— Но вы же обещаны друг другу, — я наконец обрела дар речи.
— Наши родители очень заинтересованы в этом браке, — ответил он серьезно. — Брак в аристократических семьях — не такое простое дело. А может, проблема как раз в том, что слишком простое… Не знаю. — Он покачал головой. — На меня возлагают определенные ожидания, и я обязан им соответствовать. Простите, что я не был с вами более откровенен. Мне неприятно думать, что я привел вас к мысли…
— Я не позволила бы вам привести меня к колодцу, даже если бы умирала от жажды, Александр! — перебила я, прежде чем он успел закончить свою снисходительную тираду. — Я же сказала, что ваши чары на меня не действуют.
Его темные глаза буравили меня в поисках хоть какого-то объяснения, но я больше не хотела обсуждать эту тему. Я мечтала остаться наедине с собой и сказать себе, что все будет хорошо. Но, судя по всему, этим вечером мне не стоило ждать передышки.
— В таком случае, вероятно, мне следует оставить вас дышать свежим воздухом, — чопорно произнес он.
— Хорошо, — твердо ответила я, но перспектива оказаться в одиночестве меня почему-то не прельстила. Как будто что-то ускользнуло между пальцами, а я не успела схватить, и это привело меня в прескверное расположение духа.
— Я собирался спросить, не хотите ли вы увидеться со мной завтра, чтобы дочитать книгу? — небрежно бросил Александр, с холодным и отстраненным видом глядя на темный сад. — Но если угодно, я могу отдать ее вам сегодня, перед вашим уходом, и вы сможете читать ее одна, как и желали.
Я не знала, что на это ответить. Поначалу я действительно этого желала, но теперь подобная идея не казалась мне привлекательной. Я все еще считала, что встречаться с Александром наедине — плохая идея. Какой смысл сближаться с тем, кто обручен? И что, если Нина была права, советуя не доверять ему?.. Прежде чем я сумела собраться с мыслями, застекленная дверь открылась и на террасу вышла Нина. Она, должно быть, ощутила повисшее в воздухе напряжение и перевела вопросительный взгляд с меня на Александра.
— Извините, что помешала, — сказала она. — Все уже прибыли, и нас зовут ужинать.
Александр поблагодарил ее и сразу же удалился, оставив нас в саду.
— Все в порядке? — спросила Нина, вертя кольцо на пальце.
Я взяла ее под руку и одарила самой лучезарной из своих улыбок.
— Да, конечно. Пойдем — и поскорее покончим с этим испытанием.
— Вы не из этих мест? — поинтересовался Генри, сидевший за столом рядом со мной. В этот момент мы как раз расправлялись с кусками ростбифа рубинового цвета.
Своим юным лицом, розовыми щеками и ямочкой на подбородке Генри напоминал херувима-переростка, но при этом обладал мускулатурой регбиста, которая четко вырисовывалась под смокингом. В его голубых глазах читался искренний интерес к теме беседы.
— Я приехала сюда около месяца назад из Хартфордшира. Проведу здесь лето, а быть может, пробуду и дольше. Посмотрим… Вы учитесь в Оксфорде, не так ли? — спросила я, меняя направление разговора. — Что вы изучаете?
— Я изучаю право, — протянул он, закатывая глаза. — Это ужасно скучно! Но вечеринки все компенсируют. Вам с друзьями стоит как-нибудь навестить меня там. Уверен, мы оторвались бы на славу. — Он наклонился ко мне и лукаво подмигнул.
— Генри, неужели ты не можешь поужинать, не флиртуя с гостями? — обратилась к брату Роуз с другого конца стола. Все посмотрели в нашу сторону, и я залилась краской. — В любом случае, если вы собираетесь путешествовать, не тратьте время на поездку в Оксфорд. Лучше посетить Лондон! — воскликнула она, и ее глаза загорелись при одной мысли о столице. — Я стараюсь ездить туда по крайней мере раз в сезон. Вы там бывали?
— Не дальше Паддингтонского вокзала, — ответила я с сожалением. — Но мне очень хотелось бы когда-нибудь туда съездить.
— О, обязательно! По-моему, это самое чудесное место в мире! — пылко отозвалась Роуз. — Здесь у нас так скучно. Ни хороших магазинов, ни танцплощадок…
— А еще Лондонские галереи — одни из лучших в мире, — добавила я.
— О, конечно, если вы любите подобные вещи, — небрежно кивнула Роуз и хихикнула: — Ну, само собой, вы их любите.
Леди Тремейн обратилась к дочери через стол:
— Милая Роуз, тебе тоже не мешало бы заглянуть в одну из этих галерей, когда ты в следующий раз окажешься в столице. Там есть много интересного, помимо магазинов. — Леди Тремейн повернулась к Нине: — Вы из Лондона, не так ли, мисс Госфорд? Мне знакома ваша фамилия. Вы, случайно, не связаны узами родства с кенсингтонскими Госфордами?
Нина уронила вилку на фарфоровую тарелку с изображением ивовых ветвей. Громкий звук привлек внимание всех присутствующих. Я заметила, как Нина и Эдди обменялись взглядами.
— Да, но я не слишком часто там бываю, — наконец ответила она и, схватив бокал, опустошила его. Упоминание о семье вновь заставило Нину закрыться. Впрочем, она и без того достаточно скрытная.
— А почему? — недоверчиво спросила Роуз. — Неужели кто-то в здравом уме готов променять Лондон на Корнуолл?
Нина с неуверенным видом обвела взглядом стол, словно искала помощи у присутствующих. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, и я ломала голову, как бы поскорее сменить тему.
— Ты способна думать о чем-нибудь другом, Роуз? — вмешался Александр. — В жизни существует нечто большее, чем Лондон.
— Я только поинтересовалась, — угрюмо ответила Роуз, подцепила вилкой морковку и подперла щеку кулачком.
— Нина — очень многообещающая художница, — обратился мистер Блай к лорду и леди Тремейн, стараясь спасти ситуацию. — Почему бы вам не рассказать о новой работе, которую вы начали на прошлой неделе?
Нина уткнулась в свою тарелку, и я заметила заигравшую на ее губах улыбку.
— Я изучаю разложение, — заявила она высокомерно, бросая вызов любому, кто осмелится бросить вызов ей. Теперь она гораздо больше походила на себя. Побледнев, мистер Блай испустил вздох.
— Как отвратительно! — вскрикнула Роуз, а я прикрылась салфеткой, пытаясь спрятать смех.
— Полагаю, эта тема завораживает, — заметила я, перестав ухмыляться. — Разложение — это часть жизни, но мы предпочитаем игнорировать его, хотя в действительности и наша собственная кончина неизбежна.
— Да, но должны ли мы думать об этом, когда еще так молоды? — спросила Роуз. — Разве нельзя просто наслаждаться жизнью?
— Разложение не считается с возрастом, — возразила Нина. — С момента рождения организм начинает разлагаться. Красота увядает, как срезанные цветы, пока совсем не засохнет и не исчезнет полностью.
Роуз умолкла, слегка приуныв при мысли о том, что и ей суждено увянуть, как букетику фиалок. Эдди пытался подавить смех, потягивая вино из бокала. Нина блестяще справилась с поставленной им задачей: заставить Тремейнов чувствовать себя неуютно.
— Вы совершенно правы, мисс Госфорд, — вступил в разговор лорд Тремейн. — Взять хотя бы Мировую войну — сколько молодых жизней сгинуло в окопах! Все обратилось в прах.
При упоминании о войне над столом повисло тяжелое молчание. Я заметила, как мистер Блай инстинктивно схватился за свою больную ногу. Я была маленькой, когда в Европе бушевала война, но хорошо помнила отсутствие дома отца, который тоже воевал. Я часто задумывалась: не потому ли он менее близок со мной, чем с Мэри и Джорджем? Я родилась в самый канун войны и не знала, каким отец был до нее, но уверена, что она повлияла на него. Моя память сохранила ощущение постоянного напряжения, царившего в нашем доме. Мама с нетерпением ждала писем от самого важного в ее жизни мужчины, которого я не помнила. Каждую телеграмму она получала с полными ужаса глазами. Когда же отец наконец вернулся, он стал запираться в кабинете и проводил там долгие часы, не вынося толпу и шум.
Александр озабоченно посмотрел на мать, они обменялись понимающими взглядами. Интересно, отличались ли его воспоминания о войне от моих? Он ведь немного старше меня и, должно быть, помнил, каким был лорд Тремейн до ранения.
— Как насчет шампанского? — объявила леди Тремейн в тот момент, когда ее муж снова открыл рот. Все встрепенулись, словно темная туча, грозившая обрушить ливень, вдруг прошла мимо. — На сегодня хватит, любовь моя, — прошептала она на ухо мужу, и тот кивнул.
Стайка лакеев впорхнула в зал с подносами, на которых стояли бутылки шампанского, высокие хрустальные бокалы и десерт. Напряжение за столом мгновенно рассеялось. Едва я успела отведать вкуснейший лимонный поссет[8], как мое внимание привлекли слова лорда Тремейна, обращенные к мистеру Блаю.
— Я открыт для новых идей, — говорил он. — Но это поколение хочет изменить все. Они убеждены, что знают лучше, но при этом обладают довольно скромным опытом. Мы сражались и рисковали жизнью ради их свободы — и как же они выказывают свою благодарность? Мой сын не позволяет мне охотиться на моей собственной земле. Охота! А что дальше?
— Отец, пожалуйста! Неужели нам обязательно снова это обсуждать? — Александр вздохнул, поставил локоть на стол и потер переносицу.
Мистер Блай явно разрывался, не в силах решить, на чью сторону ему встать — графа или виконта. Первый контролировал бюджет нашей школы, тогда как от второго зависело ее будущее. Моя ложка повисла в воздухе, и я переводила взгляд с сына на отца.
— Но это же безумие, Александр! Оленей необходимо отбраковывать. И раньше ты это понимал, — произнес лорд Тремейн с издевкой. Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки, и опустила взгляд на свой десерт.
— Ну вот, мы опять вернулись к теме смерти… — печально пробормотала Роуз, ковыряясь ложечкой в поссете.
— Я не говорил, что мы должны прекратить отбраковку, — спокойно ответил Александр. Я следила за ним, но он упорно не смотрел в мою сторону. — Я предложил не убивать оленей больше, чем требуется, чтобы прокормить нас и местную общину. Ни к чему отстреливать их ради забавы. Возможно, имеет смысл просто перевести стада на новые пастбища?