Во рту дерьмовый привкус из-за того, что я выпил виски перед тем, как уснуть, и пусть похмелье меня не накрыло, голова все равно раскалывается. Рана пульсирует болью.
Теперь, когда более-менее пришел в себя, я могу более четко осмыслить произошедшее. В ярком свете дня все, что произошло прошлой ночью, кажется еще хуже. Черт знает, что творится с Иксом, но это охренеть как плохо.
Я спускаю ноги с кровати, даже не потрудившись натянуть свою окровавленную, разорванную рубашку. Выйдя из комнаты Уиллоу, я слышу, что остальные проводят время на кухне, и иду на звук.
Уиллоу сидит на островке, а Рэнсом прислонился к столешнице. Вик расположился за столом и смотрит в свой телефон, но я знаю: он все слышит.
– Итак, позволь уточнить, – говорит Рэнсом, склонив голову набок. Глаза поблескивают озорством. – Ты предпочитаешь снеки известных брендов, но не апельсиновый сок?
– Продукты из обычного магазина ничуть не хуже! – настаивает Уиллоу. Она даже не звучит раздраженной. Ее глаза так же сияют, а на губах играет улыбка.
– И ты даже с мякотью не взяла! – продолжает Рэнсом, покачивая бутылкой сока в руке. – Просто пьешь… апельсиновую воду. Это трагедия.
Она хихикает над его драматичным выражением лица, и от этого звука у меня в груди что-то сжимается.
Когда Уиллоу оказалась у нас на пути, она относилась ко всем нам одинаково. Держала на расстоянии. Но что-то явно изменилось между ней и Рэнсомом за последние пару недель. Та же фигня творилась, когда она жила у нас. Они разделяют странную непринужденность в отношениях, которой, как мне кажется, у нас с ней никогда не будет. Уиллоу не нервничает рядом с ним. Она тянется к нему, впускает в себя. Доверяет ему как будто. Испытывает симпатию.
Я сжимаю челюсти, подавляя свои чувства, пока они не разбили мне сердце еще сильнее.
Вик поднимает взгляд от телефона и переводит его на меня, и мне интересно, видит ли он это на моем лице. Если и видит, то ничего не говорит. Вместо этого мой близнец, как всегда, просто произносит мое имя как ни в чем не бывало.
– Мэлис. Ты проснулся.
Это привлекает внимание Рэнсома и Уиллоу, и они оба поворачиваются ко мне. Уиллоу соскальзывает со стойки и подходит, окидывая меня взглядом.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она.
– Нормально, – выдавливаю я из себя. Наверное, это защитный механизм. Я закрываюсь от нее так же, как она закрывалась от меня. Чувствую себя как дерьмо и разбираться с этим сейчас не собираюсь.
Я смотрю мимо Уиллоу на Вика и Рэнсома.
– Нам пора. Надо было разбудить меня раньше, чтобы мы могли отсюда убраться.
– Да все в порядке, – говорит Рэнсом тем же тоном, что и прошлой ночью. – Тебе нужно было как следует поспать, отдохнуть, чтоб восстановиться. К тому же Уиллоу любезно позволила нам остаться. Нельзя отмахиваться от такого гостеприимства.
Я закатываю глаза, но в его словах есть резон. Уиллоу могла бы послать нас на хрен, когда мы заявились прошлой ночью. Когда я, весь в крови, вторгся в ее личное пространство. Но она этого не сделала.
– Спасибо, – говорю я ей. – За то, что впустила нас.
– Конечно. – Она кивает, но я не могу прочесть выражение ее лица.
Я кивком указываю на остальных.
– Пошли.
Не дожидаясь, пока они последуют за мной, я поворачиваюсь и направляюсь к входной двери.
Уиллоу тихо идет за мной, и мои братья следуют за ней по пятам.
– Что вы теперь будете делать? – спрашивает она.
Я пожимаю плечами, скрывая дрожь. От этого движения у меня натягиваются швы.
– То, что всегда делаем. Будем разбираться.
Она втягивает воздух и хмурит брови, и я знаю, что ее бесит, когда я не даю четкого ответа. Но ей, черт ее дери, придется с этим смириться. Я больше ничего ей не скажу.
– Не волнуйся, – добавляю я прямо. – Мы больше не станем тебе мешать.
Она начинает что-то говорить, но тут же захлопывает рот. Ее глаза, которые были такими теплыми, когда она смотрела на Рэнсома, становятся жестче, когда она смотрит на меня. Я отворачиваюсь и, поджав губы, распахиваю дверь ее квартиры.
Мы втроем выходим в коридор, и Виктор еще раз оглядывается через плечо, прежде чем закрыть за нами дверь.
– Вот дерьмо. Погоди, – говорит Рэнсом, останавливаясь как вкопанный. Затем снимает пиджак и рубашку и передает последнюю мне, прежде чем застегнуть пиджак поверх майки. – Чтоб не выглядел как какой-то обдолбанный стриптизер, нам ведь на такси ехать.
Фыркнув себе под нос, я надеваю рубашку. Мы спускаемся вниз и проходим несколько кварталов от дома Уиллоу, затем вызываем такси и едем домой.
Всю обратную дорогу я как на иголках. Виктор снова вытащил комп, чтобы, скорее всего, удалить записи с камер вокруг дома Уиллоу, на которых есть мы. Носить рубашку Рэнсома как-то странно, будто это кожа, которая тебе не подходит. Водитель то и дело поглядывает на нас в зеркало заднего вида, словно ожидает каких-то неприятностей или чего-то в этом роде.
Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и пытаюсь дышать сквозь волны раздражения, которые продолжают подниматься у меня под кожей.
Наконец, мы возвращаемся домой и заходим внутрь. Как только за нами закрывается дверь, я чувствую, что мне становится немного легче дышать, но тут Рэнсом снова открывает свой чертов рот.
– Знаешь, нам не обязательно было сбегать из дома Уиллоу. Могли бы и еще немного там поторчать.
Кожа будто горит, и я медленно выдыхаю через нос.
– Она не хотела нас там видеть, – говорю я, и это звучит охренеть как горько. – Или, по крайней мере, меня. Уиллоу уже несколько раз ясно давала это понять. Она больше не хочет иметь со мной никаких дел.
Рэнсом усмехается, качая головой.
– Да, именно поэтому она всю ночь спала с тобой. Потому что не хотела, чтобы ты был рядом.
Это заставляет меня замереть. Черт, я, наверное, реально жестко вырубился, раз даже не заметил этого. Когда я уплывал в забытье, она стояла у дверного косяка, все еще в комнате, но так далеко от меня, как могла, и наблюдала за мной настороженным, закрытым взглядом. Я даже не почувствовал, как она вернулась. И что спала рядом.
Что-то в этой мысли тревожит меня, заседает в груди, но я пытаюсь отмахнуться от нее. Это в любом случае не имеет значения. Может, она просто хотела убедиться, что я не сдохну в ее постели, или что-то типа того.
Это ничего не значит.
– Раз уж мы не у Уиллоу, – произносит Вик, ставя ноутбук на стол, когда мы заходим на кухню, – есть более важные вещи, о которых нам нужно поговорить. А именно о вчерашней работе.
Эти слова возвращают нас в нужное русло, и даже Рэнсом сосредотачивается. Он со стоном качает головой.
– Ага. Какого хрена это было вообще?
– Давайте проследим хронологию событий, – говорит Вик. – Мы установили устройство на Гэлвина в музее. Он разговаривал с людьми, мы… тоже. Затем мы последовали за ним по проселочной дороге. В какой-то момент в его машине что-то вспыхнуло, а после все загорелось.
– Да, а потом мы врезались в них, – бормочет Рэнсом. – Так не должно было случиться. Мы должны были просто записать его и доложить Иксу.
– Что-то тут не так, – говорю я, расхаживая взад-вперед.
Мы всегда так работаем. Иногда что-то идет не по плану, такова специфика нашей работы, но после мы решаем проблемы вместе. Когда мы втроем, нам легче анализировать имеющуюся у нас информацию, подходя к ней с разных сторон, пока не получится собрать воедино всю головоломку.
И это охрененно сложная головоломка.
– Вопрос в том, – задумчиво бормочет Вик, – действительно ли Икс хотел, чтобы произошло именно это, или случился какой-то сбой. Или кто-то еще нацелился на Гэлвина в то же время, что и мы. Может, кто-то другой убрал его, пока мы следили за ним.
– Думаю, это возможно. – Рэнсом хмурится, теребя нижнюю губу. – Он был довольно богат и имел связи, у него могли быть враги. Может, те, другие, тоже ждали, когда он выйдет в свет, чтобы схватить его, прямо как мы. Но все это кажется слишком…
– Спланированным? – договаривает Вик. Он постукивает пальцами по столу и кивает. – Именно об этом я и думаю.
– Допустим, Икс хотел смерти Гэлвина, – выдавливаю я из себя, прижимая руку к боку. Швы ноют. – Почему он просто не сказал нам об этом? Мы в любом случае не могли отказаться от работы. И не то чтобы мы раньше не убивали людей. Икс об этом знает.
– Может быть, он не хотел, чтобы это привело к нему? – предполагает Рэнсом.
Вик качает головой.
– Но это не имеет смысла. Мы бы знали, если бы Икс хотел смерти Гэлвина, поскольку именно он дал нам задание. В любом случае, его исполнили мы. Я думаю, здесь все довольно очевидно. Записывающее устройство, которое мы установили на Гэлвина, предназначалось не только для записи. Это была еще и взрывчатка.
Мы с Рэнсомом переглядываемся, и атмосфера на кухне становится все тяжелее. Вик скорее всего прав. Любой другой ответ слишком случаен.
– Паскудство, – говорю я, проводя рукой по лицу. – Ладно, допустим, Икс хотел убить Гэлвина, но для этого существуют более аккуратные способы. Которые не требуют того, чтобы мы врезались в его тачку.
– Если только… – Рэнсом морщится, переводя взгляд с Вика на меня. – Если только это не было частью его плана с самого начала.
– Чего?
– Да вы просто подумайте. Икс сказал нам установить прослушку на Гэлвина, а потом ехать к нему поближе, чтобы записать то, что он скажет. Устройство было настроено на взрыв, и Икс знал, что мы окажемся в зоне его действия.
Вик кивает в знак согласия и задумывается, прищуриваясь.
– Авария убила бы Гэлвина, но и нас тоже. Мы едва избежали более серьезной аварии, и если бы все пошло чуть хуже, или мы ехали бы быстрее, или наша машина загорелась бы с самого начала… – он замолкает, но нам и не нужно слышать конец этой фразы, чтобы понять, что он имеет в виду. Мы не должны были пережить эту хрень.
Рэнсом морщится.
– Что ж, похоже, можно с уверенностью сказать, что Икс разозлился больше, чем мы думали, из-за того, что мы не доставили ему Уиллоу. Теперь он просто издевается над нами. Заставляет выполнять работу, которая либо рассчитана на то, чтобы прикончить нас, либо настолько опасна, что нам повезет, если мы вообще выберемся живыми.