На этот раз ее голос звучит более искренне, надо отдать ей должное, но я не хочу обнадеживать себя.
– Я надеюсь, это сработает, – говорю я ей. – Надеюсь… очень надеюсь, мам.
Это в общем-то все, что я могу сказать, но, вероятно, для нее этого достаточно. В ее голосе слышится радость, а сама она, похоже, улыбается.
– Вот увидишь, – говорит она. – В следующий раз, когда ты соберешься на какую-нибудь шикарную вечеринку, то будешь умолять взять меня с собой. Вот настолько лучше я стану.
Я не представляю себе мир, в котором такое могло бы произойти, но не хочу разрушать ее иллюзию. Я помню, как школьный психолог, с которым я работала, однажды сказала, что нельзя изменить людей – они должны захотеть измениться сами. Так что, если на этот раз Мисти действительно хочет изменить свою жизнь, возможно, она и правда это сделает.
– Ну, мне пора, – говорит Мисти все еще бодрым голосом. – Скоро еще поболтаем. Будь на связи, хорошо? В последнее время я тебя почти не вижу.
– Пока, мам.
Связь обрывается. Я бросаю телефон на аккуратно застеленную кровать и выдыхаю.
Разговор с приемной матерью – это всегда своего рода испытание. Утомительное испытание – не знать, в каком настроении она будет, или придется ли мне снова ее спасать.
Я качаю головой, покусывая губу, пока мысли носятся по кругу. Затем я снова беру телефон и сажусь на кровать, чтобы отправить быстрое сообщение Вику.
Я: Привет. Как дела у Мэлиса?
Он, как всегда, отвечает быстро, и я гадаю, видела ли его хоть когда-нибудь без телефона в руке.
Виктор: Ворчит.
Виктор: То бишь поправляется.
Второе сообщение неожиданно вызывает у меня смех. Отличный довод. Сварливый Мэлис – это Мэлис, который, учитывая все обстоятельства, наверное, не чувствует себя так уж плохо.
Я: Ты только что пошутил.
Я нажимаю кнопку отправить, ухмыляясь телефону.
Виктор: Нет, не может этого быть.
Виктор: Я никогда не шучу.
В ответ я качаю головой, все еще улыбаясь.
Я: Ну, видимо, шутишь, потому что это была шутка.
Мне очень нравится эта сторона Вика. Нравится, что он более открыт со мной в переписке. Как будто он меньше контролирует свои реакции и позволяет мне увидеть его игривую, веселую сторону, а не обычную невозмутимость. Разговаривать с ним не так страшно, когда мне не нужно пытаться угадать его реакцию по отсутствующему выражению на его лице.
Я пролистываю нашу переписку немного выше. Взгляд скользит по сообщению, которое он отправил прошлой ночью. Лишь два слова, которые так бросаются в глаза.
Ты красивая.
Я высовываю язык и облизываю губы. Пальцы зависают над экраном телефона. Было бы проще не давить, не поднимать эту тему. Первоначальная причина, по которой я отправила ему сообщение, заключалась в том, чтобы спросить о Мэлисе, и я получила ответ, так что на этом все должно закончиться.
Но что-то заставляет меня продолжать. Проследить за этой маленькой связью между мной и Виком и посмотреть, к чему это приведет. Так что я прокручиваю страницу вниз, чтобы отправить еще одно сообщение.
Я: Тебе понравилось смотреть на нас прошлой ночью?
Сердце бешено колотится, звук заполняет мою голову за те несколько секунд, что требуются Вику, чтобы ответить мне.
Виктор: Да.
Всего одно слово.
Желудок трепещет от его признания, и я на секунду прикидываю в уме варианты, покусывая нижнюю губу. Я могла бы закончить на этом, сказать, что получила ответ, который хотела, и двинуться дальше. Но нет, я хочу большего. Я хочу…
Даже не знаю, как выразить это словами, но есть кое-что, чем мне хочется поделиться с Виком, и я позволяю своим инстинктам взять верх.
Встав с кровати, я подхожу к ящику, в котором храню его камеры, которые сняла, но не уничтожила. Затем осторожно возвращаю их в спальню, убедившись, что кровать хорошо видна со всех ракурсов. А потом включаю их.
Я не говорю Виктору, что делаю это, но, похоже, когда они включаются, происходит какое-то переподключение к его компьютерной системе, и он почти наверняка сейчас сидит перед своими экранами, ведь всего через пару секунд мой телефон снова вибрирует.
Виктор: Что ты делаешь?
Я сажусь на кровать, глядя прямо в одну из камер. Прикусываю губу и начинаю набирать ответное сообщение, но затем останавливаюсь. Вместо этого я громко говорю в пустую комнату.
– Ты меня слышишь?
Я буду чувствовать себя глупо, если это не так. Но ответ приходит мгновенно.
Виктор: Да.
Сердце набирает обороты, и я облизываю губы. Во рту внезапно пересыхает.
– Ты уже дважды наблюдал за мной, пока я была с твоими братьями, – говорю я, переводя взгляд с одной камеры на другую. – На этот раз… Я хочу, чтобы шоу было только для тебя.
И снова сообщение.
Виктор: Ты не обязана.
– Знаю. – Я киваю, делая глубокий вдох. – Но я хочу.
Не получив немедленного ответа на смс, я забираюсь обратно на кровать, подложив под спину подушки. Теперь мое сердце колотится просто бешено, в венах бурлит адреналин, но я не испытываю того болезненного, нервозного чувства. Вместо этого я ощущаю себя безрассудной и немного дикой, повинуясь инстинктам и слепой отваге.
Это на меня не похоже – по крайней мере, на ту девушку, которой я пытаюсь стать. Но мое внутреннее «я» очень хочет этого в данную секунду.
Какая бы связь у меня ни была с Виком, она отличается от той, что связывает меня с его братьями. Тем не менее меня тянет к нему. Сейчас я чувствую себя ближе к нему, чем когда-либо прежде, благодаря нашим перепискам. Словно избавившись от необходимости говорить вслух или смотреть друг другу в глаза, мы стали более честными и открытыми.
Поэтому я продолжаю смотреть в камеру, прикусывая нижнюю губу и слегка раздвигая ноги.
Я знаю, он наблюдает за мной, но, может, так даже легче, поскольку я не чувствую тяжести его взгляда. Я могу просто представить все в своей голове. Как его взгляд фиксируется на мне, как его лицо остается почти бесстрастным, недвижимым.
– Ты так часто смотрел на меня, – шепчу я. – Я знаю, ты видел, как Мэлис вылизывал меня в моей старой квартире. Я знаю, ты видел, как я трогала себя. Ты смотрел как Мэлис и Рэнсом… трахали меня в вашей гостиной, и ты наблюдал за мной и Рэнсомом прошлой ночью.
Мои щеки краснеют с каждым воспоминанием, и я даже запинаюсь на некоторых словах. Этот момент похож на тот, когда Рэнсом хотел, чтобы я рассказала им о своем сне. Слова давались мне с трудом. У меня нет опыта в грязных разговорчиках или попытках казаться сексуальной.
Но в то же время с Виктором все немного проще. Я знаю, что инициатива ложится на меня, поэтому веду себя смелее.
Пока я говорю с ним, моя рука скользит по телу, очерчивая длинную линию спереди и на бедре, прежде чем снова поползти вверх. Грудь уже стала чувствительной, ткань футболки трется о соски, делая их твердыми и напряженными. Я сжимаю одну из сисек через футболку, тихо втягивая воздух от этого ощущения. Это не совсем то же самое, чем когда это делает кто-то другой, но осознание того, что Вик наблюдает, делает процесс более захватывающим, чем обычно.
Я провожу большим пальцем по соску, слегка надавливая на его острую вершинку. По телу разливается жар, скапливаясь внизу живота, и мои бедра немного подаются вперед. Киска становится влажной, клитор покалывает от первых признаков возбуждения. Я перекатываю один сосок между пальцами, сжимая его немного сильнее, чем обычно, и задыхаюсь, когда боль пронзает мою киску насквозь.
– Ах, – выдыхаю я, выгибая спину. Я делаю это снова, сильнее, просто чтобы прочувствовать удовольствие.
Дыхание учащается, когда я смотрю в камеру, а другая рука опускается под подол футболки.
– Что ты хочешь увидеть? – спрашиваю я Вика. – Скажи мне.
И снова ответ приходит незамедлительно.
Виктор: Сними футболку.
Я делаю это, стягивая ее через голову. Я весь день провела в этой свободной хлопковой футболке и удобных шортиках и даже не потрудилась надеть лифчик. Поэтому, когда я бросаю футболку на пол, моя обнаженная грудь оказывается перед камерой. Перед Виком. Я слегка выгибаю спину, позволяя ему как следует рассмотреть мои сиськи, а затем снова начинаю с ними играться, ощущая мягкость своей кожи. Я обхватываю их с обеих сторон, а после сжимаю. Да, я не особо одарена в этой области, но они достаточно большие, чтобы заполнить мои ладошки. Я обвожу пальцем каждый сосок, сначала по краям, потом ближе к центру чувствительного бутончика, и дыхание с каждым движением становится все быстрее.
Это так приятно, каждое ощущение усиливается от осознания того факта, что на меня смотрят. Я начинаю понемногу теряться в удовольствии, пока сжимаю и выкручиваю соски. Жар бьет прямо в голову.
Телефон снова гудит, и я пытаюсь взглянуть на него, но не хочу отпускать грудь, чтобы ответить на сообщение. Я снова перевожу взгляд на камеру, и, когда говорю, дыхание перехватывает.
– Я хочу слышать твой голос, Вик, – шепчу я. – А не просто читать твои сообщения. Позвонишь мне?
23. Виктор
Пока я смотрю на Уиллоу, сердце отбивает ужасающе быстрый такт. Она установила в общей сложности три камеры, все они были направлены на кровать, давая мне разные ракурсы ее прекрасного тела, которое она трогает и ласкает.
Для меня.
Я вижу линию ее подбородка, изгибы грудей. То, как ее руки скользят по коже, останавливаясь и снова двигаясь, пока она дарит себе незабываемые ощущения.
Как она и сказала, я не в первый раз наблюдаю за ней в таком состоянии, но этот раз отличается от других. Разница между тем, когда она не знала, что я смотрю, и нынешним моментом, разительная. И ей лучше знать, что я ее вижу. По ряду причин. Но даже когда она проводила время с Мэлисом и Рэнсомом, или только с Рэнсомом прошлой ночью, я был словно муха на стене, лишь наблюдал, как мои братья разрывают ее на части.