Мысль о том, чтобы перебраться в дом Тремейнов, очень привлекала меня, и я с надеждой взглянула на Нину.
— Ты становишься избалованной, — заметила она, приподняв бровь. — К тому же здесь мы в двух шагах от галереи.
— О, давай поедем! Останемся там хотя бы на одну ночь, — взмолилась я.
— Хорошо, — сдалась Нина. — Но только потому, что завтра у тебя день рождения и мы все равно не будем работать.
Глаза Роуз распахнулись от удивления.
— День рождения? Это решает дело. Вы же не можете провести его в этой дыре? Это немыслимо!
С удивительной легкостью она подхватила наши чемоданы, игнорируя Нинины протесты, и вышла на лестничную площадку.
Нина вздохнула:
— Пожалуй, нужно позвонить Эдди и сообщить ему об изменении планов. Можно воспользоваться вашим телефоном? — спросила она хозяина, который побагровел от возмущения.
— Вероятно, вы думаете, что у меня тут отель на роскошном курорте? Нет, это не «Ритц»! — едко отрезал он.
— Кто бы сомневался, — довольно громко пробормотала Роуз, с трудом пробираясь с чемоданами по узкой лестнице.
Подавив смешок, я бросилась вслед за ней, чтобы помочь, а Нина постаралась задобрить хозяина, положив в его ладонь мелочь из своего кошелька.
Внизу на улице нас ждал знакомый черный «роллс-ройс». Александр, в элегантном темно-синем костюме, небрежно прислонившись к дверце машины, курил сигарету. Увидев его, я застыла на ступенях, и мое сердце бешено забилось. Он удивленно поднял глаза на Роуз, которая неуклюже спускалась по лестнице с чемоданом в руке.
— Привет, Берди! Давно не виделись. — Александр шагнул вперед и неожиданно поцеловал меня в щеку, забирая чемодан. — Вы переезжаете?
Мои пальцы непроизвольно скользнули по щеке — там, где мгновение назад были его губы. Я изо всех сил пыталась сформулировать ответ, однако не знала, как реагировать на его присутствие — после настойчивого совета Эвелин держаться подальше от ее жениха, а также после обвинения Бэбс в том, что связи с Тремейнами обеспечили мне победу в конкурсе. Наконец я придумала, как должна ответить, но тут вмешалась Роуз.
— Алекс, они живут в жуткой дыре! — Содрогнувшись, она вручила брату Нинин чемодан. — Мы отвезем их к тете Джо, и они там переночуют.
Нина с недовольным видом подошла к нам.
— В чем дело? — спросила я ее со вздохом. Я не понимала, из-за чего она расстроилась. Невозможно было отрицать, что эта гостиница совершенно ужасна и пребывание у Тремейнов имело свои плюсы.
Александр оглянулся на Нину через плечо, пытаясь скрыть усмешку.
— Я полагал, художники любят убогую обстановку, — поддразнил он. — Та самая полная лишений богемная жизнь.
— Именно так я и сказала. — Нина достала из сумки пачку сигарет. — Но оказалась в меньшинстве.
— Там действительно ужасно, — прошептала я Александру, помогая уложить чемоданы в багажник.
— Оказывается, завтра у Берди день рождения! — сообщила Роуз с переднего сиденья. — Нельзя допустить, чтобы она провела его здесь.
— Это так? — осведомился он, пристально посмотрев на меня и смахнув локон со своих карих глаз.
— Не великое событие, — ответила я, смущенная его вниманием. Но он, не произнеся больше ни слова, а лишь приподняв брови, открыл для меня дверцу автомобиля.
Пока Александр вез нас по городу, Роуз рассказывала, чем занималась с тех пор, как они прибыли в Лондон. Я глядела в окно, пытаясь сосредоточиться на достопримечательностях столицы, но мои глаза постоянно возвращались к затылку Александра. А что, если это не лучшая идея — воспользоваться приглашением Роуз?
Улицы становились все более узкими, а здания — менее импозантными. Мы проезжали мимо хорошеньких белых домиков, окутанных облаками пурпурных цветов глицинии. Наконец автомобиль замедлил ход и остановился. Александр вылез и, взяв чемоданы, направился по дорожке, выложенной плитками в шахматном порядке, к блестящей черной двери с медным молотком в виде льва.
— Мы вернулись! — крикнул он, когда мы втиснулись в узкий холл, украшенный весьма необычными абстрактными произведениями искусства.
Я решила рассмотреть их повнимательнее, когда на лестнице появилась женщина лет шестидесяти с длинными седеющими волосами. Одетая в шелковое кимоно, разрисованное журавлями и ветками цветущей вишни, она проплыла по последним ступеням и, поцеловав Роуз и Александра, обратилась к нам с Ниной.
— Дайте-ка я угадаю… — произнесла она хрипловатым низким голосом. — Полагаю, вы Берди? — Она указала на меня пальцем. — А вы, должно быть, Нина. Мое имя Джозефина, но вы можете называть меня Джо. — Я протянула ей руку, но она заключила нас с Ниной в объятия.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! — воскликнула она, и Александр потащил наши чемоданы вверх по лестнице. — О, Алекс, отнеси их в комнату Рембрандта! — крикнула она ему вслед.
— Это вы нарисовали? — спросила я, указав на абстрактные сюжеты на стене.
— Да, я, — ответила она, с нежностью улыбнувшись им, а затем снова переведя взгляд на нас с Ниной. — Моя племянница и племянники сообщили мне, что вы приехали ради участия в конкурсе при Королевской академии. Я очень хотела бы взглянуть на ваши работы. Может, покажете мне их после ужина?
Дом Джо оказался вовсе не таким, как я ожидала. В отличие от Эбботсвуд-холла, который дышал историей и хранил реликвии давно ушедших времен, этот особняк был обставлен современно и эклектично. В каждой комнате чувствовалось влияние разных стран — от разрисованных вручную обоев в китайском стиле до персидских потертых ковров на деревянных полах и турецких мозаичных ламп, которые стояли на антикварных столиках. Джо повела нас на экскурсию по дому, рассказывая, как собирала эти предметы во время своих путешествий. В гостиной на первом этаже, у письменного стола, сидел Генри Тремейн, он сосредоточенно писал письмо и грыз кончик ручки. Когда мы вошли, он удивленно поднял глаза, а затем улыбнулся.
— Мисс Грэхем, как приятно снова вас видеть! — воскликнул он, затем шагнул ко мне и наклонился, чтобы поцеловать руку. — И мисс Госфорд, не так ли? — уточнил он, повернувшись к Нине. — Мы не познакомились должным образом, но я счастлив представившейся возможности.
— Уймись, мальчик! — рассмеялась Джо и отодвинула Генри в сторону. Он с лукавой ухмылкой рокового мужчины вернулся к своему письму. В эту минуту в холле прозвенел дверной звонок.
— Наверное, это Эдди, — сказала Нина, собираясь выйти навстречу. Но затем она остановилась и схватила меня за руку. — Берди, ты можешь оказать мне услугу и не говорить ему, что я кого-то встретила в галерее? — настойчиво попросила она.
Я заглянула ей в глаза, пытаясь найти объяснение, но Нина лишь пристально смотрела на меня в ожидании ответа и больно сжимала мою руку.
— Конечно, не скажу, — спокойно ответила я. Как же хотелось выведать у нее, в чем дело! Что она скрывала и кто тот таинственный мужчина?
— Мне пора заняться ужином, — сказала сама себе Джо, притворяясь, будто не заметила этого странного разговора. — Мы будем есть в саду, сегодня такой чудесный вечер.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила я, следуя за ней через холл на кухню.
Роуз и Александр уже что-то готовили там — точнее, готовил один Александр. Роуз же сидела на кухонной стойке, таская с его разделочной доски виноград.
— Ты рискуешь потерять палец, — пригрозил он, укоризненно взглянув на сестру. Но она лишь безмятежно улыбнулась и взяла еще виноградину.
— Ты только грозишься. — Она подмигнула и, спрыгнув на пол, потрепала Александра по плечу. — Вы получили удовольствие от экскурсии? — спросила она меня.
— Очень красивый дом, — ответила я. — Но я не назвала бы его маленьким.
— Ну, по сравнению с нашим… — Пожав плечами, Роуз утащила еще одну виноградину.
— Берди, пожалуйста, не могли бы вы унести это, пока моя сестра все не съела? — попросил Александр, со вздохом передавая мне вазу с фруктами.
К маленькому патио Джо примыкала длинная узкая лужайка, на которой разместили стол и разномастные стулья из дома. Десятки мерцающих свечей были расставлены по столу, их танцующий свет отражался в фарфоре и хрустале. Я потрогала льняную скатерть в восхищении от пиршества, ожидавшего нас. Еды хватило бы на то, чтобы накормить целый полк. У меня потекли слюнки при виде корзинок с хрустящим белым хлебом, деревянных досок с сырами, украшенными фруктами — напоминающими драгоценные камни, — тонких ломтиков вяленого мяса и запеченного в меду инжира. Я глубоко вдохнула, и мускусный аромат глицинии окутал меня задумчиво-романтическим настроением. По-видимому, это мое последнее прекрасное лето… Звук шагов отвлек меня от размышлений, и, обернувшись, я увидела Александра, который направлялся ко мне с бутылками в руках. Поставив их на стол, он посмотрел на меня с нежностью и любопытством.
— С вами все в порядке? — осведомился он. — У вас какой-то потерянный вид.
— Не совсем. Возможно, я на перепутье, — пробормотала я, снова любуясь накрытым столом. — Я как раз думала о том, что, возможно, это последнее лето моей свободы.
— Почему оно должно стать концом вашей свободы? — спросил он в недоумении. Вероятно, я сказала слишком много. Хотя, может, и стоило бы поведать Александру о Чарльзе и надвигающейся помолвке? Но под его дружелюбным, мягким и ласковым взглядом я не находила слов.
— Не знаю, — наконец проговорила я. — Может быть, дело в том, что завтра мой день рождения. Я стану старше, и близкие ожидают, что я остепенюсь… Но именно сейчас в моей жизни появилось множество возможностей, и пока непонятно, в какую сторону она повернет. — Это было довольно близко к правде — и большее, что я могла ему открыть.
— Должно быть, это приятное чувство, — произнес он с задумчивой улыбкой, откупоривая бутылку и наливая вино в два бокала. — У моей семьи есть определенная тяга к экстравагантности, так что весьма рекомендую вам последовать этому примеру.
— Вы так и поступили бы? — спросила я, принимая от него бокал, и он задумался.