нки с сухим пигментом, и юная особа, встряхнув ее, залюбовалась взметнувшимися облаками пудры, напоминающими песчаную бурю. Я украдкой взглянула на Александра: после того как я его проигнорировала, он выглядел угрюмым и держался на расстоянии. Бледная женщина с сапфировыми глазами подошла к нему, со скучающим видом коснулась его руки, и они углубились в интимную беседу, не обращая внимания на художников. Я все еще исподтишка следила за ними, когда ко мне приблизилась графиня.
— Здравствуйте, дорогая. — Ее мелодичный голос струился будто шелк. Меня окутал аромат сирени. — Какой у вас интересный стиль.
— Благодарю вас, миледи, — выдохнула я. Сердце стучало в груди, словно молот, и я отвела взгляд от ее сына, надеясь, что она не заметила, куда я смотрела.
— Где вы черпаете вдохновение? — спросила она, но ответить я не успела.
Раздался оглушительный грохот, затем — звон бьющегося стекла и пронзительный крик. Все взоры обратились к девушке, которая застыла, как статуя, в облаке небесно-голубой пыли. Банка, с которой она забавлялась, выскользнула из рук и разлетелась на сотни осколков. Нина стояла рядом со злобным выражением на лице. Картина, над которой она работала, была безнадежно загублена.
— Мне так жаль… — начала девушка и умолкла, когда Нина, бросив на нее убийственный взгляд, выбежала из студии.
— О Роуз… — вздохнула леди Тремейн, а мистер Блай поспешил на помощь.
Он начал собирать стекло, заверяя, что все в полном порядке. Я хотела выбежать вслед за Ниной, но мистер Блай, встретившись со мной глазами, щелкнул пальцами и указал на осколки. Схватив мусорное ведро и швабру, я принялась сметать осколки у ног юной гостьи. Украдкой я посмотрела на картину Нины, засыпанную голубым красящим порошком, и чуть не задохнулась от сочувствия к подруге. Эдди, тихо извинившись, покинул студию, чтобы пойти и успокоить Нину. Бэбс нервно покусывала губы.
— Мне так жаль! — воскликнула Роуз нежным, мелодичным голоском. — Я ужасно неловкая. Всегда что-нибудь натворю.
Я взглянула на нее снизу вверх. Она выглядела моложе, чем я сначала решила: наверное, лет семнадцать-восемнадцать. Роуз словно шагнула в нашу студию прямо из немого фильма: идеальное сочетание наивности и мелодрамы, которое не пристало большинству современных женщин, но сразу же вызвало мою симпатию. Наклонившись, она в панике посмотрела на работу Нины, потом перевела взгляд на меня.
— Как вы думаете, я все испортила?
— Я… я полагаю, что картину уже не спасти, — призналась я, и у Роуз вытянулось лицо. — Но, по-видимому, она пока недалеко продвинулась, — поспешно добавила я и, выпрямившись, сбросила в ведро осколки и остатки пигмента. — Не расстраивайтесь, это могло случиться с каждым.
— Но случилось именно со мной, — с несчастным видом возразила девушка, и ее распахнутые темно-карие глаза наполнились раскаянием. Затем, словно повернули выключатель, на ее лице появилась улыбка, и она протянула мне руку. — Извините, я не представилась. Леди Роуз Тремейн. А вы?
— Берди, — я ответила на рукопожатие. Роуз с любопытством посмотрела на наши сплетенные ладони, и я на мгновение задумалась: уж не ожидала ли она, что я поцелую ей руку?
— Какое необычное имя. — Она разглядывала меня так, словно я бабочка, которую ей хотелось поймать сачком. — Берди, большое спасибо, что пришли мне на помощь. О мама, мы должны что-то сделать, чтобы извиниться… А куда убежала девушка, чья картина пострадала? Может, мы могли бы пригласить ее на ужин в Эбботсвуд-холл?
Представив себе Нину за ужином с этой юной особой, я подавилась смехом, замаскировав его под кашель.
— Извините, — выдавила я, заметив адресованный мне грозный взгляд мистера Блая. — Наверное, я надышалась пигментом.
— Это чудесная идея, Роуз, — согласилась леди Тремейн и повернулась к мистеру Блаю. — Возможно, вы все захотите присоединиться? Это был бы идеальный способ ответить на ваше гостеприимство и загладить случившуюся маленькую неприятность.
Интересно, что сказала бы Нина, услышав, как леди Тремейн назвала гибель ее картины «маленькой неприятностью»? Я с трудом удержалась от улыбки.
Все в классе возбужденно зашептались, и меня тоже охватило волнение. Не в силах совладать с собой, я осторожно покосилась на Александра. Он смотрел на меня с непроницаемым выражением лица. Скучающая молодая женщина с темными волосами все еще стояла рядом с ним. Она с презрением оглядела студию, затем что-то шепнула ему на ухо, и он, наконец отведя от меня взгляд, с укоризной улыбнулся ей. Я какое-то время продолжала глазеть на него, пытаясь разгадать, что именно их так позабавило! Мне не нравилась ее надменность. В конце концов я вернулась к своей картине, хотя и с гораздо меньшим рвением, нежели в начале дня.
— Я не пойду, — твердо заявила Нина.
Несколько часов спустя мы сидели на пляже с альбомами на коленях, греясь в лучах послеполуденного солнца.
— Почему? — раздраженно осведомился Эдди.
— Потому что эта глупая девчонка загубила мою картину! — яростно воскликнула Нина. — Меня им так легко не купить.
— Это вышло нечаянно, Нина… — напомнила я, но выражение ее лица не изменилось.
— О, да ладно, там может быть весело! — вступила с уговорами Бэбс. — Когда еще нам представится такая возможность?
— Даже если возможность представилась, это не означает, что за нее необходимо хвататься, — отрезала Нина.
— Ну, тебе легко говорить, — огрызнулась Бэбс. — Ты, вероятно, побывала в половине аристократических домов Англии. А для таких, как я, подобный шанс выпадает раз в жизни!
— Я же не мешаю тебе идти, — надменно произнесла Нина. — Просто не пойду с тобой. Ведь это не твою, а мою картину испортила та глупая девчонка.
— А ты что думаешь, Берди? — Бэбс повернулась ко мне в надежде, что я помогу переубедить Нину.
На самом деле я думала о том, что увижу Александра в его фамильном поместье — там, где мы впервые встретились. Эта мысль наполняла меня какой-то нервной энергией. Я все еще чувствовала себя слегка уязвленной его невниманием ко мне в студии и не была уверена, что желаю его видеть. Но в то же время я хотела продемонстрировать, как мало меня волновало мнение обо мне Александра и его семьи. И ответила Бэбс максимально небрежным тоном:
— Всем нам придется вспомнить о хороших манерах, если мы отправимся в Эбботсвуд-холл… К тому же там будет мистер Блай, а это обстоятельство исключает возможность хорошо провести время. — Бэбс глядела на меня с мольбой в карих глазах, и я сдалась. — Но вдруг нам действительно удастся повеселиться, тем более что на приеме наверняка окажется полно бесплатной выпивки, — поспешно добавила я, избегая сердитого взгляда Нины.
— А я иду! — объявил Эдди. — Не следует смотреть в зубы влиятельному дареному коню. Такие люди способны помочь художнику сделать карьеру или уничтожить ее. Один заказ от них — и ты устроен на всю жизнь. К тому же вы видели, как их сын Генри направился сразу ко мне? Ты не единственная, кто может обворожить лорда, Берди.
Я возвела глаза к небесам.
— Да он просто заинтересовался твоим творчеством, — поддразнила Бэбс.
— Уж поверьте, я никогда не ошибаюсь насчет подобных вещей, — настаивал Эдди.
Мы с Бэбс переглянулись. Нина все еще дулась.
— Ну, пожалуйста, Нина, давай пойдем! — взмолилась Бэбс, и Нина вздохнула.
— Конечно, надо пойти, — поддакнул Эдди. — Только подумай, как жестоко ты могла бы поиздеваться над Тремейнами! А они бы ничего и не поняли. Вышла бы забавная игра.
Нина с минуту поразмышляла, уставившись в пространство темными глазами.
— Ладно, — наконец согласилась она. И, отбросив в сторону альбомы, мы с радостными воплями заключили ее в объятия.
Глава 7
По мере того как приближался ужин в Эбботсвуд-холле, напряжение в студии нарастало. Каждый раз, как кто-нибудь вызывал раздражение у мистера Блая (что случалось частенько), он грозился не взять провинившегося на ужин. Таким образом он успел довести до истерики многих моих соучеников. Похоже, все они были убеждены, что в результате этого визита получат либо хороший заказ, либо богатого мужа: на ужине будут присутствовать сразу два завидных холостяка, братья Тремейн. Разглагольствования же некоторых мужчин в классе о леди Роуз вызывали у меня приступы тошноты. Я старалась держаться от всего этого подальше. Наверное, они сошли с ума, если думали, что Тремейны захотят обручить своих детей с кем-то из богемной шушеры.
Я все еще не знала, что надену, и уже вечером накануне приема в Эбботсвуд-холле Сал наконец-то удалось перехватить меня на лестнице.
— Ты же не можешь пойти в рабочем халате, заляпанном краской! — заявила она, следуя за мной в мою спальню.
— А почему бы и нет?
Я совершенно не была настроена на эту вечеринку. Но Сал так грозно зыркнула на меня, что я сразу умолкла.
— Потому что, пока ты живешь под моей крышей, ты будешь делать, как я скажу, — сердито объявила она, подбоченившись. Мы некоторое время посверлили друг друга взглядами, затем я издала смешок, и она закатила глаза, стараясь не улыбнуться. — У тебя есть что-нибудь подходящее? — спросила она со вздохом.
Я разделась до комбинации и достала из шкафа темно-синее платье с пуговицами до самого низа. Однако когда я приложила его к себе, Сал явно не впечатлилась.
— Это лучшее, что у меня есть! — воскликнула я в смятении. — Я не привезла сюда вечерних нарядов. Как ни странно, мне и в голову не приходило, что они могут понадобиться.
— Но в этом нельзя идти! — рассмеялась она. — Тем более что оно, похоже, дырявое.
Я снова осмотрела платье и поняла, что она права. Меня охватила паника.
— Что же мне делать? — простонала я. — Я просто не пойду.
— Перестань причитать и жди здесь, — приказала Сал и вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась с чехлом для одежды, перекинутым через руку. — Оно немного старомодное, но должно тебе подойти.
Сал расстегнула молнию и вытащила из чехла нечто шелковое, аквамаринового цвета, похожее на древнегреческое одеяние. Я дотронулась до ткани, и она заструилась между пальцами.