— О, привет, Берди, — тихо сказала Роуз, заметив меня, и похлопала ладонью по скамейке.
— Спасибо, что пригласила нас сюда, — заговорила я, присев рядом. — И за все твои хлопоты. Мне неудобно, что весь вечер был посвящен моему дню рождения.
— Не за что, — ответила она. — Я всегда рада устроить переполох. — Помолчав с минуту, она улыбнулась и, склонив голову набок, бросила на меня взгляд из-под густых ресниц. — Наверное, ты и твои друзья считаете меня ненормальной?
— Я вовсе так не считаю, — дипломатично ответила я. О Нине я такого же сказать не могла, но мысленно сделала себе зарубку на память: попросить ее не задирать Роуз и не хамить ей.
— Я знаю, что меня бывает слишком много, — задумчиво заметила Роуз, глядя на свой бокал и взбалтывая вино. — Слишком громкая, слишком живая… Папа всегда так говорит.
Это напомнило мне о моем детстве: после войны мой отец испытывал те же чувства, что и лорд Тремейн.
— Мне это знакомо, — ответила я и чокнулась с Роуз.
— Ты мне нравишься, Берди, — вдруг заявила она. — Мне мало кто нравится, но ты — да.
— Как же так? Ты была в центре внимания во время приема в саду. И столько людей в Лондоне жаждут тебя повидать!
— О, конечно, я знаю уйму народу. Но друзья ли они на самом деле? — спросила Роуз, и я не знала, что ответить, — никогда еще я не видела ее такой серьезной. — Большинство знакомых обращаются со мной как… как с членом королевской семьи. Как будто наша дружба — сделка и они хотят что-то от меня получить.
— И чего они хотят, по-твоему? — поинтересовалась я, делая новый глоток.
— Статус, — ответила она, осушив свой бокал. — Но только не ты, Берди. С той самой минуты, как мы встретились, ты никогда не давала мне понять, будто я другая. Я просто хочу, чтобы ты знала, как я это ценю… Вероятно, я наговорила много лишнего. Это все вино… Мне лучше отправиться в постель.
Роуз похлопала меня по руке, затем поднялась и побрела через лужайку. Она остановилась, чтобы пожелать доброй ночи Джо и Александру, наклонилась и поцеловала брата в щеку, а затем исчезла в доме. Мне было больно за Роуз. Она явно ощущала себя ужасно одинокой, и я сомневалась, что она могла говорить с членами своей семьи так же откровенно, как со мной. Я посмотрела на Александра и Джо, которые все еще сидели за столом, и обнаружила на себе пристальный взгляд его темных глаз. От этого у меня захватило дух, но он моргнул и отвернулся. Однако Джо успела заметить, что именно привлекло его в глубине сада. Она улыбнулась мне и снова обратилась к племяннику.
— Пожалуй, нам всем пора спать, — вздохнула она и медленно поднялась. Александр вскочил со стула и, собрав тарелки, унес их в дом. Джо подошла ко мне и, пока я не успела встать со скамейки, положила руки на мои плечи. — Приходите завтра в мою студию, если у вас найдется время. Она в цокольном этаже. Я хотела бы кое-что вам показать и посмотреть на ваши рисунки. Может, сумею что-нибудь подсказать в связи с конкурсом.
— Это было бы чудесно, благодарю вас. — Я улыбнулась и направилась к столу, затем взяла стопку тарелок и понесла в дом.
Дверь кухни была слегка приоткрыта, и в щель просачивался мерцающий свет. Распахнув ее, я увидела, что на буфете еще горели свечи со стола. Александр стоял у раковины и, глядя в окно на сад, ел торт. Под глазами залегли тени от усталости, но, когда я прошлепала к нему по прохладным плиткам, лицо прояснилось.
— Это вы называете «дать себе волю»? — Я покосилась на него и осторожно водрузила стопку тарелок на стол.
— Ну, это всего лишь торт. — Пожав плечами, он отправил в рот последний кусок и повернул кран. — Вы загадали желание? — Он закатал рукава и принялся мыть тарелки. — Ну, когда задували свечу.
— Конечно, загадала! — ответила я. — Но не скажу о чем, так что не утруждайте себя расспросами.
— Даже и не думал, — надменно заявил он, встретившись со мной взглядом. Волосы упали на его глаза, которые в полумраке приобрели оттенок красного дерева и отражали мерцание свечей. Он потянулся через меня к сушилке и поставил на нее тарелку. — К тому же я теперь достаточно хорошо вас знаю, чтобы догадаться, каким было ваше желание.
Покраснев, я схватилась за стакан и глотнула воды. Неожиданно я вспомнила, что именно пришло мне на ум, когда я задувала свечу. Конечно, он вряд ли это понял, но сердце мое отчаянно затрепетало.
— Извините, — смутился Александр, заметив выражение моего лица. — Я лишь предположил, что вы пожелали победу в конкурсе.
— Возможно. Но вы не настолько хорошо знаете меня, как вам кажется, — задумчиво ответила я, глядя на наши отражения в оконном стекле.
Он не ошибся: именно это я и должна была загадать, и еще несколько недель назад так и сделала бы. Но после званого ужина у Тремейнов что-то изменилось. Чем больше мы сближались с Александром, тем меньше я себя понимала. Он как-то странно смотрел на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли. Интересно, как он отреагировал бы, если бы действительно узнал мое желание? Захотел бы того же? Я вспомнила слова Эвелин о его флиртах, которые он быстро прекращал из чувства долга. И вовсе не желала пополнить список разбитых им сердец. Мне следовало идти к своей цели и не забывать, почему я покинула свой дом: не ради интрижек, а ради осуществления мечты. В ужасе от того, что Александр мог прочитать что-нибудь на моем лице, я опустила глаза.
— Извините, — пробормотала я, — но мне пора спать.
Глава 15
В день рождения я проснулась, чувствуя себя хорошо отдохнувшей и радуясь тому, что мы сбежали из той ужасной гостиницы. Сквозь портьеры просачивался мягкий свет, но Нина еще крепко спала рядом со мной. Я слегка подтолкнула ее.
— Поднимайся и сияй, спящая красавица! — прошептала я, но она с ворчанием скрылась под одеялом. — Ну же! — теребила ее я. — Время не ждет.
— Вот и ступай, займись чем-нибудь — только в другом месте. А меня оставь в покое! — огрызнулась она из-под одеяла.
Не было смысла поднимать Нину, поскольку тогда она на весь день останется в скверном настроении. Я встала с кровати и на цыпочках прошла по коридору. На втором этаже дома располагались две спальни, и одну из них делили мы с Ниной, а другую, в конце коридора, занимал Генри. Из гостиной доносилась тихая музыка, и я инстинктивно пошла на этот звук. Медленная и какая-то неземная мелодия словно уводила меня в царство сновидений. Тихонько подойдя к гостиной, я увидела за роялем Александра, сидевшего спиной к двери. Боясь помешать, я застыла на месте и наблюдала, прислонившись к дверному косяку. Он склонился над клавиатурой, пальцы касались клавиш ласково и осторожно. Его мать была права: он прекрасно играл. В моей груди расцвел маленький цветок гордости — ведь, возможно, я имела какое-то отношение к тому, что он вновь обрел свой дар? Растворяясь в музыке, я начала забывать, где нахожусь, но в эту минуту Александр закончил играть, и сновидения рассеялись. Он неподвижно сидел, подняв голову и глядя в окно; мягкие лучи утреннего солнца падали на его лицо. Я тихо развернулась и на цыпочках пошла прочь, пока Александр не заметил моего присутствия.
Студия Джо занимала весь цокольный этаж дома, но, вопреки ожиданиям, там вовсе не было темно. Дальняя стена состояла из одних окон — от пола до потолка, и они впускали много естественного света. Джо сидела перед этими окнами на вращающемся стуле, глядя на сад и покачивая головой в такт отдаленным звукам рояля, снова лившимся из гостиной.
— Как приятно, что он снова стал играть, — сказала Джо, уловив мои шаги и повернувшись на стуле. Сегодня на ней было великолепное кимоно, расписанное большими красными маками. — Я много лет не слышала его музыки.
— Он очень талантлив, — согласилась я. — И я рада, что он нашел для этого время.
— Наверное, это благодаря влиянию художников, — предположила она, кивнув в мою сторону.
— Вообще-то мы с ним это обсуждали, — ответила я застенчиво.
— Вы хорошо влияете на него, Берди. — Улыбнувшись, она поднялась с кресла с проворством и гибкостью молодой женщины. — Он слишком серьезен для столь молодого возраста… Однако вы же пришли сюда не для того, чтобы обсуждать моего племянника, не так ли? — Она сделала паузу и проницательно посмотрела на меня с лукавой улыбкой. — Давайте-ка выпьем по чашечке чая и поболтаем. У меня здесь есть маленькая кухня, так что не приходится никуда ходить во время работы. Я поставлю чайник, а вы пока осваивайтесь.
Я неторопливо пошла по светлому просторному помещению, рассматривая картины Джо. Они были повсюду: одни висели на стенах, другие, еще не законченные, стояли на мольбертах, остальные — на высоких полках, расположенных вдоль стен. На полу валялись запыленные листы бумаги и банки с краской, и все поверхности занимали кувшины с кистями, вазы с полузасохшими цветами и скрученные тюбики из-под масляных красок. Несмотря на беспорядок, студия показалась мне идеальной — и полным отражением характера самой Джо, как я ее себе представляла. Перед камином расположился потрепанный «честерфилд»[15], на каминной полке толпились безделушки и фотографии в рамках. Я подошла, чтобы рассмотреть их поближе. На снимках была Джо, только гораздо моложе, в окружении пестрой толпы. Все они смеялись, не замечая камеры. Как же они походили на моих друзей! Интересно, общалась ли еще Джо с этими людьми? Я взяла в руки фотографию, на которой Джо и какая-то красивая женщина с любовью смотрели друг другу в глаза, совершенно не обращая внимания на фотографа.
— Это Амелия, моя покойная партнерша, — с нежностью произнесла Джо у меня за спиной.
Я не слышала, как она вошла в комнату, и от неожиданности чуть не выронила фотографию и залилась краской — словно меня застукали за чем-то неподобающим.
— Все в порядке, — рассмеялась Джо, ставя на стол поднос с большим чайником, чашками, молочником и печеньем.
— Что с ней случилось? — невольно полюбопытствовала я.