Дом. Черт, возвращаться одному в свое пространство, к своим вещам, вайфаю и хорошему приему сотовой связи ощущалось божьим благословением.
Осень уже в разгаре, и на землю насыпалось еще больше листьев. Поднимаясь по ступеням, я напомнил себе вызвать в эти выходные садовника, чтобы он все тут хорошенько расчистил.
Я бросил ключи в маленькую вазочку на столике у входа, сумку на пол и какое-то время просто постоял, наслаждаясь тишиной. В столовой тикали часы моего прадеда, а где-то по соседству работал культиватор, но в остальном было тихо.
Возможно, поверить не могу, что это я говорю, даже слишком тихо.
Да и плевать.
Я был дома, сейчас разуюсь, переоденусь в домашние штаны, закажу доставку еды и достану пиво. Взяв пульт от телевизора, я пошел на кухню. На столе ждала стопка меню доставки, убранная в пластиковый конверт. Он так знакомо ощущался у меня в руке.
Это ведь хорошо, верно? Отдохнуть в отпуске, отдохнуть по дороге домой.
Я много лет не чувствовал себя настолько расслабленным.
Несколько часов спустя, когда я загрузил последнюю партию белья в стиральную машину, раздался звонок в дверь.
Я открыл дверь и замер.
Такого я никак не ожидал.
– Бекки? – начал я и тут же остановился, потому что дальше на ум пришло только «Какого черта ты тут забыла?».
Она неловко помахала мне рукой:
– Привет.
– Привет? – озадаченно переспросил я. – Что ты здесь делаешь?
– Мы навещали моих родных, – ответила она.
– Я про то, что ты делаешь здесь.
– Я… м-м-м… – она откашлялась, и только в этот момент я заметил, что она в тонком пальто, а ее дыхание облачком взвивается вверх. Снаружи, судя по всему, жутко холодно. Черт.
– Заходи, – сказал я и отошел, чтобы она могла пройти.
Бекки вошла, остановилась и огляделась. Что-то из мебели она, наверное, узнала. Журнальный столик. Лампу на столе у входа. Когда уходила, она с собой не взяла ничего, кроме чемоданов с одеждой и нескольких картин, принадлежащих ее бабушке.
Мать вашу, я до сих пор ел из тарелок, подаренных нам на свадьбу! Их подарил нам мой брат Нильс и не дал мне их вернуть. Может, пора заменить хотя бы их.
– Вы сорвались с места, прежде чем закончился тур, – Бекки повернулась лицом ко мне.
Я кивнул и сунул руки в карманы штанов.
– Ага, как-то внезапно решили.
– Это из-за меня и Кэма?
Пожав плечами, я ответил:
– Отчасти. Да и вообще, мы поняли, что не особо любим экскурсии.
Между нами повисла пауза, а Бекки продолжала разглядывать стены гостиной и коридора, ведущего на кухню. И тут я понял свою ошибку.
– А где Пиппа? – спросила она.
Я тихо усмехнулся и кашлянул. Я просто чертовски устал для всего этого.
– Пиппа… – начал я, а потом сообразил, что ничего объяснять не обязан. – Она тут не живет.
Бекки ошарашенно заморгала.
– Мы не женаты, – просто добавил я.
– Что? – вытаращив глаза, переспросила она.
– Мы просто… Просто хорошо провели время, – проведя рукой по волосам, я увидел, как она снова рассматривает комнату.
– А зачем вы это придумали? – снова посмотрев на меня, спросила она. – Вы казались парой и вели себя…
– Мы были вместе, – ощущая дискомфорт, сказал я.
– То есть на самом деле ты не женат?
– Я просто… – я замолчал, решив, что продолжать не стоит. – Бекки… извини, но зачем ты пришла?
Она открыла рот, хотела что-то сказать, но потом закрыла его и усмехнулась, покачав головой:
– Я хотела попрощаться, – наконец сказала она.
– Ты приехала сюда, потому что не попрощалась должным образом?
Уловив иронию, Бекки поморщилась:
– Ну и… у нас толком не было времени поговорить. Только ты и я. Это Кэм вдохновил меня на разговор. У тебя есть минут двадцать? Я только… – она прошла дальше в комнату, поправила руками волосы и обернулась. – Мне так много нужно тебе сказать.
Уверен, многозначительную тишину в ответ она ожидала меньше всего. Мне было почти смешно. Спроси меня кто-нибудь пять лет назад или хотя пару, что я хотел сказать своей бывшей жене, и я написал бы диссертацию.
И если честно, мне и правда было что ей сказать еще в тот вечер на винограднике с Пиппой, когда я орал в небо, а нас заливало водой. Но сейчас внутри меня была пустота. Ни злости, ни даже грусти. Все это я оставил там, на винодельне, и теперь об этом знала только Пиппа.
– Если ты хочешь поговорить… – начал я, а потом решил уточнить: – Вернее, если тебе от этого станет легче…
Она шагнула ко мне.
– Да, думаю, сейчас я могу объясниться.
Сдержать вырвавшийся смешок я оказался не в состоянии.
– Бекс, сейчас мне от тебя не нужно никаких объяснений.
Она шокированно покачала головой, словно я ее недопонял.
– Кажется, мы всерьез это так и не обсудили, – пояснила она. – И я никогда не отдавала себе отчет в том, насколько ужасно было вот так уйти.
Я отступил на полшага назад, поразившись, что даже сейчас она говорила только про себя.
– И ты считаешь, что спустя шесть лет – самое время для разговоров?
Запинаясь, она что-то протестующе попыталась сказать.
Я устало пожал плечами.
– Ну ладно… Если тебе нужно выговориться, то я слушаю, – я искренне улыбнулся ей. – И я говорю это не из жестокости или желания сделать тебе больно, а просто потому, что это правда: тебе на самом деле нечего мне объяснять, Бекс. Это больше меня не заботит.
Она села на диван, поджав под себя ноги, и уставилась на руки. Так странно смотреть на этот профиль, который раньше был мне так дорог, а сейчас казался просто… знакомым.
– Я совершенно не ожидала такого, – сказала она.
Я подошел к дивану и сел рядом.
– Не знаю, что именно ты хотела от меня услышать, – тихо ответил я. – Но на что вообще ты рассчитывала?
Бекки повернулась ко мне:
– Наверное, я думала, что задолжала тебе объяснение и что мне станет легче, если я наконец все тебе выскажу. Я рада, что тебе оно не нужно, – быстро проговорила она, – но не думала, что это нужно мне самой, до тех пор пока не увидела тебя на винодельне.
Кивнув, я сказал:
– Хорошо. Что ты хотела мне сказать?
– Что мне очень жаль, – удерживая мой взгляд несколько секунд, ответила она, а потом снова посмотрела на свои руки. – То, как я ушла, было ужасно. И я хочу, чтобы ты знал, что ты совершенно ни при чем.
Я сухо засмеялся:
– Кажется, именно это и было частью проблемы.
– Нет, – ответила она, снова посмотрев на меня. – Ты ни в чем не виноват. И я не перестала тебя любить. Просто мы с тобой были слишком молоды.
– Вообще-то, нам было по двадцать восемь, Бекс.
– Мне казалось, что я еще толком не жила.
Я смотрел на нее и чувствовал, что это правда. Чувствовал, как сдавило грудь, когда вспомнил, что буквально на прошлой неделе Пиппа сказала мне почти то же самое, но с гораздо большей уверенностью и мудростью.
Прямиком из родительского дома Бекки ушла жить в студенческое общежитие, со мной. Всю жизнь она была немного нерешительной и предпочитала стоять в сторонке, она никогда не искала приключений. Но я и не догадывался, что на самом деле она их жаждала.
– Сейчас, конечно, все это мне очень понятно, – тихо продолжила она. – А тогда я словно увидела простиравшуюся передо мной жизнь. В ней был и смысл, и легкость, но так мало чего-то, по-настоящему интересного, – потянув за выбившуюся нитку на свитере, Бекки, видимо, решила, что та слишком длинная, и перекусила ее, подняв руку ко рту. – Потом я подумала о тебе, о человеке, за которого я вышла замуж и кто был готов разом завоевать весь мир, и поняла, что один из нас, так или иначе, будет повержен.
Это рассмешило меня, и Бекки немного расслабилась.
– Я не имею в виду буквальное безумие, – добавила она. – Я про измены, кризис среднего возраста или что-то типа того.
– Я бы никогда не изменил тебе, – тут же сказал я.
Ее взгляд смягчился.
– Откуда ты знаешь? Как много времени тебе понадобилось, чтобы разлюбить меня?
Мне не хотелось отвечать на этот вопрос, но мое молчание ее устроило.
– Можешь ли ты признать, что лучше тебе не стало?
– Ты ведь не просишь благодарить тебя? – недоверчиво уточнил я.
Она быстро помотала головой.
– Нет. Просто говорю, что видела, как земля уходит у меня из-под ног. Как в будущем я сорвусь и сломаюсь. А может, это и был мой срыв. Но я понимала, что мы не будем всегда вместе. Понимала, что нашей любви было ровно столько, чтобы выжить во время таких перемен, как перемена работы или рождение детей. Но чтобы превозмочь рутину и скуку, ее было недостаточно, и я боялась, что тебе станет со мной невероятно скучно.
Тут я задумался, не это ли объясняет появление Кэма, который был значительно проще, чем я. Затем я подумал: а как я себя при этом чувствовал? Довольство, что она оценивает меня так высоко, или тревогу, что так низко ценила себя?
– Ты счастлива с ним? – спросил я.
– Да, – ее улыбка была абсолютно искренней. – Мы обсуждаем появление детей. Путешествуем, с тех пор как познакомились: были в Англии, Исландии и даже в Бразилии. – Слегка покачав головой, Бекки добавила: – У него отличная работа. И ему не обязательно, чтобы я тоже работала. Он просто хочет, чтобы я была счастлива.
Бекки не любила, когда на нее давили.
И тут я подумал, что, наверное, казался мужчиной, которому нужна такая же успешная в карьерном плане жена, как и я сам. И Бекки решила, что не сможет соответствовать этому требованию.
Правда была в том, что раньше именно этого я и хотел. И в том, что Бекки не могла соответствовать. Но откуда мне это было знать?
Имеет ли это значение сейчас? Сегодня я старше и хотел быть с кем-то, кто бы занимал все мои мысли и сердце. Потом я вспомнил, как описал Бекки Пиппе, и понял, насколько обобщенно это звучало.
Она милая.
С ней было весело.
И я не пытался сейчас скрыть ее недостатки. Просто не помню ничего, кроме этого. Бекки права: она действительно не жила толком. Как и я.