— Меня унесло течением. Эта толпа словно водоворот! — воскликнула я. — А где Бэбс? — добавила я, озираясь.
Нина и Эдди переглянулись и захихикали.
— Наша Бэбс вечно притворяется паинькой, но, знаешь, в тихом омуте… Она пускается во все тяжкие, когда напивается. Мы оставили ее около часа назад с каким-то обалденным рыжим парнем. — Эдди достал из кармана пачку сигарет и предложил нам с Ниной.
Я обвела взглядом гостей, которые, судя по всему, чудесно проводили время. Некоторые девушки тоже сбросили туфли и весьма непринужденно танцевали на траве. Мальчики в смокингах проходились по лужайке колесом. Кто-то призывал купаться в пруду. Повсюду царила атмосфера полной раскованности, которая так не вязалась с Эбботсвуд-холлом: золотая молодежь бросала вызов многовековой традиции. Все они пребывали в экстазе от своей безграничной свободы, я же вовсе не ощущала себя свободной. И вообще в этом веселье чувствовалось что-то чрезмерное. Я сделала глубокий вдох.
— Эта вечеринка ужасна, — со скучающим видом заметила Нина, словно прочтя мои мысли.
— Бедная Роуз! Это должно было стать ее триумфом, — посетовал Эдди, усевшись на росистую траву и прислонившись спиной к толстому стволу дуба.
— Кажется, большинство гостей наслаждаются жизнью, — возразила я в защиту Роуз. — Но должна признать, что никак не могу проникнуться духом праздника. Если это мой последний вечер в Корнуолле, то хотелось бы, чтобы от него остались яркие воспоминания. А это все как-то… поверхностно.
— Эти люди действительно поверхностны, Берди, — надменно произнесла Нина. — Им все безразлично, для них главное — хорошо провести время, и, разумеется, им наплевать на воспоминания. Наверное, ты не согласишься с этим, но и твои дорогие Тремейны точно такие же.
Я заметила плывущую по лужайке Эвелин в сопровождении группы подружек, и сердце мое ушло в пятки. Вот уж кого мне меньше всего хотелось бы видеть! Я подтолкнула Эдди и Нину и указала на Эвелин, которая направлялась в нашу сторону.
— Только ее мне сегодня не хватало! — простонала я, и Эдди рассмеялся.
— Быстрее, спрячемся на дереве! — прошептал он и, бросив на землю сигарету, подсадил меня.
Я начала карабкаться по ветвям, цепляясь за них платьем и с болью отчаяния слыша, как рвалась материя. Однако продолжала лезть все выше, пока не устроилась в безопасном месте среди листвы. Нина последовала за мной, последним забрался Эдди. И как раз вовремя: Эвелин остановилась прямо под нашим деревом.
— Я подумала, почему бы не позволить им в последний раз повеселиться на всю катушку, — мрачно рассмеялась она. — Может быть, тогда им будет легче попрощаться с этим местом.
— О Эвелин, это уж слишком! Неужели ты действительно собираешься продать поместье? — взволнованно спросила низенькая блондинка.
— Только после того, как мы поженимся, — вздохнула Эвелин с явным недовольством. — Если бы я могла заставить Алекса ускорить процесс, то сделала бы это. Но поместье будет принадлежать нам по закону, только когда отец Алекса отпишет его официально. Они не в состоянии содержать эти земли и дом, и я не понимаю, почему должна тратить на них свое приданое. Сразу после женитьбы выставим имение на торги.
— Есть какие-нибудь новости о помолвке, Эвелин? — поинтересовался кто-то.
— Пока никаких, — ответила она с досадой. — Это всего лишь вопрос времени, но мне хотелось бы, чтобы Алекс перестал тянуть кота за хвост и выполнил свои обязательства.
— Ты знаешь, почему он медлит?
— У меня есть некоторые подозрения, — ответила Эвелин ядовитым тоном.
Нина и Эдди посмотрели на меня, и мои щеки вспыхнули.
— А он не станет возражать против продажи своего фамильного дома? — спросила другая девушка.
— Алекс? — удивилась Эвелин. — Господи, конечно, нет! Он терпеть не может этот дом. К тому же Алекс разумный человек и понимает, что это правильное решение.
— А что будет с арендаторами? — не унималась блондинка.
— Это не наша проблема, — отрезала Эвелин. — Возможно, если бы они приносили больше дохода, нам не пришлось бы продавать земли. Я скажу вам, что нужно предпринять в первую очередь… — Она сделала театральную паузу и неторопливо отпила из бокала, а друзья ее, замерев, ловили каждое слово. — Покончить с финансированием этой проклятой художественной школы! Вы знаете, сколько денег они выбрасывают на нее каждый год? Между прочим, эти представители богемы сегодня здесь. Как мило со стороны Роуз пригласить их… Наверное, это их последняя возможность повеселиться.
Девушки захихикали, и вся компания удалилась в сторону дома, взявшись под руки. Эдди, Нина и я в шоке уставились друг на друга.
— Они продают Эбботсвуд? — наконец спросила я. У меня кружилась голова, и, чтобы не свалиться с дерева, я вцепилась в ветку, на которой сидела.
— Да бог с ним, с Эбботсвудом! Как насчет Сент-Агс? — горестно воскликнула Нина. — Они же не могут просто прекратить финансирование школы! Что тогда будет с нами?
Увы, сомневаться в истинности слов Эвелин не приходилось. Я считала, что школа существовала в основном на деньги, которые студенты платили за обучение. Но если ее субсидировали Тремейны, то это объясняло, почему мистер Блай всегда так лебезил перед ними. Эвелин упомянула о продаже поместья… Но знают ли Тремейны об этом плане? Требовалось это выяснить.
Я поспешно слезла с дерева и помчалась по лужайке. Нина и Эдди окликнули меня, но я не остановилась. Следовало найти Александра и рассказать ему о планах Эвелин.
Глава 29
Кажется, гостей в Эбботсвуд-холле стало еще больше, однако никто из них не видел Александра. Я распахнула дверь библиотеки и, обнаружив, что она пуста, упала в большое кожаное кресло — встревоженная и измученная. Это была большая комната, обшитая дубовыми панелями и уставленная книжными шкафами. Я на цыпочках подошла к ним, не в силах сопротивляться искушению. Помимо классических произведений и антикварных книг в кожаных переплетах, я увидела несколько полок с детективами. Должно быть, это та коллекция Александра, о которой он когда-то говорил мне. Я провела пальцами по корешкам: романы Эллери Куина, приключения Шерлока Холмса, томики Агаты Кристи… И вдруг мой взгляд наткнулся на «Загадку Эндхауса» — он так и не отдал мне ее.
— Вот плут! — прошептала я с улыбкой и сняла книгу с полки, с нежностью вспоминая о том, как мы вместе читали ее весной.
Из томика торчал листок бумаги, и я развернула и разгладила его. Не полагается так поступать, но я напомнила себе, что это моя книга. С листа на меня смотрел Александр. Это тот портрет, который я нарисовала в магазине «Янссен и сын». Интересно, зачем он сохранил его? Вообще-то я не считала этот рисунок особенно удачным. И почему он спрятал его в книге?
У окна стоял письменный стол с изящной резьбой и инкрустацией из перламутра, и я уселась за него, чтобы заново перелистать роман. И вдруг мое внимание привлекла аккуратная стопка бумаг — по-видимому, важные документы, которым не следовало валяться где попало. Я придвинула их к себе, и мое сердце замерло. Это был акт продажи Эбботсвуд-холла. Как я могла подумать, что Александр не знал о планах насчет продажи поместья? Эвелин не сумела бы провернуть это дело без его ведома. Что она сказала? «Он терпеть не может этот дом»… Словно кто-то вонзил мне в живот тупой нож, оставив зияющую рваную рану. На глаза навернулись горячие сердитые слезы, и я сморгнула их.
— У тебя вошло в привычку рыться в чужих вещах на вечеринках? — произнес за моей спиной знакомый голос, и я подскочила от неожиданности.
Александр стоял, прислонившись к дверному косяку, уголки его губ тронула улыбка. Я положила бумаги на место и схватила свою книгу.
— Вообще-то она моя. — Я показала ему «Загадку Эндхауса», и он утратил невозмутимость. — А у тебя вошло в привычку красть вещи у нищих художников.
Он пожал плечами и снова обрел хладнокровие.
— Именно таким образом богачи и становятся богатыми.
— Очень смешно, — мрачно сказала я, покосившись на акт продажи.
— Даже не представляешь насколько, — пробормотал Александр.
Он открыл большой деревянный глобус, вынул оттуда бутылку шотландского виски и наполнил два хрустальных бокала. Один бокал подал мне и, прищурившись, оглядел мои босые ноги, испачканные травой, и порванное платье.
— Чем ты занималась? — спросил он, вынимая листик из моих волос.
Он стоял так близко, что я ощутила пьянящий аромат его кедрового одеколона. В голове начали роиться непрошеные мысли. Я вспомнила ночь после дня моего рождения… Я могла бы приблизиться всего на дюйм и поцеловать Александра. Как хотелось убрать непослушный локон с его глаз, провести пальцем по идеальным скулам, в последний раз испытать мимолетное счастье!
— С тобой все в порядке, Берди? — уточнил он озабоченно. — Ты слегка пошатнулась.
— Я просто хорошо провожу время. Разве не этим положено заниматься на подобных вечеринках? — Я глотнула из бокала. Виски обжег горло, и я поморщилась. — Не понимаю, как ты можешь это пить.
— Много практиковался, — ответил он и, одним глотком осушив свой бокал, налил себе еще. — Я искал тебя.
— Забавно, я тоже тебя искала… — рассеянно произнесла я.
— В самом деле? — насмешливо протянул он. — А выглядишь так, будто строила дом на дереве или снова резвилась в кустах рододендронов.
— Именно там можно услышать самые интересные сплетни, — с сарказмом ответила я.
Повернувшись к граммофону, Александр перебрал пластинки.
— Как бы то ни было, ты задолжала мне танец. — Он подал мне руку, когда по библиотеке поплыли первые ноты знакомой мелодии.
— Ты играл это в доме тети Джо в Лондоне. — Я прикрыла глаза, вспоминая, как впервые услышала эту мелодию — исполненную его тонкими пальцами.
— Это когда ты шпионила за мной? — поддразнил он и, взяв меня за руку, другой рукой обнял за талию. — Она называется «Грёзы», — прошептал он. Его губы коснулись моих волос, и мы медленно закружились на месте.