— Где ты была? — воскликнул Эдди, вскочив на ноги.
Она в изнеможении упала на стул.
— Я танцевала. — Нина пригляделась к нашим лицам. — А вы, похоже, славно веселитесь. Разве мы не на вечеринке?
— С кем ты была? — продолжал допрашивать Эдди.
— Черт побери, это не твое дело! — огрызнулась Нина, но он не сводил с нее пристального взгляда. — О, уймись! Я встретила одного из своих старых друзей.
— Дики?
Я подняла голову, узнав это имя. Ведь именно так зовут мужчину, которого мы видели в галерее. Сверкнув глазами, Нина молча приказала мне держать язык за зубами.
— Нет, это не Дики. И вообще, тебя это не касается, — высокомерно отрезала она, гневно раздувая ноздри.
— Меня это как раз касается! Ведь именно мне придется разгребать руины, когда произойдет катастрофа! — взорвался Эдди. — Тебе не следовало приезжать в Лондон. Бэбс была права.
— Эдди! — воскликнула я. Его тон удивил меня — я никогда не видела его таким сердитым: зеленые глаза полыхали гневом, руки были сжаты в кулаки.
— Вы с Бэбс судачили за моей спиной? — спросила Нина спокойно, однако даже при тусклом свете я заметила, как побелели от напряжения костяшки ее пальцев, сжимающих ножку бокала. — А как насчет тебя, Берди? И ты тоже? Вы все сидели вместе и горевали о бедной хрупкой Нине?
— Нет, я ничего об этом не знала, клянусь! — возразила я, с тревогой переводя взгляд с нее на Эдди. Но им было не до меня: они сверлили друг друга взглядами.
— Забавно: парочка, не победившая в конкурсе, возражала против моей поездки в Лондон. Но если ты хотел что-то сказать мне, Эдди, то должен был, хотя бы ради приличия, высказать мне это в лицо.
— Нам плевать на этот дурацкий конкурс! — настаивал Эдди. — Мы заботимся о тебе, Нина… — его тон несколько смягчился.
Но она, откинув голову, прервала его:
— Я не нуждаюсь ни в чьей заботе!
— Значит, ты меня дурачила! — вспыхнул Эдди. — Я провел полжизни в заботе о тебе. Но если нужды во мне больше нет, то я умываю руки. — Он схватил свой пиджак и повернулся ко мне. — Если ты не лишена здравого смысла, Берди, то держись от нее подальше.
Нина с каменным лицом проследила за тем, как Эдди вылетел из клуба. Я смотрела на нее в ужасе.
— Господи, что это было?
— Не имеет значения. — Она пожала плечами, вертя кольцо на пальце. — Просто Эдди любит все драматизировать.
Я хотела все же надавить на Нину и расспросить ее, однако в этот момент к столу подошли Роуз и Генри. Я поймала взгляд Генри, но он тут же отвернулся и с горящими щеками сел подальше от меня. Интересно, о чем он думал? Беспокоился, что я выдам его секрет?
— Кто готов отправиться в следующий бар? — спросила Роуз, все еще полная кипучей энергии. У меня болели ноги, и мне больше не хотелось веселиться. Мысль о переходе в другое место вселяла в меня ужас.
— Я думаю, пора домой, — заявил вдруг возникший возле нас Александр.
Я вздохнула с облегчением: наконец-то вечер близился к концу. Я уже еле-еле фокусировала взгляд, а когда закрывала глаза, комната начинала бешено кружиться. Чужие туфли, поначалу слегка неудобные, теперь причиняли мне нестерпимую боль. После длительных препирательств нам наконец удалось убедить Роуз, что пора уходить. Мы покинули клуб вскоре после полуночи, ослабевшие и пьяные. Поездка на такси в Челси, казалось, длилась вечно. Роуз надулась, потому что считала, что ей не дали повеселиться; Нина размышляла о своей ссоре с Эдди; Генри и Александр тоже были задумчивыми.
Наконец машина высадила нас перед домом Джо, и Александр неловкими пальцами с трудом отпер дверь. Едва мы вошли, Нина направилась к лестнице, ни на кого не оглядываясь, однако Роуз заявила, что ночь только началась.
— Давайте выпьем! — настаивала она, с мольбой глядя на нас троих.
— Нет, я пас, — пробормотал Генри и поплелся к лестнице.
Роуз обратила взор на Александра, включив все свое обаяние, но он закрыл глаза и усталым жестом провел рукой по лицу.
— Отправляйся в постель, Роуз, — проворчал он, и она с недовольным видом последовала за остальными. Мы с Александром остались в темном холле одни.
Мгновение мы смотрели друг на друга, и в воздухе между нами висела тысяча несказанных слов. Какая-то сила подначивала меня протянуть руку и коснуться его. Он не сводил с меня глаз, ничего не говоря, и в конце концов я не выдержала.
— Ну что же, доброй ночи, — произнесла я с наигранной бодростью и погладила его по руке. Этот жест должен был выразить нежность, но получился каким-то неловким. Душа ушла в пятки, и я, поспешно отвернувшись, шагнула к лестнице. Однако на полпути он тихо окликнул меня:
— Берди?
Я обернулась с ощущением нарастающего ужаса, упорно глядя себе под ноги.
— Ты даже не взглянешь на меня? — прошептал он; приблизившись, ласково приподнял мой подбородок и встретился со мной глазами. — Был один момент, когда мы танцевали… — Он умолк, пристально рассматривая меня, будто что-то выискивая. При тусклом свете его глаза приобрели оттенок темного табака. — Мне показалось, что ты хотела… что ты… Какое желание ты загадала вчера вечером?
— Ты знаешь, — прошептала я, собрав всю свою решимость и сжав кулаки, чтобы руки не тряслись. — Ты сам это сказал.
Александр сделал ко мне еще один маленький шаг, и я вдохнула аромат его одеколона с нотками кедра, смешанный с запахом сигаретного дыма. Я подняла на него глаза, собираясь пожелать доброй ночи и удалиться, но в эту минуту он наклонился и коснулся губами моих губ.
Эйфория волной прокатилась по моему телу — от того места, где встретились наши губы, до пальцев ног, и я, не раздумывая ни секунды, прильнула к нему. Он заключил меня в объятия и поцеловал еще более настойчиво. Я затаила дыхание, когда его пальцы пробежались по моей спине, и теплый тлеющий уголек внизу моего живота разгорелся ярким пламенем, разжигая страстное желание во всем теле. Его губы переместились к ложбинке на моем горле, и у меня закружилась голова. Поцелуи трепетали на моей коже, словно перышки. Я обвила руками шею Александра и почувствовала, как адреналин пульсировал в его венах. Мои пальцы зарылись в его волосы, и наши губы снова встретились. Его язык коснулся моего, и я ощутила тонкий привкус шотландского виски, огненный и сладкий. Наконец мы оторвались друг от друга — растрепанные, ошарашенные.
— С днем рождения, Берди, — нежно произнес Александр, прерывисто дыша и прижимаясь своим лбом к моему. — Я так давно хотел сделать это.
Я подняла на него взгляд, чувствуя слабость в ногах. Это был не первый мой поцелуй. Прежде, дома, мне уже случалось обниматься и тискаться с мальчиками, но причиной тех неуклюжих влажных объятий была не страсть, а стремление не отставать от других девочек. Я предполагала, что именно так это и должно ощущаться — своего рода акт милости, от которого мальчики получали больше удовольствия, чем я… Но это… это совсем другое. Я наконец поняла, из-за чего люди поднимают шум: физический контакт двух душ, которые соединяются в минуту доверия и понимания.
— Это сон? — прошептала я, коснувшись пальцами его горящих щек. Александр умиротворенно закрыл глаза.
— Похоже на то.
— Именно это желание я тогда загадала, — наконец призналась я.
Александр сперва оторопел, затем улыбнулся.
— Очень хорошее желание, — он взял меня за руку и переплел наши пальцы. — Я рад, что оно сбылось.
— Мне нужно идти… — вздохнула я. — Нина будет недоумевать, куда я пропала.
— Полагаю, я должен дать тебе отдохнуть, — тихо произнес он, проводя пальцем по моей руке и оставляя на коже дорожку из мурашек.
— Доброй ночи, Александр, — прошептала я, коснувшись губами его щеки.
— Доброй ночи, Берди. — Грустно заглянув в мои глаза, он погладил мою щеку. Я потянулась к нему, он обнял меня и поцеловал в последний раз.
Я отвернулась и медленно пошла по лестнице. На верхней площадке остановилась и посмотрела на Александра, поглощенная единственной мыслью: что бы это могло значить?
Глава 18
Проснувшись позже, чем обычно, я не вскочила сразу, а тихо лежала в постели, думая о минувшей ночи. Александр поцеловал меня. Александр Тремейн, которого я когда-то называла мерзким, который позже вошел в круг моих самых близких друзей, теперь… Да, что именно? Александр Тремейн — виконт, который собирается жениться на леди Эвелин Бродвик. Вчера все казалось таким простым и чудесным… Но сейчас, когда я лежала, уставившись в потолок, мысли в голове путались. Ощущение счастья сменялось чувством вины, и они кружились в моем сердце до тех пор, пока я не перестала отличать одно от другого.
Нина уже поднялась и расчесывала у туалетного столика короткие черные волосы. Я поймала в зеркале ее взгляд.
— Что с тобой случилось вчера ночью? — спросила она с подозрением, положила щетку на столик и повернулась ко мне. — Ты шла за мной, а потом я, должно быть, уснула, прежде чем ты легла в постель.
— Мне нужно рассказать тебе кое-что, — призналась я, усевшись в кровати и обхватив руками колени.
Она с любопытством приподняла одну подведенную бровь и ждала продолжения.
— Мы с Александром целовались вчера ночью.
— Что? — прошептала Нина. Она быстро прошла по ковру, села в ногах кровати и в волнении вгляделась в мое лицо — желая убедиться, что я пошутила.
— Да, в самом деле! — ответила я с некоторым вызовом. — Тебя удивляет, что кому-то захотелось поцеловать меня?
Она на миг отвела глаза, а затем сильно ударила меня кулаком по руке и прошипела:
— Ты чертова идиотка!
— Ой! — вскрикнула я. — За что?
— Ты же обещала, что не влюбишься в него!
Она выглядела разъяренной, а я была одновременно смущена и рассержена ее реакцией. Моя неспособность скрывать эмоции снова выдала меня, и Нина, немного смягчившись, погладила мою ноющую руку.
— Прости, это было не очень умно, — вздохнула она. — Но ты ведь, наверное, понимала, что я это не одобрю?
— Да, понимала, но не хочу ничего скрывать от тебя, — мрачно ответила я. — Кроме того, я думала, что Александр начинает тебе нравиться, и ты даже стала ему доверять.