– А ты опасен, – прошептала я.
– Я? – невинно переспросил он и даже не повернулся в мою сторону. – Это ты хитрой манипуляцией затащила всех сюда рубить дрова.
Польщенная, я скрестила руки на груди.
– Просто я умная.
– Больше подходит эпитет «злой гений».
– Тебя ждет довольно большая поленница…
Повернувшись ко мне, Дженсен со смехом зажал мне рот ладонью. Потом наклонился и прошептал:
– И развратная.
– И тебе это нравится, – пробормотала я, не отнимая его руки.
С этим спорить он не стал, поцеловал меня в лоб с наигранно суровым выражением лица и у брал руку.
В этот момент топор поднял Найл, и к раем глаза я увидела, что Руби реагирует на него точно так же, как я на Дженсена, когда ее муж одним ударом идеально разрубил полено надвое.
– Тут явно срабатывает какой-то инстинкт, – одобряюще кивнув, заметил Уилл. – После этого нам нужно побороться или отправиться на охоту… – он замолчал и посмотрел на Ханну, которая, обняв его за талию, посмеялась над ним. – Хотя уже неважно: я успел купить лосося к ужину.
Расправляясь с несколькими поленьями, Уилл без остановки твердил, что рубка дров у него, наверное, в крови и что он никак не может остановиться.
– Потрясающий способ провести день! Думаю, нашу первую малышку нужно назвать в честь Пиппы, – слегка запыхавшись, сказала Ханна.
Бросив топор, Уилл повернулся к ней.
– Хочешь начать насчет малышки прямо сейчас?
Она радостно завизжала, когда он закинул ее себе на плечо и понес в дом.
Уход Найла и Руби был менее картинным. Он просто взял ее за руку и, слегка улыбнувшись мне, тихо сказал:
– Прошу нас извинить… – после чего повел ее в дом.
Дженсен повернулся ко мне и не спеша зааплодировал.
– Твой коварный план сработал.
– Коварный? – многозначительно посмотрев по сторонам, переспросила я. – У нас не только появились свежие дрова для камина, но все займутся послеполуденным сексом.
– Все? – подойдя ближе, спросил он. Из-за пота футболка прилипла к его груди, и я положила руку на это место.
– Ну ладно… Может, и не все.
Он наклонился и слегка прикоснулся к моим губам своими. И если тихий и со сдержанным юмором Дженсен еще не в полной мере заставил меня его обожать, то дело завершил этот нежный и полный надежд момент.
– В твою комнату или в мою?
В ответ я засмеялась.
– Мы здесь уже три дня. Зачем нам еще одна кровать?
В коттедже было четыре спальни: две большие и две поменьше, но тоже с двуспальными кроватями. Дженсен оставил свой багаж в меньшей из этих двух, и больше мы в этой спальне не появлялись. Я не знала, как это объяснить, но мы просто взяли и влились в эти будни как любовники рядом с его близкими друзьями и моей любимой Руби. В брак мы больше не играли, как и не обманывали себя, что после отпуска что-то продолжится, но на случайный секс вдали от любопытных глаз это тоже не было похоже. Это правда: нас действительно по умолчанию считали парой, но теперь это выглядело естественно.
Он целовал меня в присутствии сестры.
Держал меня за руку во время прогулок, словно мы вместе уже долгие годы.
И даже в отсутствие Бекки и любых других причин для притворства Дженсен ни от кого не скрывал, что всю неделю мы спим в одной кровати. Всем все было понятно – без вопросов и объяснений.
Наступил наш последний вечер. Сидя в большом кожаном кресле в гостиной, Дженсен притянул меня к себе на колени, а я почувствовала глухую пульсирующую боль в груди – при мысли о сборе вещей и отъезде в Бостон, чтобы провести там последнюю неделю отпуска. Мы так и сидели: я свернулась калачиком у него на коленях и смотрела в окно, а он читал под аккомпанемент потрескивающих дров в камине.
– Ты такая тихая, – прервал молчание Дженсен. Он положил книгу на стол рядом, взял стакан виски и отпил.
Когда он сглотнул, я потянулась и поцеловала его пахнущие скотчем губы.
– Просто задумалась.
– И о чем задумалась? – он поставил стакан на столик и посмотрел мне в глаза.
Я прильнула к его плечу и почувствовала, как он скользнул руками под меня и притянул ближе. Мне хотелось сказать, что я думала о нем и о нас, о том, как хорошо мне было и как не нравилась мысль о возвращении домой. Но это не совсем так.
Я понимала, что мы с Дженсеном жили в своем мирке, и в реальной жизни так уже не будет. Да и не могло быть, если честно. Было бы здорово, если бы наши жизни не были так прочно привязаны к карьере и достижениям. Было бы здорово, если бы можно было думать о невозможном, например, что Дженсен не так одержим работой и рад сбегать со мной в такой домик в глуши на каждые шесть из двенадцати месяцев, возвращаясь в реальный мир, только когда мы устанем от булочек с вареньем и бесконечного секса. Было бы здорово, если бы у меня вообще была возможность сбежать на шесть из двенадцати месяцев.
– Мечтаю о невозможном, – ответила я.
Дженсен слегка напрягся.
– О блинчиках Уилла, – уточнила я. – И о том большом клене на заднем дворе. Уверена, летом он отбрасывает чудесную тень. Мечтаю, чтобы мы могли остаться в этом коттедже.
Дженсен сдвинулся, так что я удобнее устроилась у него на коленях.
– Я тоже.
Он закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
– Я боюсь заглядывать в почту, – он посмотрел на меня почти беспомощно, казалось, он готов был запаниковать. Всю неделю его телефон молча лежал на стуле в спальне. Я не уверена, что он хотя бы взглянул на него, не говоря о том, чтобы взять в руки или проверить сеть.
Я положила руку ему на грудь и покачала головой:
– Не надо. Сейчас все равно ничего не поделать, тем более если ты хочешь, чтобы последний день стал таким же хорошим, как и предыдущие восемь. Лично у меня осталось восемнадцать часов, и я собираюсь насладиться ими.
Дженсен кивнул и поцеловал мою ладонь. Я посмотрела на свою крохотную ручку в его больших руках. Моя кожа казалась гораздо светлее, чем у него. На моих руках не было браслетов, а на ногтях лака. Больше недели я совсем не красилась. Черт, да в некоторые дни я даже не надевала лифчик.
– Эти две недели такие странные, – прошептала я.
Он кивнул.
– Бывшие жены и фиктивные браки, – продолжала я. – Водопады вина по всему восточному побережью и мачо-дровосеки.
– Утренняя йога и жуткое пение, – добавил он. – Мне понравилось жуткое пение.
– Ага, моя любимая часть этого отпуска.
– Да ну, твоя любимая часть? – нахально переспросил он.
– Ну ладно, возможно, был момент или два, которыми я наслаждалась больше.
– А я наслаждался каждым, – сказал он, а потом сделал паузу, чтобы подумать. – Почти каждым, – за минусом Бекки, предположила я.
Я посмотрела на него и дождалась, когда его взгляд встретится с моим:
– Я еще увижу тебя?
– Не сомневаюсь.
– Ты будешь скучать по этому? – тихо спросила я.
Его взгляд стал тяжелым:
– Это серьезный вопрос?
Я не до конца понимала, как ему ответить.
– Ну… да. Я же ведь всего лишь девушка на отпуск.
Он с силой сжал челюсть и отвел взгляд в сторону, размышляя:
– Буду.
Было непонятно, имел ли он в виду меня или секс, или этот дом, или саму возможность оказаться вдали от всего, но я заметила, что, отвечая, затаила дыхание:
– Хорошо.
– Уверен, что в первую ночь в моей кровати мне будет одиноко, – добавил он, и у меня в голове заработали колесики, пытаясь осмыслить его слова. – Просто мы не можем надеяться, что это нас куда-то приведет.
– Я и не жду, – немного отстранилась я, слегка обидевшись. – Просто говорю, что ты мне нравишься.
Дженсен просунул руки под мои колени, встал и с легкостью поднял меня. Казалось, деревянные ступени скатывались вниз под его уверенными шагами, а дверь в спальню распахнулась от слабого удара плечом.
А потом он навис надо мной, лежащей на кровати, и внимательно всматривался своими зелеными глазами в мое лицо.
– Ты мне тоже нравишься.
Мне хотелось выжечь в памяти остаток того дня: как он неторопливо раздевал меня, поскольку знал, что на мне под одеждой; как встал и, сняв с себя свитер, бросил его на мягкое кресло в углу, а потом пополз ко мне по кровати, не отводя пристального взгляда.
Вот, значит, как это, заниматься любовью?
Уставившись на Дженсена, руки которого скользили вниз по моей обнаженной груди, я вдруг почувствовала себя очень и очень наивной. Я-то думала, что занималась любовью, по крайней мере с Марком, если не с каким-нибудь другим парнем, в которого была влюблена. Я говорила Марку, что люблю его, и была уверена в своих чувствах. Но секс с ним с самого начала был небрежный и пьяный – типа по-быстрому нагнуться над кроватью. Я принимала ту нетерпеливую страсть за любовь.
Но глядя на Дженсена, как он спускался все ниже, глаза открыты, руки голодные и честные, я понимала, что ко мне еще ни разу не прикасался мужчина. Скорее мальчики. Но мужчина, который не торопится и щедро тратит время на изучение моего тела, никогда. И разница заключалась не в том, как именно он ко мне прикасался, а в том, что я в этот момент чувствовала: словно он может делать что угодно, и я позволю ему все без единого вопроса; словно когда мы с ним наедине, мне не нужно скрывать свое тело.
На улице едва стемнело, но несмотря на то, что ужин явно начался, снизу доносились голоса, смех и звон бокалов, наверху мы с Дженсеном нашли время, чтобы касаться, пробовать и играть. Он кончил мне в рот с беспомощным стоном, я – ему на язык, вскрикнув и закрыв рот ладонью. И потом мы целовались, целовались и целовались, наверное, еще целый час, я хотела быть сверху, хотела видеть его возбужденное тело, обезумевшее от жадности. Я связала его руки своей блузкой и привязала их к спинке кровати, я упивалась тем, с каким восхищением он смотрел на меня, как были напряжены его мышцы и как он изо всех сил сдерживался, наблюдая, как я трахаю его.