– Так… что вы собираетесь делать? – спрашиваю я, оглядывая сидящих за столом. – Я думала, вы ничего не знаете об Иксе. Как вы доберетесь до него, если даже не знаете, кто он такой?
– Мы разрабатываем план на этот случай, – говорит Вик, откладывая вилку. – Я пытался хоть что-то узнать о нем с тех пор, как Мэлис вышел из тюрьмы, но безуспешно. Поэтому мы разрабатываем новую стратегию.
Они вкратце излагают мне свой план, рассказывая о том, как они оставили камеру в том месте, куда в последний раз привезли посылку с той новой работы, которую они для него выполнили. Похоже, пока что не сработало, но они вроде как непреклонны в своем намерении продолжать попытки.
– У нас нет гребаного выбора, – рычит Мэлис, сжимая в пальцах кофейную чашку. – Он не собирается сдаваться, так что и мы не станем.
– Осторожнее, – говорю я ему. Затем оглядываю парней, потому что мои слова обращены ко всем. – Похоже, этот Икс и правда очень опасен, и он уже однажды причинил вам боль.
– Это еще полбеды по сравнению с тем, что произойдет, если из-за него меня снова упекут за решетку, – отвечает Мэлис.
У меня внутри все переворачивается от беспокойства. Я даже думать не хочу о том, что Мэлиса отправят обратно в тюрьму, тем более что я знаю, как ему там было плохо. Он совершил много ужасного, но такого не заслуживает.
– Этого не случится, – говорит Рэнсом, и в его голосе звучит решимость. – Мы разберемся с этим. Должны.
Вик кивает, и я делаю глубокий вдох, пытаясь утешиться их уверенностью. Они все сильные, умные и находчивые, и они зашли так далеко, несмотря на все препятствия, которые ставила перед ними жизнь. Так что, возможно, Рэнсом прав, и все получится.
Я должна на это надеяться.
После завтрака я помогаю Вику прибраться на кухне, мы загружаем посудомоечную машину и все вытираем. Я чувствую себя так по-домашнему уютно. Даже не ожидала, что его копошение на моей кухне произведет на меня такое впечатление.
Он держится на расстоянии, даже когда мы стоим рядом у раковины, наши плечи не соприкасаются, но я все равно чувствую себя ближе к нему, чем раньше. Я теперь знаю, как лучше понять его, как распознать мельчайшие признаки, которые выдают его чувства.
В отличие от прошлого раза, когда они были здесь, ребята не торопятся уходить так быстро. Мэлис развалился на моем диване, а Рэнсом развлекается, переключая каналы и комментируя всякие передачи. Вик сидит в кресле, которое я втайне считаю его креслом, – хотя сидел он там всего пару раз, – и копается в телефоне.
Через некоторое время я иду одеваться и сменить постель, оставляя братьев наедине с собой. Когда я натягиваю через голову футболку, открывается дверь, и внутрь проскальзывает Рэнсом, закрывая ее за собой.
– Привет. Что такое? – спрашиваю я, оглядываясь на него через плечо.
Он подходит ко мне с теплой улыбкой на лице, протягивает руку и убирает мои волосы назад. Я расслабляюсь от его прикосновения, испытывая некоторое облегчение от того, что мне не нужно притворяться, будто я этого не хочу.
Рэнсом наклоняется, проводя носом по моей шее, и я тихо хмыкаю, отводя голову чуть в сторону, чтобы предоставить ему лучший доступ.
– Я рад, что вы с Мэлисом все уладили, – бормочет он. – Он чертовски раздражает, когда весь такой по уши в своих чувствах, но притворяется, будто это не так.
Я тихо фыркаю, сдерживая улыбку.
– Скорее уж, мы вытрахали все наши проблемы, но да. Я тоже рада.
Рэнсом смеется и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Мне нравится эта твоя дерзость, красавица.
– Вы, парни, плохо на меня влияете. Раньше я была такой милой и невинной.
Он улыбается, качая головой.
– Вот уж не куплюсь на это. С того момента, как мы познакомились, в тебе было больше силы, чем у большинства людей, которых я знаю. Ничего не изменилось. Мы просто помогли тебе раскрыться.
– Хм, похоже на то.
– Видишь? Так что, возможно, мы все-таки оказываем хорошее влияние.
– Ну, это ты уже переборщил, – парирую я, поддразнивая его улыбкой.
– По крайней мере, ты точно хорошо влияешь на нас, – говорит Рэнсом, проводя кончиками пальцев по линии моего подбородка. – Только глянь, как ведет себя Мэлис. Я никогда раньше не видел его таким с девушкой. Никогда.
Сердце наполняется гордостью и волнением. Не то чтобы Мэлис вчера вечером скрывал свои чувства, но приятно слышать, что кто-то, кто знает его почти всю жизнь, подтверждает это.
– А что насчет Вика? – спрашиваю я, прикусывая губу.
– Да, на него ты тоже повлияла. Ты вроде как помогаешь ему выбраться из его собственной головы, что не так-то просто сделать, поверь мне. А еще не относишься к нему как к чудиле или сломанной игрушке, которую нельзя починить.
Это заставляет меня нахмуриться.
– Неужели люди так к нему относятся?
Рэнсом пожимает плечами.
– Да, кроме меня и Мэла. Люди считают, что он никак не может быть счастлив таким, какой он есть, и твердят ему, что он должен быть лучше и более гибким. Но ему это не особо легко дается. В противном случае он бы уже изменился. Поэтому хорошо, что ты позволяешь ему быть собой и принимаешь его таким. Он привязан к тебе больше, чем ты, наверное, думаешь. Вик, может, и не всегда знает, как это показать, но ты ему очень дорога.
Я мягко улыбаюсь, думая о наших ночных переписках и о том, как мне понравилось наблюдать за Виком, готовящем завтрак на моей кухне.
Затем я поднимаю взгляд на Рэнсома и приподнимаю бровь.
– Ну а ты что?
– Я? – Он смеется, одаривая меня своей великолепной улыбкой. – Я по уши влюблен в тебя, ангел.
Сердце замирает, пропуская удар или два, прежде чем пуститься вскачь. Это серьезное признание, и самое страшное, что мне понятны его чувства. Потому что я чувствую то же самое. У меня пока нет ни слов, ни смелости сказать это вслух, поэтому я просто притягиваю его ближе и нежно целую.
Рэнсом целует меня в ответ, обхватывает руками за талию и крепче прижимает к себе. Сначала все происходит мягко и медленно, но потом наши руки начинают блуждать, и, когда он сжимает мою попку, я издаю томный стон ему в рот. Его язык проникает внутрь и переплетается с моим, заставляя меня затаить дыхание, и к тому времени, как мы отрываемся друг от друга, я уже задыхаюсь.
– Знаешь что? Нужно устроить праздник, – говорит он мне, и его сине-зеленые глаза сверкают озорством. – В последнее время в нашей жизни много чего не ладится, но ты – лучшее, что в ней есть. И нам нужно сделать что-нибудь отвязное. Мы приглашаем тебя на свидание.
Я не смогла бы сдержать улыбку, расползающуюся по лицу, даже если бы попыталась.
31. Уиллоу
Ребята проводят остаток дня у меня дома, а ближе к вечеру мы с Виктором остаемся в моей спальне. Он роется в моем шкафу, критически рассматривая все, что там есть, отвергая вещи по какой-то системе, понятной, наверное, только ему.
Когда Рэнсом сказал, что они поведут меня на свидание, он не шутил, но никто из них не сказал мне, куда мы идем. Поскольку я не знаю, как одеться, Вик предложил свою помощь, и после того, как он наложил вето на большинство моих предложений, я позволила ему взять бразды правления в свои руки. Так он выглядит счастливее, и, честно говоря, я тоже. Мне нравится наблюдать, как он с комфортом передвигается по моей квартире.
Он достает из шкафа платье и окидывает его оценивающим взглядом. Его я купила, когда Оливия помогла мне устроиться в этой квартире.
Платье черное и короткое, с разрезом сбоку, и хотя верх более скромный, при ходьбе в нем определенно будут видны шрамы на моей ноге.
– Вот, – говорит он. – Надень это.
Я морщу нос.
– Я даже забыла, что купила его. Оно… немного откровенное, тебе не кажется?
Вик просто приподнимает бровь, ожидая, что я объясню.
– Шрамы будет видно. Не уверена, что стоит надевать его.
– Ты будешь выглядеть прекрасно, – говорит Вик.
Он произносит это не так, как Рэнсом, с обаянием и кокетством. Виктор просто честен. Словно констатирует факт. Я замираю на месте, заставляя себя с трудом сглотнуть.
Я помню, как он заставил меня дотронуться до моих шрамов, когда наблюдал за мной через камеры, и каким разбитым и отчаянным казался его голос. В животе трепещет, как от воспоминаний, так и от взгляда Вика в эту секунду. В ответ я киваю.
Я забираю у него платье и начинаю раздеваться прямо там, даже не потрудившись попросить его уйти или зайти в ванную.
Виктор смотрит на меня тяжелым взглядом. Он, как обычно, не делает ни малейшего движения, чтобы прикоснуться ко мне или придвинуться ближе, но его взгляд пожирает меня. Его глаза скользят вверх и вниз по моему телу, и я представляю, что это его руки.
У меня перехватывает дыхание. Между нами нарастает напряжение. Вик фиксирует каждое мое движение. Он ни на секунду не отводит взгляда и, кажется, даже не моргает, когда я начинаю натягивать платье, позволяя мягкой ткани скользить по коже.
Я так сильно хочу, чтобы он заключил меня в объятия и поцеловал. Или прикоснулся ко мне. Или сделал что-нибудь еще, кроме как просто наблюдал.
Но он словно прирос к месту, все еще сдерживаемый огромным количеством травм, которые он пережил. Я не хочу давить на него слишком сильно или заставлять чувствовать, будто его простого присутствия недостаточно, поэтому тоже не подхожу к нему ближе. Просто выдерживаю его взгляд, а затем провожу рукой вверх по ноге, позволяя пальцам коснуться шрама, который виден из-за разреза на платье.
Вик едва слышно стонет, и клитор пульсирует от этого звука.
Когда дверь спальни открывается, я подпрыгиваю от неожиданности. Рэнсом просовывает голову внутрь.
– Ты уже готова? – спрашивает он. – Нам нужно…
Он обрывает себя на полуслове и проходит в комнату, переводя взгляд с меня на Вика и обратно. Затем фыркает и качает головой.
– Иисусе милосердный. Только вы двое можете испытывать такое сексуальное напряжение, стоя в паре футах друг от друга, полностью одетые.