А сейчас словно прозвучал какой-то сигнал, и времени на это у нас больше не осталось. Словно вышел срок годности. Руки теперь каждый держал при себе, а на губах сияли счастливые улыбки. И больше никаких прикосновений, дразнящих поцелуев или спешных объятий. Мы снова стали друзьями, скорее даже близкими знакомыми. И этого должно было быть достаточно.
Когда все собрались и попрощались с нашим прекрасным домиком, мы отправились домой. Большую часть дороги сюда за рулем сидел Уилл, поэтому когда я заметил, что он зевает, я предложил сменить его на первую половину пути. Я говорил себе, что вызвался, желая помочь, а не чтобы отстраниться, ведь мне придется сконцентрироваться на дороге, а не на разговорах или на их отсутствии.
Пиппа села на один из задних рядов рядом с Уиллом, который после гигантского завтрака, не говоря о его бессменной кухонной вахте в течение всех этих дней и, скорее всего, немалом количестве секса, вырубился практически сразу. Первое время все о чем-то болтали, а потом разговоры стихли, и те, кто не спал, надели наушники. Звука голоса Пиппы ощутимо не хватало, и его отсутствие эхом отдавало у меня в ушах. Большую часть дороги она выглядела задумчивой, и время от времени я поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Еще больше легких улыбок. Еще больше дружеских кивков.
После заправки мы с Уиллом поменялись местами, и я пересел на пустое место рядом с Пиппой. Лес сменился лугами, а проселочная дорога – шоссе. А полупустое шоссе в свою очередь – улицами с высокими домами, автомобилями и огромным количеством людей. Пиппа оставалась заметно тихой. Тот молчаливый комфорт, что я ощущал рядом с ней всю неделю, куда-то исчез, а на его месте появилась почти осязаемая тишина, растущая с каждым километром и в результате ощущавшаяся еще одним человеком, сидящим между нами.
Невидящим взглядом я смотрел в окно, пока мы сворачивали с одной улицы на другую, и множество случайных мыслей пролетало у меня в голове. Я задавался вопросом, была ли Пиппа рада вернуться домой. Отчасти я ожидал этого от нее. Ведь ее жизнь была в Англии: ее мамы, квартира, работа. Но еще там было и то, от чего она сбежала сюда, в том числе и та «трясущаяся задница», как она часто называла Марка.
И это снова мысленно вернуло меня к причине ее приезда. Ей было больно, достаточно больно, чтобы она выгнала его из квартиры, в которой они жили вместе, и полетела на другой конец земного шара, чтобы отстраниться. Возможно, я тот еще бойфренд и уж точно муж из меня никудышный, но я никогда не изменял. А Пиппа жизнерадостная и умная, забавная и красивая, и я почувствовал удовлетворение, понимая, как быстро она поняла, что Марк ее не заслуживает и потерял ее навсегда.
Но, конечно же, будут и другие мужчины, я это понимал. Моя рука сама собой поднялась к груди и потерла ее, почувствовав там неожиданное напряжение. Было удивительно обнаружить, что мысль о том, что Бекки начнет с кем-то встречаться и что она выйдет замуж, меня никогда особо не беспокоила, а вот от осознания, что Пиппа возвращается в Лондон, на душе стало мрачно.
Это не значит, что потеря Бекки далась мне легко, просто та боль была недолгой. Шрам остался от того, как именно она ушла, оставив меня в полном недоумении, а не сам факт ее ухода.
С Пиппой все было по-другому. Она словно электрический заряд. Вспышка света. Влюбиться в Пиппу и наблюдать, как она уходила, все равно что наблюдать, как кто-то потушил солнце.
Впервые за все это время я искренне посочувствовал Марку.
Машина остановилась, и я, заморгав, огляделся и понял, что мы остановились рядом с отелем Руби и Найла. Все вышли, а я занялся разгрузкой их багажа и перестановкой оставшегося.
Я пожал руку Найлу и обнял Руби, улыбнувшись остальным через ее плечо – Руби была мастером обниматься. Она попрощалась с Пиппой и взяла с нее обещание встретиться, как только та вернется в Великобританию.
Я снова ощутил то неприятное чувство в груди.
Когда мы снова сели в машину, все казались бодрыми и заметно более активными, но отсутствие Руби и Найла было сильно заметно. Я смотрел, как Зиггс проверяла сообщения в телефоне Уилла, хихикая над тревожными эсэмэсками от Беннетта. Мой телефон лежал в рюкзаке у моих ног и, наверное, уже давно подключился к сети, но доставать его я не стал, понимая, что если начну читать пропущенные сообщения, письма и заметки в календаре, остановиться уже не смогу.
– Как там наши будущие папаши? – поинтересовался я, стараясь думать о чем угодно, лишь бы не о работе и не об исходящем от Пиппы напряжении. – Беннетт еще с криками не сбежал в закат?
– Он близок к этому, – ответила Зигги и, прокрутив сообщения назад, начала читать: – «Хлои планирует обсудить роды в воде, потому что хочет привести ребенка в спокойный мир, без резких звуков и голосов». А Макс отвечает: «Никаких резких звуков и голосов? А Хлои отдает себе отчет в том, что ребенок в итоге окажется в одном доме с вами двумя?»
Зигги захохотала и вернула телефон Уиллу.
– Я все пытаюсь представить себе Беннетта и Хлои в роли родителей, – сказал он. – Беннетта в его костюмах с иголочки и с тем белым диваном в офисе. Вы можете представить его с рюкзаком БебиБьерн, вытирающим нос малышу?
– Жду не дождусь полюбоваться, – ответила моя сестра. – Даже немного жаль, что мы переехали и я увижу это только по ФейсТайм или в сообщениях.
– А ты разве не говорила, что вы собираетесь в Нью-Йорк на Рождество? – спросил я. – Или хотя бы после рождения ребенка?
Уилл повернул направо и остановился, пропуская детей на велосипедах.
– Так по плану, ага. Надеюсь на их с Сарой близкие друг к другу сроки, и тогда мы увидим всех сразу. Тут, да, Пиппа? – обернувшись, спросил ее Уилл.
Пиппа закивала, внезапно став еще более энергичной.
Как оказалось, дом дедушки Пиппы всего в двадцати минутах езды от моего. Мы остановились перед скромным кирпичным домиком на обсаженной деревьями улице, и она практически вырвалась из машины, подошла к водительской двери, обняла Уилла, после чего заключила вышедшую из минивэна Зигги в долгие и крепкие объятия.
Я нехотя поднялся со своего сиденья, вышел на улицу и заметил, что моя сестра внимательно смотрит на меня.
Ну еще бы ей не смотреть.
Предостерегающе глянув на нее, я достал из багажника сумку Пиппы. Я понятия не имел, что мне сейчас делать.
Не говоря ни слова, Пиппа пошла впереди меня по ухоженной дорожке к большому крыльцу. Поднялась по ступеням и, наклонившись, достала ключ из-под потрескавшегося кирпича, лежащего рядом с дверью. Я держался у нее за спиной.
– Твой дедушка дома?
– Наверное, играет в бинго, – открыв внешнюю дверь, Пиппа вставила ключ в замок.
– Хочешь, мы подождем его с тобой? – предложил я.
Она отмахнулась и со щелчком открыла дверь. Где-то в доме радостно залаяла собака.
– Нет, не надо. Он скоро будет дома. Просто любит пофлиртовать с гардеробщицами, – она поставила свою сумку в коридор.
Ветер сотрясал наружную дверь, и я придержал ее рукой.
Пиппа посмотрела куда-то мимо меня. Такое молчание было для нас в новинку.
И мне оно не нравилось.
Наконец она подняла на меня глаза:
– Было здорово, – сказала она. – Я получила огромное удовольствие.
Я кивнул и наклонился поцеловать ее сладкую улыбку, в которой сейчас не было того напряжения, которое сопровождало нас всю дорогу сюда.
Предполагалось, что это будет мимолетный поцелуй, просто легкое касание теплых губ. Но едва отодвинувшись, я подался к ней снова, прикусил ее нижнюю губу и пососал. Потом еще, еще и еще.
Приоткрытые рты, скольжение языков, ее запрокинутая голова…
Я опьянел от этого поцелуя, ощутив, как он затягивает меня в ставшую привычной близость. Меня оглушили жар, прокатившийся по позвоночнику, и жажда большего.
Внезапно Пиппа отстранилась, и ее взгляд стал напряженным. Она пробежала пальцем по своим губам и тяжело сглотнула, не отнимая от них руки.
– Ладно… – побледнев, прошептала она.
Мой желудок ухнул куда-то вниз. Вот оно. И вот они, мы. Прощаемся друг с другом.
– Мне пора, – сказал я и махнул рукой себе за спину, после чего с запинкой добавил: – Я замечательно провел время.
Пиппа кивнула:
– Я тоже. У нас получилось отличное партнерство. Звони, если тебе снова понадобится фальшивая жена или девушка на отпуск. Кажется, у меня это неплохо получается.
– Я бы сказал, ты сейчас преуменьшаешь, – отступив, я провел обеими руками по волосам. – Мне было очень приятно познакомиться с тобой.
И… вот это вышло просто жутко.
Я сделал еще один шаг назад.
– Хорошего полета домой.
Она нахмурилась, а потом неуверенно улыбнулась:
– Спасибо.
– Пока.
– Пока, Дженсен…
Горло сдавило, и, развернувшись, я побежал к машине.
Ханна по-прежнему смотрела на меня.
– Это было… – начала она.
Я сердито глянул на нее, защищаясь, и пристегнул ремень.
– Ну что?
– Ничего. Просто… не знаю.
Мне было тошно от того, как точно Зигги поняла ситуацию. Это пробудило во мне тревогу и беспокойство.
– Мы подбросили ее до дома, так? – усаживаясь поудобнее, сказал я. – Что, мне ее нельзя поцеловать на прощание?
– Я про то, что было после поцелуя. Вчера ты пропустил ужин из-за нее. А сейчас в один момент вы целуетесь, а в следующий это выглядит так, словно ты благодаришь ее за помощь в оформлении налогов. Это даже на расстоянии выглядело неловко.
– Вчера был отпуск, – ответил я. – Чего ты вообще ожидала?
Зиггс и Уилл затихли.
– Мы не собираемся жениться, – резко напомнил им я. – И после двух недель вместе мы не решили внезапно, что это любовь, – я мгновенно пожалел о своем тоне. Зигги не пыталась мне указывать, как жить. Она просто сказала жить. И просто хотела, чтобы я был счастлив.
Я и был счастлив.
Помахав рукой Зигги и Уиллу из окна своей машины, я сдал назад от их подъездной дорожки. Четыре минуты спустя я припарковался у своего дома.