– Это могло бы полностью изменить мою жизнь, – говорит Уиллоу. – Я имею в виду, Оливия – моя семья, и у нее куча связей. Она знает практически всех, кто хоть что-то значит в этом городе и, наверное, за его пределами тоже. Я могла бы с головой уйти во все эти дела. Научиться ее ремеслу. Могла бы бросить учебу, как она хочет, так как диплом мне не понадобился бы. Я, если честно, понятия не имею, кем хотела стать, просто мечтала улучшить свою жизнь. Чтобы стало лучше, чем раньше, понимаешь? И этот шанс может мне это дать. В очень даже серьезном ключе.
Я слушаю ее рассказ. Она перечисляет много достоинств этого шанса, но почему-то до сих пор выглядит так, будто сомневается.
Определенно, не мне указывать ей, что делать, но я поделюсь своим мнением.
– Я помню, ты была очень привязана к колледжу, когда жила у нас, – говорю я ей. – Ты скучала по занятиям и хотела вернуться.
Уиллоу кивает.
– Знаю. Но, учитывая все новые возможности, которые передо мной открываются… не знаю, может, я просто цепляюсь за колледж из-за упрямства, а может, так для меня реально будет лучше. Ох, я просто не знаю.
Я наблюдаю, как на ее лице пляшут эмоции, и притягиваю ее немного ближе к себе на сиденье мотоцикла.
– Можно тебе кое-что сказать? – внезапно спрашивает она, и ее прелестные карие глазки сияют.
– Конечно. Ты можешь рассказать мне все, что угодно.
– Иногда… иногда я все еще чувствую, что мне не место в том мире. Оливия так много сделала для меня, так много сделала для того, чтобы я чувствовала себя желанной гостьей, но какая-то часть меня всегда чувствует, что я туда не вписываюсь.
Я киваю. В этом есть смысл. На мой взгляд, она стоит миллиона тех людей, с которыми общается Оливия Стэнтон, но это все равно не поможет ей чувствовать себя там в своей тарелке.
А это чувство, когда думаешь, что ты чужак в каком-то месте? Сомневаешься в своем месте в мире? О, об этом я знаю не понаслышке.
Секунду я колеблюсь, обводя узор на ее спине кончиками пальцев и погружаясь в свои воспоминания. Когда я снова заговариваю, мой голос звучит тихо.
– Да. Я понимаю, как это бывает. Я никогда никому этого не говорил, но Мэлис и Виктор – мои сводные братья. У них общая ДНК, и иногда мне кажется, что я тоже не вписываюсь.
Глаза Уиллоу широко распахиваются, губы приоткрываются в легком вздохе.
– Я… Я понятия не имела, – шепчет она.
– Они тоже.
Я пожимаю плечами, немного откидываюсь назад и выдыхаю. Ее брови удивленно приподнимаются.
– Правда? Я думала, у вас троих все общее.
– В основном, да, – отвечаю я ей. – Просто… черт, не знаю. Я еще не нашел способа сказать им об этом. Наверное, какая-то часть меня боится. Что это заставит их смотреть на меня по-другому, если они узнают, что мы не полноценные братья.
Уиллоу протягивает руку и нежно гладит меня по руке. Мне приятно, что она здесь, что я рассказываю ей об этом, и что это не меняет ее отношения ко мне.
– Так у вас одна мама? – спрашивает она.
Я фыркаю, качая головой.
– Если бы. Наш папаша изменял Диане – матери Вика и Мэла. Такой он был, этот кусок дерьма. Потом та женщина от него залетела, родила ребенка. Меня. Мне было меньше года, когда она умерла, и наш дорогой папочка, скорее всего, хотел оставить меня тому, кто найдет. Но Диана узнала и сказала, что сама меня воспитает.
– Ого, – выдыхает Уиллоу, выглядя шокированной.
– Скажи? Я был результатом измены ее мужа, но Диана была слишком доброй, чтобы наказывать меня за это или позволить оказаться в приюте. Я полюбил ее еще больше, когда узнал правду обо всем. Ведь она любила меня так же сильно, как Мэлиса и Вика, хотя я и не был ее настоящим сыном. И это чертовски паршиво – вспоминать, что она не была моей настоящей мамой.
– Но она была, – бормочет Уиллоу. – Она любила тебя и вырастила. Это делает ее твоей настоящей мамой.
Она наклоняется и целует меня, а я закрываю глаза и крепко обнимаю ее.
– Спасибо, что рассказал мне, – шепчет она. – Я рада, что знаю.
– Я тоже, – хрипло отвечаю я.
Наши губы отрываются друг от друга, и она прижимается своим лбом к моему, ее дыхание касается моей кожи.
– Я надеюсь, что однажды ты сможешь рассказать об этом Мэлису и Вику. Я знаю, они не будут думать о тебе хуже. Они любят тебя, и я не представляю, как это может измениться. Ты прошел с ними через все. Ты их брат.
Ее слова звучат мягко и тихо, но поражают меня в самое сердце. Я хранил этот секрет чертовски долго, и хотя бывали дни, когда я почти забывал о том факте, что у Вика и Мэла есть что-то общее, а у меня этого никогда не будет, это часто давило на меня.
Именно отец рассказал мне об этом. Он сделал это, чтобы запудрить мне мозги, заставить меня сомневаться в себе, как типичный гребаный мастер манипулирования, которым он был. И после того, как они с Дианой умерли, я остался единственным человеком в мире, который знал правду.
Но теперь есть еще один человек, и я охренеть как рад, что это Уиллоу.
Я снова целую ее, на этот раз крепче, позволяя всей широте моих эмоций излиться в соприкосновение наших губ. Она тут же отвечает, ее маленькие пальчики скользят по моим волосам, языки сплетаются.
– Спасибо тебе, ангел, – бормочу я ей в губы. – Черт, спасибо тебе огромное.
Я нежно прикусываю ее нижнюю губу, заставляя ее ахнуть. Затем она стонет, ее бедра прижимаются ближе к моим, и я смеюсь. Ее руки начинают блуждать по моим рукам и плечам. Я позволяю своим ладоням опуститься ей на поясницу, притягиваю ее ближе так, что между нами почти не остается пространства.
Так и должно быть всегда.
Когда она, наконец, отстраняется, чтобы перевести дыхание, ее карие глаза становятся темнее, отчего в них проступают янтарные искорки. Ее губки немного раскраснелись и кажутся еще более пухлыми. Я издаю стон.
– Ты так офигенно выглядишь сейчас, – говорю я ей. – Все такая же милая, а еще чуть-чуть развратная.
– Тогда не сопротивляйся, – выпаливает она с блестящими глазками.
– Вообще не планировал, красавица.
Я ухмыляюсь, наклоняюсь, снова целую ее, скольжу губами по ее шее, пока она дрожит, прижимаясь ко мне.
– Хорошо, – выдыхает она.
Теперь она прижимается ко мне еще сильнее, трется своей одетой киской о мой набухающий член. Я тащусь, как она практически всухую трахает меня на моем мотоцикле. Похоже, ее даже не волнует, что мы у всех на виду. Райончик, конечно, не особо заселенный, но, тем не менее, любой может увидеть ее, если случайно пройдет мимо.
Но, может, ей это нравится.
Может, так даже лучше.
В голове рождается совершенно извращенная идея, и я ухмыляюсь, снимая ее ноги с моих, чтобы она удобнее устроилась на сиденье. Затем я протягиваю через нее руку и завожу «Дукати».
Уиллоу ахает от внезапного шума двигателя, ее глаза широко распахиваются, и она цепляется за меня.
– Что?..
– Не останавливайся, – говорю я ей, подмигивая. – Я только предоставил тебе больше возможностей.
Я завожу двигатель и вижу момент, когда до нее доходит, что я делаю. У нее отвисает челюсть, на щечках появляется великолепный румянец. Однако теперь ей больше не нужны мои уговоры – она просто берет то, что хочет. Ее бедра снова начинают двигаться, вдавливаясь в сиденье мотоцикла и прижимаясь ближе к вибрациям, которые пронизывают ее насквозь.
– Хорошо тебе? – спрашиваю я с дразнящей ухмылкой на губах. – Сначала поимеешь мой байк, а потом уже меня?
– Рэнсом… – Она прикусывает нижнюю губу, но не отводит от меня взгляда и не прекращает слегка покачивать бедрами. – О, черт.
Я нажимаю на газ, немного увеличивая обороты двигателя, и, наблюдая за выражением лица Уиллоу и следуя ее безмолвным указаниям, помогаю ей кончить.
– Вот так, – бормочу я, а член уже так чертовски тверд, что того и гляди ширинку порвет. – Давай, малышка. Просто отдайся этому ощущению. Я знаю, ты хочешь.
Ее руки на моих плечах, и она использует меня как рычаг, чтобы направлять свои движения. С ее губ срываются тихие всхлипы и стоны. Мотоцикл на нейтралке, и я снова включаю двигатель. Уиллоу тихо вскрикивает, прижимаясь сильнее, ее бедра двигаются все быстрее и быстрее.
– Ты близко? – хриплю я.
– Да…
Это слово – не более чем выдох. Ее глаза закрыты, лицо сосредоточенно хмурится, пока она пытается угнаться за своим удовольствием, и вряд ли я видел что-то более прекрасное в своей жизни.
Я завожу «Дукати» еще раз, наблюдая, как вибрация поражает ее, словно удар током.
Ее рот раскрывается в беззвучном крике. На секунду тело Уиллоу застывает, а потом внутри нее взрывается наслаждение, и она содрогается от оргазма.
Я чувствую, как она прижимается ко мне, как каждый всплеск удовольствия сотрясает ее тело, и это чертовски опьяняет. Видеть ее такой, кончающей на моем байке, пока мы здесь, на этой пустой стоянке, просто охренеть как горячо.
Член требовательно пульсирует в узких штанах. Я отпускаю педаль газа. Жаль, что я остался в стороне от веселья, но на самом деле это было не для меня. А для Уиллоу. И оно того стоило, черт возьми.
– Ну как тебе? – спрашиваю я, приподнимая пальцами ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза.
Уиллоу, запыхавшись, смеется. Ее щеки все еще пылают, а улыбка, расплывающаяся по лицу, наполняет мое сердце теплом.
– Это было… срань господня, да просто офигенно. Я только что трахнула байк!
Я разражаюсь смехом, улыбаясь ей.
– Начинаешь понимать привлекательность мотоциклов?
– Ну, я и раньше понимала, но теперь… я просто… ох, господи.
Я наклоняюсь и снова целую ее, еще больше ощущая ее солнечное присутствие. Я собираюсь уже предложить поехать чего-нибудь перекусить, ведь уже пора бы, но тут у нее в кармане тихо жужжит телефон.
– О, подожди, – говорит она. – Надо взять.
Она достает смартфон, смотрит на экран, и на ее лице появляется озадаченное выражение. Затем проводит пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок, и подносит его к уху.