем кажется.
Но с таким человеком, как Илья… этого может оказаться недостаточно.
3. Уиллоу
Грудь поднимается, а в нос ударяет тошнотворно-сладковатый запах гниющего дерева, плесени и пыли.
Я лежу лицом вниз на полу, куда Илья кинул меня, когда снова притащил к тому месту, где я сидела. Сердце сходит с ума – от попытки бегства и от страха перед тем, что случится дальше.
Я была так близко, но, увы, недостаточно.
Илья снова схватил меня, и теперь он зол.
Я извиваюсь на месте, пытаясь высвободить запястья из веревок, которые все еще крепко стянуты за моей спиной. Теперь, когда угол наклона моих рук изменился, и я больше не привязана к стулу, подвижности стало чуть больше.
Но не успеваю я воспользоваться этим преимуществом, как Илья хватает меня и грубо переворачивает на спину. Я вздрагиваю, когда мои руки оказываются за спиной, прижатые моим весом.
Лицо Ильи искажается маской гнева и презрения, а после он разрезает веревки, обмотанные вокруг моего торса. Затем скользит по мне руками, его грубые пальцы проникают в те места, где нож разрезал мою рубашку, и касаются кожи.
Внутри поднимается отвращение, меня тошнит, и я пытаюсь вывернуться, но бежать некуда. Илья жестко обхватывает ладонями мою грудь и проводит пальцами по соскам.
– Никуда ты не денешься, – говорит он, выплевывая слова с сильным русским акцентом. – Ты усложняешь мне работу, но я прослежу, чтобы она была выполнена.
– Иди на хрен! – шиплю я, и весь мой страх выплескивается наружу в виде беспомощного гнева.
– Ха. – Темные глаза Ильи скользят по моему телу, но в них нет жара. Только отвращение и ярость. – Может, это ты сядешь на мой хрен. Ты, конечно, та еще страшила, но киска у тебя наверняка тугая.
Он сильно сжимает один из моих сосков, покручивая его, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать от боли. Другая его рука опускается мне между ног, обхватывая лобок через брюки.
– Нет! – Я выдыхаю, борясь еще сильнее, пытаясь вырваться из его хватки. – Нет, не надо…
Он смеется, звук получается грубый и глубокий.
– Поверь, ты не в моем вкусе, – уверяет он меня. – Тощая, покрытая шрамами. Но, может, если я хорошенько отымею тебя, ты поймешь свое место.
Я почти теряю сознание от страха, но ужас, который растет внутри, вызывает головокружение и тошноту. Воспоминания о его брате снова всплывают в голове. Та ужасная ночь, произошедшая много недель назад, смешивается с этой.
На секунду я снова оказываюсь в той комнате борделя, лежу на кровати, пытаясь справиться с охватившей меня паникой. Руки Николая повсюду, срывают с меня одежду, касаются кожи. Паника и остатки наркотиков, все еще находящихся в моем организме, мешают понять, что реально, а что нет, и лицо Ильи продолжает расплываться и изменяться надо мной – в одну секунду оно его, а в следующую – Николая.
Рука Ильи скользит вверх по моему телу, по груди к шее, а затем к щеке.
– На меня смотри, – требует он, грубо хватая меня за подбородок и поворачивая мою голову так, чтобы я смотрела на него.
Все мое тело кипит от адреналина, а его пальцы так близко к моему рту, что я инстинктивно дергаюсь.
Я вырываю свой подбородок из его хватки, а затем сильно прикусываю толстый мозолистый палец. Чувствуя кровь на языке, я понимаю, что повредила кожу. Это притупляет мои чувства и вызывает рвотный позыв.
– Гребаная тварь! – рычит Илья, отступая назад и убирая руку от моего рта.