– Может быть. Хотя на самом деле я не то чтобы хорошо думаю о твоей маме, исходя из того, что я о ней знаю, – признаю я. – Спрошу тебя вот о чем: если бы вы поменялись местами и у нее вдруг появилась куча денег, как думаешь, она помогла бы тебе? Или взяла бы деньги и бросила тебя на произвол судьбы?
Уиллоу хмурится. Похоже, и правда размышляет об этом. Затем она снова вздыхает, качая головой.
– Ты, наверное, считаешь меня идиоткой, раз я все еще хочу верить, что люди способны стать лучше, пусть я и видела, какой бывает жизнь, и не должна быть такой наивной.
– Нет. Ты вовсе не идиотка, – искренне говорю я. – То, что я сказал в галерее, было правдой. Мне нравится, что у тебя большое сердце. Я считаю это одной из лучших черт в тебе.
Я придвигаюсь к ней ближе и кладу руку ей на грудь, прямо над сердцем, на татуировку, которую сделал ей Мэлис.
У Уиллоу перехватывает дыхание. Я почти ожидаю, что она отдернет руку или снова напряжется, но когда она поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, выражение ее лица не меняется. Оно не закрыто. Я вижу в ее глазах потребность, желание и что-то, похожее на надежду. Уиллоу высовывает язык и облизывает губы.
– Рэнсом…
Мое имя на ее устах – лишь шепот. Глаза сияют.
Я придвигаюсь еще ближе, и Уиллоу раздвигает ноги, позволяя мне встать между ними. Это ощущается правильно – снова быть так близко к ней. Чувствовать ее вот так.
Я провожу пальцами вверх по ее плечу, просто чтобы ощутить мягкость ее кожи. От нее пахнет так же, как и всегда, – соблазнительным цветочным ароматом, который обволакивает ее и щекочет мне нос, напоминая о том, как я лежал с ней в ванной, будучи еще ближе, чем сейчас. Я не могу удержаться, поэтому наклоняю голову и вдыхаю запах ее кожи, страстно желая большего.
– Черт, ангел, – бормочу я. – Я скучал по тебе.
– Ты же видел меня, – шепчет она в ответ. – С тех пор, как я ушла.
– Да, но этого мало. Я скучал по тебе. Скучал по этому.
Я прижимаюсь губами к ее плечу, там, где ее футболка сползает вниз, обнажая кожу. Уиллоу прижимается ко мне, становясь податливой, будто глина.
– Рэнсом. – Мое имя снова срывается с ее губ, с придыханием, совсем тихо.
– Вели мне остановиться, – хриплю я.
Только она сможет вернуть нас с границы безумия. Уж точно не я.
Но она не говорит мне остановиться. Она ничего не говорит, поэтому я продолжаю.
Я провожу языком по ее плечу, пробуя на вкус гладкую, чистую кожу. Затем обхватываю ее за талию и провожу руками вверх, нащупывая изгибы ее груди сквозь ткань оверсайз-футболки. На ней нет лифчика, и я тискаю ее мягкие сиськи, поглаживая большими пальцами соски, пока те не становятся твердыми и острыми, словно пики.
Уиллоу прижимается ко мне, тихо поскуливая.
– Это так… приятно.
Сердце мое того и гляди выскочит из груди, и оно твердит мне продолжать играть с ней, ведь мы оба этого хотим. Я поддаюсь этому порыву и опускаю руку вниз, находя пояс ее шортиков. Легко просовываю руку внутрь. Как же тепло. Затем пальцем скольжу в ее киску, и Уиллоу стонет, прижимаясь ко мне и крепко стискивая мои плечи.
– Черт, – стону я. – Ты такая влажная. По этому я тоже скучал, красавица.
Я скучал по каждой гребаной детали, связанной с ней.
И теперь собираюсь показать ей, насколько сильно.
20. Уиллоу
Черт.
Боже. Ты. Мой.
Я слегка прижимаюсь к руке Рэнсома, пытаясь протолкнуть его палец глубже. Мэлис уже доводил меня до экстаза сегодня, но кажется, будто это произошло вечность назад.
Тело ноет, болит, словно нуждается в оргазме. Хочет сильнее, глубже, сию секунду. Эти парни вызывают во мне особый вид голода, которого я раньше не испытывала. Как если бы они были зависимостью, коей просто не избежать.
Я прижимаюсь к Рэнсому бедрами, и его глаза вспыхивают жаром. Он сдвигает руку, чтобы просунуть в меня еще один палец, и к этому моменту я уже настолько влажная, что сопротивления просто не возникает.
Другой рукой он по-прежнему трогает мою грудь, и теперь становится грубее, сжимая один сосок так сильно, что у меня перехватывает дыхание. Затем наклоняется и целует меня, заглушая тихий стон. Прикосновение его губ к моим подобно электрическому разряду. От этого по моему позвоночнику пробегает искра, заставляя меня дрожать и прижиматься к его телу. Я могла бы отстраниться, попытаться его остановить, пока все не вышло из-под контроля, но нет. Я целую его в ответ.
Рэнсом издает тихий, довольный звук и сжимает мою грудь чуть сильнее, прежде чем скользнуть рукой вверх, обхватить меня за шею и притянуть к себе еще сильнее. Рот у него горячий, изголодавшийся, и я действительно ощущаю правдивость ранее сказанных им слов в каждом соприкосновении наших губ.
Он и правда скучал по мне.
И очень хочет меня.
Наши языки переплетаются, скользкие и настойчивые. Сердце все время сильно бьется, отсчитывая секунды, пока мы, как подростки, обжимаемся на кухне.
Я даже осознать не успеваю, как мои руки решают присоединиться к веселью: я просовываю их под рубашку Рэнсома, касаясь его рельефной мускулатуры. Он стонет мне в рот, а затем немного отстраняется, тяжело дыша.
– Черт. Ты даже не представляешь, что творишь со мной, ангел.
– Думаю, представляю, – шепчу я.
Меня накрывает тяжелое ощущение того, что между нами происходит, и я прикусываю губу, внезапно ощущая некую неуверенность. Ошеломление.
Рэнсом это прекрасно понимает, но не отступает от того, что видит в выражении моего лица. Он снова наклоняется, прикусывает мою нижнюю губу, а затем облизывает ее и снова целует меня.
Его пальцы не прекращают двигаться в моих шортах, и, когда он засовывает второй палец в мою влажную вагину, я издаю томный стон, бедра снова подаются вперед.
Это так чертовски приятно, что моя голова начинает кружиться. Рэнсом рядом, его тело прижато к моему, он трогает меня, дразнит, возбуждает. Сама с собой я такого никогда не делала, и пусть я знаю, что не должна подобного допускать, противостоять ему мне не хочется.
– Я все время думаю об этом, – хрипло бормочет Рэнсом.
Он впивается губами в мою шею, проводит языком по пульсирующей жилке, прежде чем отстраниться и посмотреть мне в глаза. Взгляд тяжелый и обжигающий, обычный сине-зеленый цвет его глаз сейчас потемнел, будто штормовое море.
– Думаю о том, какой охрененно потрясной ты была в то утро, когда проснулась и призналась, что тебе приснился сон обо мне и моих братьях, – говорит он. – Я думаю о том, как ты позволила мне довести тебя до оргазма, как ты открыла глаза и посмотрела на меня, когда была уже на грани.
Он подчеркивает последние слова и погружает пальцы еще глубже, чтобы трахнуть меня сильнее.
– Ты не представляешь, сколько раз я дрочил, вспоминая тебя, – стонет он. – Но ничто… ничто не смогло сравниться с настоящей тобой.
– О, черт!
Меня охватывает горячее, глубокое наслаждение, и глаза закатываются от восторга. Я задыхаюсь, а Рэнсом смотрит прямо на меня, явно намереваясь не упустить ни секунды происходящего.
– Ты уже близко? – шепчет он. – Уже на грани? Я хочу это увидеть. Хочу посмотреть, как ты кончаешь из-за меня. Черт, как же я по этому скучал, ангел.
С каждым предложением он все глубже погружает свои пальцы, и когда его большой палец поднимается, чтобы потереть мой клитор, я понимаю, что ни за что не удержу надвигающийся оргазм.
Бедра дергаются, выгибаются, и я бесстыдно льну к его руке, отдаваясь удовольствию, что обжигает кожу и требует большего.
– Рэнсом! – Его имя вырывается из меня отчаянно, сбивчиво, но мне все равно. В моей голове лишь желание кончить, наконец-то ощутить всю силу приближающейся кульминации. – Пожалуйста…
В его глазах горит огонь, и он наклоняется ко мне, снова крепко целуя.
– Да-а-а, – тянет он. – Кончи для меня, Уиллоу. Я хочу это увидеть, почувствовать. Давай, кончай на мои пальцы.
Это не совсем похоже на приказ – для этого слова слишком наполнены отчаянием, – но они действуют как волшебство, доводя меня до края и погружая с головой в оргазм, который я не смогла бы остановить, даже если бы захотела.
А я вообще этого не хочу.
Не тогда, когда Рэнсом целует меня в шею и свободной рукой трогает мою грудь, пощипывая соски, в то время как его пальцы вонзаются в меня жестко и быстро.
У меня перехватывает дыхание, и наслаждение достигает апогея. Тело напрягается, и на секунду, когда по мне пробегают восхитительные мурашки, я даже не могу сделать вдох. Затем это невероятное напряжение спадает, будто кто-то отпустил натянутую резинку, и я чувствую лишь жидкий жар оргазма. Я содрогаюсь и постанываю, пока на меня волна за волной накатывает чистейший кайф.
Рэнсом продолжает ласкать меня, теперь его пальцы двигаются медленнее, словно он вытягивает из моего тела все остатки удовольствия. Все до последнего.
Я задыхаюсь, наслаждаясь процессом, до тех пор, пока не становлюсь чересчур чувствительной и не начинаю жалобно хныкать, прося пощады.
– Вот она, моя хорошая девочка.
Рэнсом, наконец, останавливается и улыбается мне.
Он высвобождает пальцы из моего тела, и с них практически капает. Рэнсом поднимает руку, слегка двигает ими с голодной ухмылкой на лице, предлагая мне, но не заставляя облизать их дочиста.
Однако внутри меня все равно что-то вспыхивает. Отчаянная потребность, пусть я сейчас и испытала лучший оргазм за последние недели. Я игнорировала эту нужду с тех пор, как сбежала от них, бросила их, поклявшись никогда больше не возвращаться. Но сейчас, в эту секунду, я поддаюсь искушению.
Я хватаю его за запястье и подношу его пальцы ко рту, даже не колеблясь, прежде чем практически проглотить их. Я жадно посасываю каждый из них, наслаждаясь собственным сладким вкусом.
– Че-е-ерт, – стонет Рэнсом, запрокидывая голову. – Я бы сказал, что ты меня убиваешь, малышка, но, думаю, я уже умер и попал на небеса.