«Как же много земли принадлежит Тремейнам!» — с удивлением подумала я и двинулась в нужном направлении.
— Добро пожаловать в Эбботсвуд-холл, — поприветствовал меня дворецкий, растягивая слова. Открыв большую деревянную дверь, он впустил меня в дом. — Если вы пришли на экскурсию, то она только что началась. Вы еще успеете их догнать. — Поняв, что он уже забыл меня, я залилась краской.
— О нет, я не на экскурсию, — запинаясь, объяснила я. — Я пришла повидать Александра.
Дворецкий посмотрел на меня с подозрением, а затем, как мне кажется, в его взгляде мелькнула искра узнавания, однако он не улыбнулся.
— Сейчас его светлость занят. Как мне доложить, кто его спрашивает?
— Берди, — ответила я, поморщившись от его высокопарной манеры выражаться.
Интересно, Эвелин все еще здесь? Меня не прельщала перспектива неожиданно столкнуться с ней. Дворецкий нахмурился, презрительно глядя на меня: ему не понравилось, что я не представилась официально.
— Он поймет, о ком идет речь, — добавила я. — Я была здесь вчера вечером.
Кажется, он раздумывал, не стоит ли меня выставить, но в эту минуту в холле появилась Роуз.
— О, Берди! — Она бросилась ко мне и расцеловала в обе щеки. — Вы так скоро вернулись? Вы пришли повидать меня? — Она так радовалась, что я не могла найти подходящих слов. Я не хотела оскорбить ее чувства, однако планировала побыстрее избавиться от хрустальной собачки. — Я сейчас ухожу, но буду очень рада, если вы присоединитесь ко мне, — щебетала Роуз. — Я должна пойти на ужасно скучный праздник в деревне, чтобы присудить там приз за лучшее варенье, или пирог, или что-то в этом роде… Не знаю точно, это мама записала меня в жюри. — Она закатила глаза и вздохнула. — Может, вы согласитесь помочь мне?
— О… — неуверенно начала я. — Я бы с удовольствием, но я забежала на минутку: забыла кое-что вчера вечером. Мне нужно забрать эту вещь, а потом бежать. Я обещала подруге сходить с ней в кино.
У Роуз вытянулось лицо.
— Как жаль! — разочарованно протянула она. — Ну что же, Аргус, несомненно, поможет вам отыскать пропажу, — она кивнула дворецкому, и тот с достоинством поклонился. Роуз вышла за дверь и сбежала по ступеням во двор.
— Я дам знать его светлости, что вы здесь, — сообщил Аргус. — Пожалуйста, подождите, пока я переговорю с ним.
И он выплыл из холла, оставив меня в одиночестве. Отличный момент, чтобы избавиться от хрустальной собачки. Я вынула ее из сумки, развернула шарф и, бесшумно ступая по истертым плиткам пола, начала искать, куда могла бы ее положить. Предки Тремейнов следили за мной из своих золотых рам. В каждом лице сквозило фамильное сходство: темные глаза и высокие скулы Александра, золотистые волосы его брата и сестры. Над камином висел семейный портрет нынешних обитателей Эбботсвуд-холла. Роуз, Генри и Александр смотрели на меня, положив руки на плечи лорда и леди Тремейн. Я вдруг ощутила себя очень маленькой и незначительной. Интересно, кто писал этот портрет? Детали проработаны замечательно… Я приблизилась к картине как раз в тот момент, когда вернулся дворецкий. Он откашлялся, и я резко повернулась, чуть не выронив собачку и успев в последнюю секунду спрятать ее за спиной.
— Лорд Александр вскоре выйдет к вам. А пока что следуйте за мной в гостиную, пожалуйста.
— Лучше я подожду здесь, благодарю вас, — ответила я, приведя дворецкого в легкое замешательство: наверное, он привык к тому, что гости следуют его указаниям, и не одобряет нарушения традиции. Однако Аргус лишь кивнул и удалился, снова оставив меня одну.
Как только он скрылся из виду, я продолжила искать место, где могла бы спрятать фигурку. Откуда, черт возьми, Нина ее стащила?.. Вдруг до меня донеслись отдаленные голоса, которые вели яростный спор. В панике я поставила спаниеля на ближайшую каминную полку и заозиралась, пытаясь определить источник звука. Большая дубовая дверь в конце коридора была слегка приоткрыта, и оттуда в темный холл просачивался бледный дневной свет. Я знала, что следовало сдержаться, но любопытство взяло надо мной верх, и я подкралась ближе к щели. Там я увидела Александра, склонившегося над какими-то планами и картами. Растрепанные волосы закрывали его лицо, когда он показывал что-то лорду Тремейну.
— Если бы вы прислушались ко мне, отец, я мог бы помочь. У нас в поместье полно фарфоровой глины, — страстно говорил он. — Пусть сюда придут горняки — и тогда нам не придется продавать пахотные земли. Таким образом мы и арендаторов защитим, и сами ничего не потеряем.
Лорд Тремейн в инвалидном кресле подкатился ближе к столу. Безо всякого интереса взглянув на карты, он что-то буркнул в ответ. Судя по выражению лица Александра, совсем не то, что он хотел бы услышать.
— Взгляните, вот огромные залежи — здесь и здесь. — Молодой Тремейн снова указал на листы. — Это вдали от дома. Мы даже не пользуемся этой частью земель.
— Я не позволю ради твоего хобби перерывать землю, которая передавалась от поколения к поколению, мой мальчик, — сурово ответил лорд Тремейн, и Александр сник.
— Отец, пожалуйста. Это не хобби. Я пытаюсь помочь, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Разве недостаточно того, что нам уже приходится пускать экскурсии и люди бродят по нашему дому каждую субботу? Разве я не согласился пожертвовать своим счастьем ради спасения поместья?
Выпрямив спину, лорд Тремейн гневно взглянул на сына.
— Что ты знаешь о жертвах? Что ты знаешь о настоящей борьбе? Ты представить себе не можешь того, что я видел на войне и что был вынужден делать, дабы защитить семью, — прошипел он, и Александр покорно склонил голову. — Ты старший сын, — продолжал лорд Тремейн. — Мы с твоей матерью не просим ничего сверх того, к чему тебя обязывает твое положение. Если ты хочешь узнать, что такое несчастье, то ступай воевать за свое отечество. А потом вернись домой к троим неблагодарным, испорченным детям, — сердито выплюнул он, приближаясь к Александру.
Мой мозг приказывал мне бежать от этой двери или подождать в гостиной, как мне и предлагали. Но я ничего не могла с собой поделать.
— А кто, по-вашему, поддерживал поместье на плаву, когда вы вернулись с войны в таком плохом состоянии, что не имели возможности работать? — пылко возразил Александр, и мускулы на его лице подрагивали от волнения. — Мне было одиннадцать лет. Предполагалось, что я отправлюсь в Итон вместе с друзьями, но я остался здесь. Я занимался всеми арендаторами, я заботился о маме, Роуз и Генри — и все это без малейшей передышки. И пусть я не был на войне, отец, но я тоже страдал.
— Ты думаешь, мне легко было передать тебе бразды правления? — Голос лорда Тремейна понизился до шепота.
— Черт возьми, я полагаю, вы понятия не имели, что происходит, — отрезал Александр, с презрением глядя на отца.
Лорд Тремейн немного помолчал, а затем внезапно схватил Александра за воротник рубашки и потянул вниз.
— Наглый мальчишка! — прорычал он и сильно ударил сына по лицу.
Я невольно ахнула и отшатнулась. Уловив краем глаза это движение, Александр встретился со мной взглядом, вырвался из отцовских пальцев и приложил ладонь к щеке. Лицо его выражало одновременно гнев и стыд. Я будто приросла к месту, не в силах отвернуться. Наконец мне это удалось, и я помчалась прочь из дома.
Очутившись во дворе, я несколько раз глубоко вздохнула. Перед глазами все плыло.
— У меня все хорошо. У меня все должно быть хорошо. У меня все будет хорошо, — медленно повторила я. Но на самом деле я беспокоилась не о себе… Увидеть Александра, всегда такого беззаботного и владеющего собой, во власти разгневанного отца!
Я пересекла двор, торопясь поскорее покинуть графские владения и отправиться в долгий путь домой, когда дверь Эбботсвуд-холла распахнулась. Александр стремительно спустился по каменным ступеням, его темные глаза горели, на щеке виднелся след от удара. Он резко остановился рядом со мной, вынул из кармана серебряный портсигар и наклонился, чтобы прикурить.
— Я же просил ждать меня в гостиной, — наконец произнес он спокойным тоном. Однако глаза, пустые и темные, были устремлены не на меня, а на обсаженную деревьями подъездную аллею.
— Простите. Не знаю, что на меня нашло, — искренне ответила я и подняла на него взгляд.
Александр, затягиваясь сигаретой, все так же смотрел в сторону, избегая меня.
— Мне нужно отсюда выбраться, — сказал он и зашагал к сверкающему черному «роллс-ройсу» с откинутым верхом, оставив меня в одиночестве, будто наказанную школьницу.
Только усевшись в машину, он наконец оглянулся.
— Вы едете или так и будете там стоять? — нетерпеливо бросил он, и я, очнувшись, поспешила за ним. Как это я умудрилась влипнуть в подобную историю?
Я села, и в ту же секунду автомобиль сорвался с места, вздымая из-под колес фейерверки гравия. Какое-то время мы ехали молча, пейзаж мелькал за окнами, сливаясь в одно зеленое пятно. Александр вел машину на головокружительной скорости, и я от страха вцепилась в сиденье. От него волнами исходила ярость, и я не знала, что сказать, чтобы как-то улучшить ситуацию. На крутом повороте нас занесло, и, заметив побелевшие костяшки моих пальцев, хватавшихся за обивку, Александр наконец снизил скорость.
— Извините, — мягко произнес он, искоса глядя на меня. — Я не хотел вас напугать.
— Вы очень сердиты на меня, да? — кротко ответила я, и его глаза расширились от удивления.
— Сердит на вас? — воскликнул он. — Вовсе нет! Вы так подумали? — Я молча кивнула, и он вздохнул. — Не стану отрицать: я слегка смущен тем, что вы увидели. Вообще мне хотелось бы, чтобы вы в кои-то веки поступили так, как вам было сказано… — несколько надменно добавил он и умолк, погрузившись в раздумья.
Мы ехали мимо живых изгородей из ежевики. Я глубоко вдохнула и слегка расслабилась. Ветер усилился, но солнце еще припекало, и воздух был насыщен ароматом дикого чеснока. В моей голове роились тысячи вопросов, правда, задавать их я не решалась. Словно прочитав мои мысли, Александр снова заговорил.