в лесную чащу. Тихо вскрикнув, я помчалась за ним — но он уже исчез. Издали послышались крики, и я остановилась, чтобы определить, откуда они доносились. Голова моя кружилась, адреналин зашкаливал, и я была совершенно сбита с толку. Голоса приближались, но я никак не могла разобрать слова: в ушах стоял звон.
— Разве вы не видели объявление? Это частное владение! — сердито осведомился где-то рядом мужской голос.
Ко мне направлялся высокий брюнет в твидовом костюме и низко надвинутом на лоб кепи. Он явно гневался и, прищуривая темно-карие глаза, смотрел на меня с подозрением. Выглядел незнакомец немногим старше меня: наверное, лет двадцать с небольшим. Однако был на целый фут выше и вел себя довольно авторитарно — не в соответствии с возрастом. Вероятно, мне следовало испугаться — ведь я вторглась на чужую территорию, но я будто оцепенела. Молодой человек остановился в нескольких шагах от меня, и вблизи его фигура показалась мне несколько нескладной. Возможно, он рассчитывал, что я от страха убегу подобно оленю, и теперь не знал, как поступить.
— Кто вы такая и что здесь делаете? — грозно спросил он.
— Я гуляла и задумалась… потом раздались выстрелы, и… — Мой взгляд упал на охотничью винтовку в его руках. — Это вы! Вы стреляли в меня.
Он слегка растерялся от этого обвинения, темные глаза его распахнулись, и лицо на какую-то секунду утратило суровость. Затем его взгляд вновь стал проницательным.
— Ничего подобного!
— Но ведь был выстрел! — воскликнула я, указывая на винтовку в его руках. — Эта улика выдает вас с головой.
— Я пытался застрелить оленя, — процедил он сквозь зубы. — И мне это удалось бы, если бы ваша голова не высунулась из травы и не отвлекла меня.
— Я рада, что помешала этому! — парировала я. — Зачем убивать такое прекрасное создание?
— Мы отбраковываем оленей, чтобы снизить их численность, и делаем это для их же блага.
— О, как вы добры! Вне всякого сомнения, олени весьма вам благодарны, — произнесла я с горькой иронией.
Молодой человек поджал губы.
— Это моя земля, — отрезал он. — Если мне понадобится совет, то я найму консультанта. Вы же явно не подходите на эту должность — поскольку не умеете читать и не соблюдаете правила. Напомню, что вы нарушили границы частной собственности. И теперь, может быть, соизволите удалиться и отправитесь надоедать кому-нибудь другому?
Я почувствовала, как мои щеки зарделись от гнева и смущения. Губы незнакомца растянулись в самодовольной улыбке.
— С удовольствием! — выпалила я с негодованием. — В любом случае я не желаю задерживаться здесь ни на минуту.
Я быстро собрала свои вещи и, бросив на него возмущенный взгляд, развернулась на каблуках и ринулась прочь сквозь высокую траву.
— Я тоже расстаюсь с вами с удовольствием! — крикнул он мне вслед, когда я исчезла за деревьями.
Открывая дверь «Герба рыболова», я все еще кипела от злости. Где же Нина и ее друзья? Первое, что меня поразило, — это горьковатый цитрусовый запах, смешанный с табачным дымом, от которого в носу сразу же стало щекотно. Я никогда прежде не бывала в пабе, и, как только вошла, меня словно омыло теплой волной — такое бывает, когда слишком долго сидишь у камина. В пабе было многолюдно. В основном здесь собрались пожилые усталые мужчины с бакенбардами, которые расположились у барной стойки. Но в дальнем углу, за маленьким столиком, я заметила Нину и двоих ее друзей довольно-таки артистической наружности. Склонившись друг к другу, они увлеченно беседовали и потягивали из стаканов красное вино. На темной головке Нины пылал красный берет. Заметив меня, она помахала, и я направилась к ним через толпу.
— Куда ты исчезла? — с любопытством спросила она, когда я подошла, и повернулась к друзьям. — Это та девушка, о которой я вам рассказывала. Элизабет, это Эдди и Бэбс.
Каштановые волосы Бэбс прикрыли ее щеки, когда она начала двигаться на стуле, чтобы освободить для меня место. Она застенчиво улыбнулась, и рассыпанные по ее горбатому носу веснушки собрались в кучку. Устроившись поудобнее, девушка глубоко затянулась сигаретой.
— Мы слышали, ты тоже художница? — произнесла она с сильным провинциальным акцентом.
— По крайней мере, стремлюсь ею стать, — робко ответила я.
— Каждый художник стремится стать художником, — доброжелательно заметила она. — Мы никогда не прекращаем учиться, независимо от того, как давно этим занимаемся.
— Как, ты сказала, тебя зовут? — с рассеянным видом осведомился Эдди, подняв на меня взгляд зеленых глаз из-под тяжелых век. — Эмили, не так ли? — Он смахнул с лица волнистые волосы и протянул ко мне через Бэбс тонкую руку для рукопожатия.
— Эдди, ее зовут Элизабет, — поправила та, и он сморщил свой длинный римский нос, выражая неодобрение.
— О господи, не будем на этом зацикливаться. Как насчет Берди[3]? Это ведь уменьшительное от Элизабет?
«Птичка», — повторила я мысленно. Берди. А что, мне нравится. Это звучит более богемно, чем Элизабет. Берди — подходящее имя для художницы. Для особы, которая бесшабашно бросается в авантюры, не ведая сожалений.
— Можешь называть меня как хочешь, — ответила я небрежно — как и подобает отвечать девушке по имени Берди.
— Что ж, Берди. Должно быть, ты не лишена таланта — иначе тебя не приняли бы в Школу Святой Агнессы, — он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.
— Но мы же знаем, что это не так, Эдди, — язвительно заметила Нина. — Тебя ведь приняли и терпят уже столько времени.
Я на миг оторопела, но Нина и Бэбс расхохотались. Эдди закатил глаза и показал Нине язык, а я нервно захихикала.
— Не бери в голову. Ты скоро привыкнешь к нашей манере общаться, — подмигнула Бэбс и налила мне вина. — Мы подкалываем друг друга потому, что очень друг друга любим.
— Спасибо, — сказала я, принимая у нее стакан.
Я сделала большой глоток, чтобы успокоиться, — так поступают героини в кинофильмах. Мне не хотелось признаваться в том, что я впервые пью спиртное. Однако в следующий миг чуть не выплюнула его — потому что никогда не пробовала ничего отвратительнее, но главным образом из-за того, что в распахнувшуюся дверь паба вошли двое мужчин. Они выделялись среди собравшихся даже больше, чем мы. От них буквально веяло богатством и утонченностью, и, когда они направились к бару, толпа расступилась перед ними, словно перед особами королевской крови. Эти двое выглядели слишком нарядно и элегантно для паба: дорогие костюмы прекрасного покроя, аккуратные прически, великолепные осанки, грациозные движения. Пиджак одного из джентльменов — явно сильного, атлетически сложенного — плотно обтягивал широкую грудь. Золотистую кожу — признак того, что он много времени проводит на свежем воздухе, — обрамляли белокурые волосы, отливающие в тусклом свете паба медовым оттенком. Второй джентльмен — темноволосый, более высокий и стройный, — несомненно, был тем самым наглецом, с которым я препиралась сегодня днем.
— О нет… — простонала я, сползая ниже по стулу.
— В чем дело? — Бэбс повернулась, чтобы взглянуть, кого я увидела.
— Как вы думаете, тот мужчина, который только что вошел… высокий, с темными волосами… Он меня увидел? — спросила я уже практически из-под стола.
— Александр Тремейн? — Эдди рассмеялся. — Какое имеет значение, увидел ли тебя Александр Тремейн? Без обид, дорогая, но я не думаю, что у тебя с ним есть шанс.
— Я не знаю его имени, — ответила я, выглядывая над столешницей. — Но это определенно он.
— Да в чем дело? — нетерпеливо поинтересовалась любопытная Нина. Все трое смотрели на меня так, будто сомневались в здравости моего рассудка.
— Сегодня днем я немного прогулялась и случайно забрела на территорию его владений, — ответила я, поглядывая на этого джентльмена и задаваясь вопросом, заметил ли он меня. — Мы… поссорились. — Я не была уверена, стоит ли им рассказывать историю целиком.
— Рада, что ты уже начала заводить друзей, — фыркнула Нина, но Бэбс выглядела озабоченно.
— Ты поссорилась с Александром Тремейном? — переспросила она, словно хотела убедиться, что не ослышалась, и нервно закусила губу.
— Мы не успели обменяться любезностями и представиться друг другу. Но это определенно он. А почему вы все называете его полным именем? — осведомилась я шутливо. — Как будто это какая-то знаменитость.
— Ха! — Эдди зажег сигарету и принялся объяснять: — Тремейны — действительно знаменитости в Сент-Агс. Наши местные землевладельцы, они живут поблизости в огромном поместье, которое называется Эбботсвуд. Отец семейства — граф Тревеллас. Этот белокурый джентльмен — достопочтенный[4] Генри Тремейн. А Александр — его старший брат, восьмой виконт Тревеллас и наследник поместья Тремейнов. Просто не верится, что ты с ним встретилась! — добавил он с завистью, сбивая в пепельницу пепел с сигареты. — Я слышал, он тот еще хам.
— Но, что важнее, Тремейны — попечители Художественной школы Святой Агнессы, — многозначительно добавила Бэбс. — И у меня сложилось впечатление, что всеми школьными делами теперь занимается в основном Александр. Его отец получил тяжелое ранение на войне. Так что, пожалуйста, постарайся не злить человека, который решает, сколько денег нам дать.
— О… — пробормотала я, обратив взгляд на Тремейнов, прислонившихся к барной стойке. — Вероятно, с ним действительно не стоит враждовать.
— Да уж, не стоит. — Эдди ухмыльнулся и поднес к губам стакан с вином.
— Я не стала бы из-за этого волноваться. — Нина пожала плечами и наклонилась, чтобы зажечь свою сигарету от сигареты Эдди. — Они больше не посещают школу. Удивительно даже, что продолжают ее финансировать. — Она выпустила струйку дыма. — Полагаю, это просто позволяет им лучше выглядеть в глазах местного общества.
Мне бы ее бесшабашность! И зачем я только зашла за ту изгородь!
— Возьмем еще вина? — спросила Бэбс, пытаясь вытрясти последние капли из бутылки. — У меня ужасная жажда.