— Я говорил, что хочу дать себе волю. Вероятно, время, которое я проведу вдали от Эбботсвуда, идеально подойдет для этого. Полагаю, наступило и мое последнее лето свободы… — Взбалтывая вино в бокале, он на мгновение погрузился в размышления, потом чокнулся со мной, и наши глаза встретились в сумеречном полумраке.
— За последнее лето возможностей! — провозгласила я тост.
Александр открыл рот, собираясь что-то сказать, но в эту минуту из-за стеклянной двери выплыла Роуз — она держала в руках высокий торт, покрытый кремом и увенчанный венком из цветов. Ее взгляд остановился на нас с Александром, и я вдруг осознала, что мы стояли вплотную друг к другу. Отступив на шаг, я сделала большой глоток вина. Наконец из дома вышли и все остальные.
— Берди, дорогая! — воскликнул Эдди, устремившись ко мне через лужайку с раскинутыми руками, в одной из которых что-то держал. Заключив меня в объятия и поцеловав в щеку, он протянул мне сверток. — Я знаю, что день рождения только завтра, но не могу удержаться. Да и не хочу таскать его весь день.
Я посмотрела на подарок, упакованный в золотую бумагу и перевязанный синей бархатной лентой, и встряхнула его. Там лежало что-то мягкое и легкое.
— Можно мне открыть его сейчас? — спросила я, и Эдди пожал плечами.
— Ты уже взрослая, дорогая. Тебе решать.
Приняв это за разрешение, я развязала бант и надорвала бумагу. Внутри обнаружился купальный костюм в синюю и белую полоску, с низким вырезом на спине.
— Я подумал, что он понадобится тебе — ведь сейчас лето, — Эдди похлопал меня по руке и, прежде чем я успела поблагодарить его, направился к столу и налил себе вина.
Улыбнувшись, я снова завернула подарок в бумагу. Как это похоже на Эдди — проявить внимание и сразу же сделать вид, что это сущий пустяк.
Все расселись вокруг стола, и я оказалась между Джо и Ниной. Мы набросились на еду, как изголодавшиеся дикари. Вино лилось так же свободно, как беседа. Несмотря на мои опасения, нам удалось съесть практически всё, за исключением торта. Генри теперь жадно смотрел на него, хотя по крайней мере три раза наполнял свою тарелку!
— Вы покажете мне наброски, которые сделали сегодня в галерее? — спросила Джо.
— О, позвольте, я схожу за альбомом! — ответила я с энтузиазмом и помчалась в дом…
— Пожалуйста, извините, что он в таком состоянии, — пробормотала я, вернувшись и усаживаясь на свое место. Я слегка робела, ведь Джо — настоящая художница. — Я уронила его в горное озерцо, и теперь все страницы покороблены.
— О, я даже не смогла бы вам рассказать обо всех тех бесчисленных ужасах, через которые прошли мои бедные альбомы. Не расстраивайтесь. — Она с улыбкой неторопливо пролистала страницы и наконец дошла до наброска с изображением кипарисов. — А, так значит, вы поклонница Ван Гога?
— Да, я очень его люблю! — пылко воскликнула я. — Мне нравится все, что имеет к нему отношение, — не только картины, но и его характер, его видение мира… Это было так красиво… Его история печальна, но он оставил после себя бесценное наследие.
— Ты фанат художника, который отрезал себе ухо, чтобы выиграть спор? — заметил Эдди.
Я мрачно взглянула на него, а он ухмыльнулся и опрокинул в себя еще один бокал вина.
— Кстати, об этом споре… Что вы думаете о его добром друге Гогене? — прищурившись, спросила Джо.
— Терпеть не могу Гогена. — Меня передернуло, и она засмеялась. — Наверное, это один из самых презренных и отвратительных персонажей в истории искусства.
— Но вы же не считаете, что это умаляет его талант? — спросила Джо, отпивая вино из бокала. Глаза ее сияли в свете свечей.
Я не сразу ответила, обдумывая ее вопрос.
— По-моему, не имеет значения, насколько он талантлив, — наконец заговорила я. — Существует много художников, не менее талантливых, чем Гоген, однако, в отличие от него, они являются достойными людьми. Я предпочитаю сосредоточить внимание на них.
— Ты был прав насчет этой девушки, — Джо со смехом обратилась к Александру. — С характером. Она мне нравится.
Я приподняла брови, вопросительно глядя на него. Что он рассказал ей обо мне? Он ответил вежливой улыбкой:
— Уверяю, я дал вам исключительно лестную характеристику.
— А не пора ли приняться за торт? — прервал нас Генри.
Он схватил большой нож и с вожделением нацелился на гигантское сооружение, украшенное кремом и цветами. Все повернулись к торту, горя желанием скорее попробовать его. Но Роуз вдруг вскочила и отвела руку Генри.
— Подожди! — крикнула она. — Еще рано его есть. — Она осмотрела стол, затем вынула из подсвечника длинную свечу и, заливая скатерть растаявшим воском, воткнула ее в центр кремового венка. — Загадай желание, Берди! В конце концов, твой день рождения практически наступил.
Все посмотрели на меня в ожидании, и я смутилась. Но Генри быстро организовал хор, который нестройно затянул «С днем рождения тебя», и я склонилась над столом, чтобы загадать желание и задуть свечу. Конечно, мое желание — победа в конкурсе. Я сделала глубокий вдох… Но вдруг мой взгляд на мгновение остановился на Александре, и меня охватило какое-то странное чувство. Я глядела на его идеальные розовые губы и, задувая свечу, поймала себя на мысли: каково было бы поцеловать его? Эта мысль погасла так же быстро, как пламя. Генри наконец разрезал торт на огромные куски и принялся раздавать их, но я, увы, потеряла аппетит.
— Итак, Берди, расскажи о своих грандиозных планах на день рождения? — попросила Роуз, наклонившись вперед и поставив локти на стол. Ее карие глаза, словно два больших гладких каштана, отражали мерцающий свет свечей.
— На самом деле я ничего о них не знаю, — ответила я, покосившись на Нину и Эдди. Что они мне приготовили на завтра? Они обменялись заговорщицкими взглядами.
— План включает два этапа, — начала Нина таким тоном, будто обсуждала военную операцию. — Днем мы хотим сводить тебя на праздничную ярмарку на Хэмпстед-Хит[12]. Ты покатаешься на всех каруселях, объешься сладостями, и мы посмотрим, не вырвет ли тебя на гонках «Доджемз»[13]. Ну и все в таком духе…
— О, это должно быть так весело! Неужели я все это пропущу? — перебила Роуз, и Нина поджала губы. — Я обещала этой ужасной зануде Лавинии встретиться с ней за ланчем в «Фортнум»[14]. Я отмахивалась от нее уже дважды, когда приезжала в Лондон, и потому не могу отказать ей снова, — уныло призналась она, кроша вилкой кусок торта на своей тарелке.
— По-видимому, Роуз не в курсе, что ее не пригласили, — прошептала Нина мне на ухо, ухмыляясь. Я ответила ей укоризненным взглядом и слегка пнула под столом.
— А вечером мы идем в самый эксклюзивный клуб Лондона! — подхватил Эдди. — Мой друг — управляющий «Клубом молокососов» в Мейфэре, и это идеальное место для субботнего вечера. Там соберутся все известные личности, и ты, моя дорогая, будешь почетным гостем.
— Все это звучит чудесно! — воскликнула я в полном восторге от самого плана и от того, что его продумали для меня друзья.
В моей семье дням рождения никогда не придавали особого значения, так как папа не любил толпы. В прошлом году родители подарили мне «Книгу по домоводству миссис Битон», которая с тех пор так и пылилась на книжной полке. Наверное, следовало воспринять этот подарок как намек на то, что они намеревались вскоре выдать меня замуж. Однако все мое внимание поглотил набор акварельных красок, подаренный тетей Клэрис. Ее в тот день ждали на праздничный ужин, и я должна была помочь маме на кухне. Но я отвлеклась, рисуя кувшин с цветами, стоявший на кухонном подоконнике, и жаркое сгорело. Мама рассердилась и конфисковала мой альбом. Вечер закончился тем, что мы в гробовом молчании ели сэндвичи с сахаром.
Я обвела взглядом друзей, собравшихся за столом. Мы были знакомы всего несколько месяцев, но они, казалось, знали меня лучше, чем моя семья. По крайней мере, они принимали меня такой, какая я есть.
— Я хотела бы вас всех пригласить, — сказала я, останавливаясь глазами на каждом по очереди. — Я так благодарна вам за то, что сделали мой день рождения особенным.
— О, я непременно приду в «Клуб молокососов»! — взволнованно воскликнула Роуз. — Господи, я же ни разу не была там! — Она выглядела обеспокоенной: как это она умудрилась пропустить одно из самых модных мест в этом сезоне!
— Роуз, ты еще недостаточно взрослая, чтобы посещать «Клуб молокососов», — напомнил Александр, взглянув на сестру с неодобрением.
— О, Алекс, не будь таким занудой! — Роуз надула губки. — Эдди, ваш друг, конечно, смог бы впустить меня?
Эдди заерзал, чувствуя себя неуютно и не понимая, на чью сторону ему следует встать в споре между Александром и Роуз.
— Да, он определенно мог бы… — начал он. — Но только если ваши братья не возражают.
Роуз с мольбой в глазах повернулась к Александру:
— Ну пожа-а-алуйста, Алекс! Это так несправедливо — не взять меня туда! Обещаю, что буду очень хорошо себя вести!
Он долго сверлил сестру строгим взглядом, потом смягчился и со вздохом кивнул:
— Ладно. Только не забудь о своем обещании хорошо себя вести. А если об этом узнают мама и отец, то объясняться с ними будешь сама.
— На меня тоже можете рассчитывать, — с энтузиазмом включился в разговор Генри. — Гарантирую, что вечер в «Клубе молокососов» вы надолго запомните.
— Если все пойдет по плану, то Берди вообще ничего не запомнит, — подмигнула Нина.
Я никогда не бывала в ночном клубе, и мысль о походе туда меня невероятно взбудоражила.
Солнце наконец исчезло за домами, и на небе появились звезды, а с ними пришла желанная прохлада. Генри извинился и вышел из-за стола, пробормотав что-то о необходимости позвонить. После этого один за другим начали подниматься и остальные. Зевая, попрощался с нами Эдди. Отправилась спать Нина. Роуз прошлась по саду до его дальнего уголка и уселась там на скамейку под лимонным деревом. Я бросила взгляд на Александра и Джо, но они были увлечены беседой, и я последовала за Роуз в глубину сада. Она задумчиво смотрела вверх, на ветви дерева, увешанные китайскими фонариками, и мне стало любопытно, о чем она думала.