Слева кто-то посигналил, и, заморгав, я очнулся от своих мыслей. Я больше времени, чем ожидал, провел в размышлениях о Пиппе и чем она могла заниматься в разные моменты. С учетом того, что случившееся между нами было мало значимо и не предполагало обязательств.
Верно?
Несмотря на то, что я выехал пораньше, когда я наконец добрался до офиса, встреча уж полчаса как шла. С половины девятого до половины седьмого мой день был расписан по минутам, и даже на время ланча было назначено совещание в конференц-зале.
Времени у меня не было – на часах уже начало десятого, – но я все равно решил позвонить Ханне.
Я закрыл дверь кабинета и вернулся к столу. Взял трубку рабочего телефона, набрал ее номер и нахмурился, когда звонок переадресовался на голосовую почту. Черт, ну конечно. Она ведь еще и преподавала.
– Зиг… Ханна, это я. Я на работе. Перезвони на мобильный, когда появится время. День забит почти до отказа, но, может, мы вместе поужинаем? Или пересечемся на выходных? Люблю тебя.
После этого я взял мобильный и пошел в конференц-зал, по пути просматривая почту. Там был один незнакомый мне адрес – ox.ac.uk, – и я не сразу понял, что письмо от Руби.
«Привет, мой друг!
Хочу передать фотографии с нашей поездки! Надеюсь, у тебя все о’кей и мы скоро увидимся.
Целую и обнимаю,
К письму были прикреплены несколько фотографий из разных мест нашего совместного отпуска, и я немного помедлил, прежде чем их открыть, засомневавшись, готов ли прямо сейчас к потоку воспоминаний.
Но все-таки рискнул.
Первое фото было сделано, когда мы только приехали к Уиллу и Зигги и со счастливыми улыбками загружали вещи в минивэн. Еще были фото с разных дегустаций, ужинов и прогулок, живые и непринужденные моменты, когда все смеялись над чьей-нибудь шуткой. Было интересно проследить развитие наших с Пиппой отношений. Сначала вежливые друг к другу, с прямыми спинами и приветливыми улыбками, предоставляющие каждому много личного пространства. Но после приезда в Вермонт все изменилось. На фото больше не было вежливой отстраненности незнакомцев; в те дни друзья превратились в любовников – сплошные объятия и сплетенные пальцы. Сейчас было больно видеть, как я тогда на нее смотрел, а когда открыл фото, на котором Руби поймала нас выходящими из леса, в перекошенной одежде, со сверкающими глазами и пылающими щеками, я закрыл почту. Эти воспоминания и так тяжелы, поэтому оживлять их на экране телефона я не хотел.
В районе часа дня я собрал документы, чтобы пойти в конференц-зал на втором этаже. От запаха кофе заурчало в животе, и я понял, что ничего не ел с раннего утра. Потянувшись к банану на столе с закусками, я почувствовал чью-то руку на своем плече. Это был Джон, помощник моего босса.
– Мистер Бергстром. Мистер Эйвери хотел бы с вами переговорить в его кабинете перед совещанием.
Когда я выпрямился, он с вежливой улыбкой развернулся и жестом пригласил меня следовать за ним. Пока я шел, кожу на затылке начало покалывать. Существовало совсем немного причин, по которым он вызвал меня поговорить перед встречей, где мы оба в любом случае должны присутствовать и на которую уже почти все собра – лись.
– Дженсен, – поприветствовал Малкольм и закрыл дело, над которым работал. – Заходи. Я надеялся несколько минут пообщаться с тобой перед началом совещания.
– Конечно, – ответил я и вошел в его кабинет.
Он кивком показал в сторону двери.
– Закрой за собой дверь, если не возражаешь.
К покалыванию добавились капельки пота.
В голове промелькнуло миллион мыслей, в том числе все то, с чем я плохо справлялся за последние несколько месяцев, и я остановился на недавнем беспорядке в лондонском офисе. Черт.
– Садись, – Малкольм поправил лежащие перед ним бумаги и откинулся на спинку кресла. – Как твои дела?
– Хорошо, – ответил я, мысленно пробежавшись по всем делам, которые вел, и выбирая те, о которых он захочет услышать поподробней. – Дело «Уолтон Груп» должно быть закрыто уже в этом месяце, «Петерсен Фарма» к концу года.
– А что в Лондоне? – поинтересовался он.
– Там возникла пара шероховатостей, – сказал я. Он кивнул, а я сглотнул комок в горле. – Хотя все поправимо. Просто приходится проверять больше, чем ожида…
– Я знаю, что ты держишь ситуацию под контролем, – перебил он. – Я обо всем в курсе.
Сложив руки перед собой на столе, Малкольм какое-то время молча рассматривал меня.
– Дженсен, ты знаешь, как тут все устроено. И что в наши дни недостаточно просто соблюдать закон – с этим может справиться практически любой человек с юридическим образованием. Нам нужны единомышленники и партнеры, которые приносят компании деньги. Кто внушает доверие и может так же повлиять и на бизнес. Кто сможет обеспечить стабильность. Знаешь… когда я начинал, то каждый месяц делал приблизительную оценку собственной доходности для компании.
В ответ на мое удивление он улыбнулся.
– Да-да. Я суммировал деньги, что пришли от клиентов, затем учитывал средства, которые тратит на меня мой работодатель, начиная с зарплаты секретарю и заканчивая счетами за электричество в моем кабинете. В те времена компьютеров у нас не было, поэтому я фиксировал все это в записной книжке, которую носил в кармане пальто. Пообедав с клиентом, учитывал эти траты. Купив коробку скрепок – то же самое. Я постоянно отслеживал все эти цифры, потому что таким образом знал, когда приносил прибыль, а когда нет. И регулярно предоставлял всю эту информацию своему боссу. Там все было черным по белому: за что я нес ответственность, а на что имел влияние. Однажды он посмотрел на меня и сказал: «Такой дотошный должен находиться по мою сторону стола». И вскоре после этого я стал парт – нером.
Я кивнул, не совсем понимая, к чему он клонит:
– Хорошая система работы, на мой взгляд.
– В тебе я вижу тот же драйв и ту же преданность, – сказал он. – Только количество рабочих часов – недостаточное основание для получения партнерства, хотя мне сказали, что у тебя их гораздо больше, чем нужно по справедливости, я прав?
Я снова кивнул.
– Думаю, да.
– Подобного и ждут от того, кто может вести важные дела эффективно и профессионально. Кто стимулирует рабочий процесс, умело и талантливо управляет взаимодействием сторон. Кто показывает клиентам компанию в лучшем свете, а те приходят, поскольку слышали много положительных отзывов. Конечно, без шероховатостей не бывает, как, например, в лондонском офисе, но в бизнесе остаются лишь те, кто осознает свои ошибки и недочеты и делает все, чтобы их исправить. Ты умеешь выстраивать взаимоотношения, управляешь самым большим количеством слияний и пользуешься уважением своей команды, – он помолчал, а потом подался вперед. – Думаю, что если спрошу, у тебя тоже есть что-то вроде твоей личной записной книжки, да?
Да, у меня была сводная таблица по всем своим клиентам с самого первого своего рабочего дня.
– Есть, – ответил я.
Малкольм засмеялся и шлепнул рукой по столу:
– Так и знал. Вот почему буду рекомендовать тебя в качестве партнера на этой встрече, на которой… – он взглянул на часы, – уже пять минут как мы должны присутствовать. Мои поздравления, Дженсен.
Я откинулся на спинку дивана и уставился в потолок. Если моя жизнь состояла из списка дел, а именно так оно и было, стоит признать, тогда напротив пункта номер один галочка уже поставлена. После совещания я получил официальное предложение стать партнером. Я сделал это.
Тогда какого черта? В чем проблема? Вместо того чтобы пойти праздновать со своей командой или обзвонить знакомых, я сидел в своем пустом доме и таращился на голые стены.
Потянувшись, я положил ноги на кофейный столик перед диваном и глотнул еще пива. Я осуществил то, к чему стремился всю свою сознательную жизнь, но вместо удовлетворения чувствовал беспокойство. И разочарование. Я вкалывал, чтобы нагрузить себя еще большим количеством работы и еще большей ответственностью.
Я слушал, как в полной тишине тикала секундная стрелка часов. Мне хотелось с кем-нибудь поговорить об этом, потому что не сомневался, что все мои близкие порадуются и таким образом нарушат эту гнетущую и парализующую тишину. Я мог бы снова позвонить Ханне; она такой же трудоголик, она понимала, как много это значит, когда тебя выделяют и ставят в ряд с лучшими в твоей области. Но она не перезвонила, а давить мне не хотелось, если она на самом деле злилась.
Родители тоже будут на седьмом небе от счастья. За сорок лет брака мой отец знал больше, чем кто бы то ни было, как важно совмещать работу с активным участием в жизни семьи.
Жизнь семьи…
Холодность пустых стен моего дома раньше всегда действовала на меня успокаивающе. Она контрастировала с вечным беспорядком в моем кабинете и непрекращающимися звонками, с голосами и стуком каблуков в коридорах. А дом всегда был моим стерильным местом отдыха. Моим убежищем. Но внезапно начал казаться безжизненным.
Чем больше я об этом думал, тем больше понимал, чего именно ему (как и всей моей жизни) не хватало. Энергии. Спонтанности. Звуков и музыки, смеха и секса, ошибок и триумфов.
С той же ясностью пришло ощущение, что, проснувшись утром, я хотел бы видеть рядом с собой Пиппу. Или, спустившись по лестнице, как это было в Вермонте, увидеть, как она читает на диване, вытянув вперед длинные ноги. Это пьянящее чувство было той же природы, что и ноющая боль, которая поселяется в сердце, когда нужно сказать нечто важное.
Я скучал по ней. Хотел ее. Хотел, чтобы она была рядом со мной или я рядом с ней, хотел научиться так же находить радость в мелочах, как умела только она.
Я скучал по ее вызывающему у меня восторг смеху и по тому, как она всегда морщила нос, если кто-нибудь произносил слово «сырость». Скучал по моментам, когда она неспешно рисовала пальцем у меня на спине буквы, облачка и спирали, когда, восстанавливая дыхание, я нависал над ней. По тому, что я чувствовал, когда был в ней. Но больше всего мне не хватало просто быть с ней рядом. Ничего толком не делая… просто быть вместе.