— Таковы все лучшие премьерши, — ответил он с очаровательной улыбкой. Затем поцеловал меня в щеку и ушел.
Я сидела в тишине, погрузившись в невеселые раздумья, и изнывала от душевной боли. Казалось, что сердце мое размоталось, словно клубок шерсти, и я не знала, как снова связать все нити. С холма донеслись взрывы фейерверка, и из глаз опять закапали крупные слезы, но мне нельзя было расклеиваться. Сент-Агс в опасности, и я тоже. Следовало убедить родителей не забирать меня, я должна спасти Сент-Агс — не только ради себя и своих друзей, но и ради всех бесприютных душ, которые ищут свое место в жизни.
Первый золотой осенний лист упал с замученного непогодой платана и опустился на мои колени. Со сменой времен года я ощутила перемену в себе, как будто моя жизнь заканчивалась и начиналась одновременно.
Часть третья
Ты из моря и звезд, и однажды ты вновь себя обретешь.
Глава 30
— Поднимайся и сияй! — задорно пропела Нина, распахивая дверь моей спальни и врываясь с двумя кружками кофе в руках.
— О господи, уйди! — простонала я и скрылась под одеялом.
В голове словно кто-то гремел кастрюлями, язык пересох и еле ворочался. Нина плюхнулась на кровать, и я выглянула из-под одеяла, чтобы взять кофе.
— Что случилось с тобой вчера вечером? — с любопытством спросила она.
Вид у нее был возмутительно здоровый, ясные глаза сияли. Поджав губы, я окинула ее быстрым, но внимательным взглядом, пытаясь понять, в чем причина.
— Я участвовала в питейном состязании, где был всего один участник, — проворчала я и глотнула кофе. — А почему ты так хорошо выглядишь?
— Я не пила, — самодовольно объявила она, и я посмотрела на нее с сомнением. — Ну, может, совсем немного. Я начала новую жизнь и теперь не напиваюсь в стельку при любой возможности. Оказывается, это очень забавно — быть единственным трезвым человеком на вечеринке… И весьма поучительно. — Она приподняла брови и пригубила кофе. Я покраснела, пытаясь вспомнить, что же такое могла вчера сказать или сделать?
Я осторожно села. Каждое малейшее движение вызывало в моем черепе камнепад — будто мозг распался на мелкие кусочки гравия и все они с грохотом разлетались в пустом пространстве.
— Я разыскала Александра, — мрачно сообщила я. — Хотела спросить его о продаже Эбботсвуд-холла.
Нина ждала продолжения, явно заинтригованная.
— Судя по прекрасному настроению, в котором ты пребываешь, я догадываюсь, насколько хорошо прошел разговор, — саркастически отозвалась она. — Итак, нам конец?
— Конечно, Александр знал об этом. Но это не самое ужасное… Он пытался подкупить меня чеком! — Я снова вспыхнула, возмущенная его наглостью.
Нина удивленно вздернула брови и пробормотала, уткнувшись в кружку с кофе:
— Да, мне определенно следовало поцеловать его…
— Ха-ха! Очень смешно, — сердито огрызнулась я. — Разумеется, я отказалась от денег… Но, Нина, слышала бы ты, что он мне говорил… Я полагала, что знаю его, но вчера он был совсем другим.
Я надеялась, что наутро, когда проснусь в бледных рассветных лучах, мои чувства к Александру улетучатся. Но я открыла глаза столь же безнадежно влюбленная в него, и это не улучшило моего настроения. Я посмотрела в маленькое окно с желтыми занавесками: серое небо, моросящий дождик, деревья, окутанные туманом. Осень подступала, вытесняя все радости лета.
— Что же мне делать? — тихо пробормотала я.
— Ну а что ты можешь сделать, дорогая? У тебя сейчас есть более неотложные дела. Например, неминуемый приезд твоих родителей.
Я взглянула на нее в отчаянии. Мысль о возможной разлуке с друзьями была невыносимой.
— Не расстраивайся из-за нас, — посоветовала Нина, угадав мои мысли. — Мы что-нибудь придумаем.
Я медленно слезла с кровати и надела черные юбку и блузку — в соответствии со своим настроением. Затем провела щеткой по спутанным кудрям.
— О Берди, — хихикнула Нина, обняв меня и посмотрев на наше отражение в зеркале. — Мне будет не хватать твоей склонности к мелодраме! У тебя такой вид, словно ты собралась на похороны.
— Может быть, хватит острить насчет моего отъезда? — спросила я, уперев руки в бока. — Не исключено, что мы видим друг друга в последний раз.
При этих словах на мои глаза навернулись слезы, и Нина ласково стерла их большим пальцем.
— Прибереги свою злость, Берди, — мягко произнесла она. — Уверена, она понадобится тебе позже. А теперь я должна бежать. У меня есть срочное дело, но я постараюсь вернуться до приезда твоих родителей. — Она крепко обняла меня и выскочила за дверь, оставив меня одну в спальне, с которой я уже мысленно прощалась.
Глядя на себя в зеркале, я повторила свою мантру:
— У меня все хорошо. У меня все должно быть хорошо. У меня все будет… о, какой от этого прок? — вздохнула я с досадой и отправилась вниз.
Сал не было ни в кухне, ни в саду. В коттедже царила какая-то устрашающая тишина. Усевшись за стол, я прислушалась к скрипу половиц и свисту старых медных труб. На столе стоял еще теплый чайник, и я налила себе в чашку чай, а затем оглядела кухню, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь. Эта комната полнилась призраками: я видела Сал, прислонившуюся к плите; Нину и Эдди, которые стиснули друг друга в дружеских объятиях; Бэбс, которая притащила опьяневшую Нину и с помощью Александра усадила ее в кресло. И Александра… Я так ясно видела его: он сидел за этим самым столом с чашкой чая и нашей книгой Агаты Кристи, и они с Сал болтали, как старые друзья. А вот девушка, которая в апреле впервые подошла к двери Сал, ныне превратилась в далекое воспоминание. Я всегда была своевольной, однако выросла в тепличной обстановке и мало что успела узнать об этом мире… Теперь, ощутив вкус истинной свободы, я не могла представить, что вернусь к прежней жизни. Друзья, приобретенные за эти несколько месяцев, навсегда изменили меня. Мысль о том, чтобы покинуть их, казалась совершенно невыносимой.
Я допила чай, сполоснула чашку, поставила ее на сушилку и осмотрелась в поисках других мелких дел по хозяйству — чтобы отвлечься. Часы в гостиной пробили четверть какого-то часа. Вдруг открылась входная дверь, и я вздрогнула.
Сал вернулась из продуктовой лавки с полной корзиной. Войдя в кухню, она расплылась в улыбке и начала выкладывать на стол коробку с яйцами, пачку сливочного масла, горки моркови и картофеля.
— Нервничаешь из-за приезда родителей, дорогая? — спросила она, и я рассеянно кивнула. — Я купила фруктовый кекс и печенье, — сообщила она, подмигивая. — Чтобы немного подсластить вашу встречу.
Раздался стук в дверь, и я резко обернулась.
— Наверное, это они, — с тревогой произнесла я, поднимаясь на ноги.
— Ступай в гостиную, солнышко, а я их приведу, — предложила Сал и вытерла руки о передник.
Я опустилась в одно из кресел, обитых материей с цветочным узором, и чутко прислушалась к тихому гулу голосов в холле. Минуту спустя в комнате появились мои родители — оба в пальто, давая понять, что не собираются задерживаться надолго. Несмотря ни на что, при виде их я испытала облегчение и, бросившись к маме, крепко ее обняла. Она на мгновение замерла, затем расслабилась и тоже обняла меня.
— Ну, дорогая, пора домой, — мягко сказала она, погладив меня по спине, но я отступила от нее на шаг.
— Нет, — ответила я несколько резче, чем намеревалась.
— Нет? — повторил отец, сдвинув брови над пронзительными серыми глазами.
Он шагнул в сторону, и я с ужасом увидела Чарльза, метающего молнии пронзительно-синими глазами. Я съежилась под его взглядом, но, напомнив себе, что должна быть сильной, сразу же выпрямилась и стиснула зубы.
— Вам следовало прислушаться к моему предостережению, Артур, — произнес Чарльз, не отводя от меня взгляда. — Если бы вы послали ее в пансион, она научилась бы повиноваться приказам.
Я твердо смотрела на него, борясь с желанием моргнуть, пока у меня наконец не начало жечь глаза. Он медленно улыбнулся.
— Почему бы нам всем не присесть? — предложила Сал, пытаясь разрядить обстановку. — Я поставлю чайник.
Я снова опустилась в кресло, а родители сели на диван, обитый цветастой материей. Чарльз, встав у камина, с презрением осматривал чудесную маленькую гостиную Сал.
— Итак, Элизабет? — наконец заговорил отец. — Ты не хочешь объясниться?
Я сделала глубокий вздох, пытаясь унять дрожь в руках.
— Чарльз, я должна перед вами извиниться, — произнесла я сквозь сжатые зубы, и в его васильковых глазах возникло насмешливое удивление.
— Значит, она не совсем лишена приличных манер, — перебил он.
Я поджала губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь такое, о чем потом пожалею. Терять голову было нельзя.
— Я приношу извинения, потому что, боюсь, вас обманули. Причем дважды. В первый раз — когда заставили поверить, будто меня послали в пансион благородных девиц; во второй — когда обнадежили, что я выйду за вас замуж.
— Что за вздор! — взорвался папа, вскочив на ноги. Лицо Чарльза исказилось от ярости. — Чарльз, мое слово — это слово чести! Я никогда не поступил бы так с вами.
— И тем не менее, Артур, вы дали мне слово, что отправите Элизабет в пансион, — надменно возразил Чарльз, злобно сверкнув глазами. Отец покорно склонил голову и сел на свое место. Чарльз снова перевел взгляд на меня. — Элизабет, у меня нет времени на ваши маленькие игры. Мы с вашим отцом заключили сделку. Как оказалось, не очень-то хорошую сделку, но тем не менее. Вы моя, и я вас забираю.
Мама тревожно посматривала на отца, но после заданной Чарльзом головомойки тот избегал встречаться с ней глазами. Я вздохнула, понимая, что ни один из них не поможет мне в этой схватке.
— Я не ваша, Чарльз. Я принадлежу себе. И я не могу выйти за вас замуж — ни сейчас, ни когда бы то ни было, — твердо заявила я.
— И почему же? — процедил он презрительно.