– Ремонтом?
– Ага. Диско-шар, диван с розовым леопардовым мехом. Посередине шест.
– Вы оба с придурью.
Он засмеялся.
– В прошлый свой приезд в Нью-Йорк я целую неделю проработал на ресепшн и делил компьютер с его мамой. Так что это поможет сравнять счет.
– А к тому моменту брови Беннетта уже отросли, после того как один из вас пытался сравнять счет? – поинтересовался я. – Напомни мне держаться от Нью-Йорка подальше.
– Только одна, не обе, – уточнил Уилл. – Ну а ты как? Наслаждаешься отпуском?
– И да, и нет, – признался я. – Я и сам понимаю, что он мне был необходим, но и не беспокоиться о том, как там дела, тоже не могу.
– Потому что ты помешан на контроле, – с ухмылкой заметил он. – У вас, Бергстромов, это семейное. Думаю, вас всех надо протестировать, чтобы найти этот ген.
– На самом деле, я просто хорошо делаю свою работу, – поправил его я, а потом тихо добавил: – Ну и разве что самую малость готов подтвердить твой намек.
Уилл рассмеялся, и мы повернули налево на Южную Джеймспорт Авеню – сельскую двухполосную дорогу, с деревьями по обеим сторонам и временами случайно затесавшимся сюда домом.
Мы молча бежали бок о бок в ровном темпе. Но бег больше не успокаивал меня. Мысли были в беспорядке, а в животе извивалось беспокойство.
– Что скажешь про Найла и Руби? – спустя несколько минут спросил Уилл.
– Они замечательные, – сказал я, радуясь любому разговору, который отвлечет меня от собственных мыслей. – Найл чем-то так похож на Макса и при этом вроде совсем не похож?
– Ага, именно это я и подумал, когда встречался с ними в Нью-Йорке, – ответил Уилл. – Руби благотворно на него влияет, поскольку сейчас он выглядит более расслабленным. И счастливым. Хотя должен признаться, меня так и тянет представить, как Найл работал вместе с Руби и Пиппой. Они как близнецы в плане энтузиазма. Это должно быть что-то!
– Удивительно, что они вообще умудрялись работать.
– Ну, и должен еще заметить, – хитро добавил он, – что наблюдать за вами с Пиппой сплошное удовольствие.
От упоминания имени Пиппы у меня сдавило желудок.
– Это потому, что она милая, а тогда, в самолете, я просто застал ее в неподходящий момент, – ответил я. – Хотя не уверен, что смогу реабилитироваться после своего позора. В ушах так и стоит ее хохот у вас на кухне.
– Блин, как же жаль, что я это пропустил, – сказал он.
– Тогда держись поблизости. Думаю, найду немало способов сделать еще что-нибудь кошмарное.
– Дженс, не ты первый, кто брякает глупость в присутствии того, кто ему нравится. Я такое нереальное дерьмо говорил рядом с Ханной.
Я замедлился, когда мы пробегали мимо большого участка, обнесенного белым забором, рядом с которым прогуливались лошади. Необходимость поговорить об этом сдавила мне грудь, и слова вылетели сами собой:
– Кстати по поводу Пиппы…
Уилл сбавил ход и оглядел меня:
– Та-а-ак…
В такой час на улицах в основном пустынно, но нам пришлось посторониться из-за проезжающей мимо машины.
– Слушай, ты прав. Она мне действительно нравится, – сказал я. – Но кажется, что на нас давят. У меня такое ощущение, будто мы с ней в аквариуме.
– Да кому какое дело? Ханна, конечно, сильно озабочена твоим счастьем, но таковы все сестры. Так что не обращай на нее внимания. В школьные времена я бы сказал, что Пиппа определенно твой тип. Она забавная, чертов математик, черт возьми, не говоря уже о том, что она великолепна! И если это все не круто, то она здесь на две недели, а потом улетит жить за океан. Я ничего не упускаю?
– Не знаю, – ответил я. – Кажется, я слишком много об этом думаю.
Заложив руки за пояс, Уилл прислонился к деревянному забору, чтобы отдышаться:
– Знаешь, я уже говорил Ханне, что не стану в это ввязываться, но, будь мы сейчас в колледже, ты увидел бы ситуацию такой, какая она есть: замечательный отпуск в кругу семьи и новых друзей, одна из которых к тому же без пары и такая горячая, что аж дымится.
Я скосил глаза, уставившись на дорогу.
– Да. Наверное, ты прав. Хотя хотелось бы думать, что я сейчас куда умнее, чем во времена колледжа.
– Ну не знаю, – Уилл пнул камень возле его ноги. – Что конкретно тебя беспокоит?
Я засмеялся.
– Не слишком ли серьезный вопрос для половины восьмого утра?
Уилл посмотрел на меня.
– Да неужели? Я ни разу не замечал у тебя экзистенциальных метаний. Даже после Бекки. Тогда ты пару раз напился на выходных, а потом вернулся на работу и у же никогда не останавливался. То есть это что, оно? Ты уже решил, что это все, чего ты хочешь?
При словах о Бекки мне будто ткнули в грудь раскаленной кочергой. В последнее время это происходит слишком часто.
– Я…
– Я все еще жду, что ты приведешь кого-нибудь к нам на ужин, – перебил меня он. – Пока жил в Нью-Йорке, думал, что не был знаком ни с к ем из твоих подружек из-за расстояния. А теперь, когда я живу тут… сколько уже? Два года? Я видел только ту твою подружку, с которой у вас платонические отношения и еще секс иногда, и с кажу тебе правду, Дженс: тут я солидарен с Ханной. Она не интересней столовой ложки.
В ответ я недоверчиво хохотнул.
– Ты сам только и болтал, что мне надо завести кого-нибудь для секса!
Уилл согласно кивнул:
– Ладно, ты прав. Замяли. Если ты готов так жить всегда, то о’кей. Тогда почему ты так дергаешься из-за нашей поездки? Ты не можешь одновременно уверять меня, что не хочешь ни к кому привязываться, и при этом психовать из-за Пиппы.
– Да потому что я невротик, Уилл, – мой голос прорезал сырой утренний туман. – Вчера я посмотрел на Зигги и понял, как сильно она хотела, чтобы у меня был эдакий маленький летний лагерь, и я подумал: ладно, почему бы и нет, я могу. Но в Пиппе есть что-то такое, от чего…
– Чувствуешь себя не в своей тарелке? – спросил Уилл, понимающе глядя на меня.
– Да. И я сам не знаю, почему.
– Например, потому что она открытая и не строит из себя то, чего нет? – Я не ответил, и он продолжил: – Потому что она задает тебе реальные вопросы о том, кто ты и о чем думаешь? Потому что сомневаешься, что сможешь ускользать целых две недели?
– Ладно, ты, возможно, успел подумать об этом.
– К сожалению, да. Ну то есть я мог бы остаться в своей большой кровати рядом со своей прекрасной женой, а вместо этого веду тут с тобой задушевные беседы. Так поговори со мной, Дженс. Давай поведай, что происходит у тебя в голове, или же дай мне вернуться…
– Ладно, ладно, – я невесело рассмеялся и посмотрел в небо. – Господи, я не знаю. Вчера она заговорила со мной о Бекки, и не о том, что я до сих люблю ее, как раз наоборот, о том, что мне ненавистна сама мысль о ней. Зачем это женщинам? Почему они постоянно лезут в эти темы? Меня туда совершенно не тянет.
– Вот он, уровень твоих отношений за последние шесть лет, – сказал Уилл. – Ты знакомишься с женщиной, идешь с ней на свидание, может, даже на два, занимаешься с ней сексом и больше не звонишь. Все верно?
Я покачал головой, но не отрицал при этом то, что он сказал.
– Мужик, ты запутался, – он выпрямился, отряхивая шорты. – Готов поспорить, ты придумал целое обоснование, что на самом деле пожалел их, поскольку в противном случае их ждали бы отношения с невнимательным мужчиной, который всегда будет ставить работу на первое место.
– Ну да, – пожав плечами, ответил я. – Я еще не встречал женщину, видеться с которой хотел бы больше, чем работать.
– Ты сам-то слышишь, как чертовски жалко это звучит? – спросил он со смехом, который смягчил эти слова. – На самом деле я думаю, ты не рвешься связывать себя отношениями, потому что боишься, что все снова закончится без объяснений. По той же причине ты терпеть не можешь говорить о Бекки. Просто все это тебе непонятно. Но у меня есть для тебя хорошая новость: никто из нас ничего не понимает. И не понимал никогда. Она сделала больно всем. И я понимаю, что это для тебя звучит хуже, в разы хуже, но мы все ее потеряли. А теперь ты настолько боишься попытаться снова, что решил просто забить на это.
– Ой, да ну тебя. Несешь какую-то херню.
Уилл помотал головой:
– Это страх потерпеть поражение, и это ты несешь херню.
Господи. Ну почему все всегда сводится обратно к Бекки?
– Сомневаюсь, что это настолько глубоко, Уилл, – отвернувшись, я сделал несколько шагов, достаточно медленно, чтобы не показалось, будто я хочу уйти.
– А я и не говорю, что это глубоко, – ответил он. – Скорее, просто очевидно. Ты банальный. Я люблю тебя, мужик, но интерпретировать тебя так же легко, как сон, в котором пришел в школу голым.
Это заставило меня рассмеяться в ответ.
– Так. Раз я такой банальный, то помешался на мысли, что меня бросили, и заморочился.
– Если вкратце, то да, – улыбнулся Уилл. – Ты действительно вытащил меня из теплой постели, чтобы поговорить об этом?
Мы провели еще один день, дегустируя вино, а после роскошного ужина и благословенного раннего отхода ко сну сразу после завтрака во вторник утром уехали. Нас ждала дорога из Джеймспорта в Виндхэм, штат Коннектикут. Это всего пара часов на машине. Но после того, как мы провели две последних ночи в одной гостинице, сборы заставили нас почувствовать, что впереди еще одна настоящая поездка. Четыре дня кружений по пивоварням и маленьким винодельням, а потом мы отправимся в Вермонт, где в коттедже проведем последнюю спокойную неделю.
Но перед тихим отдыхом нас ждет сумасшествие. По крайней мере, именно так Зигги охарактеризовала нашу следующую остановку.
Это была часть организованного тура, рассчитанного на десять человек, включая нас. Остальные четверо должны были присоединиться к нам по пути. Поэтому Найл устроил всем шутливую лекцию, выразительно поглядывая на Пиппу, о том, чем мы делимся и чем нет.
– Ну, например, – сказал он, повернувшись к нам с переднего сиденья, где он сидел рядом с Руби, которая вела машину. – Мы не обсуждаем, как сильно натирают лифчики в конце дня.