шись в бездну стыда и отчаяния.
— Если это тебя немного утешит, то замечу, что Джоан очень мило отнеслась к твоей выходке, — небрежно бросил Эдди, пожав плечами. — Думаю, она сочла тебя весьма забавной.
— Я… Мне сейчас не до этого, — запинаясь, произнесла я. — Слишком много нужно сделать!
Пройдя в самый дальний угол галереи, я принялась срывать коричневую бумагу с картин, которые требовалось развесить по голым стенам. В эту минуту появился мистер Янссен в сопровождении высокого чернокожего мужчины с гладковыбритой головой и темными глазами.
— Берди, моя дорогая! — воскликнул мистер Янссен и сжал мою руку. — Как приятно вас видеть после стольких месяцев! Это Сэмюэл, владелец галереи. Он любезно согласился курировать вашу выставку.
Я повернулась к Сэмюэлу и пожала ему руку. Он был одет безукоризненно: серые шерстяные брюки, рубашка с открытым воротом, на шее — шелковый шарф.
— Приятно с вами познакомиться, Сэмюэл, — улыбнулась я. — Не знаем, как и благодарить за вашу доброту. Все были так любезны, помогая нам организовать эту выставку.
— Пожалуйста, называйте меня Сэм. Рад, что сумел помочь, — он расплылся в широкой улыбке и принялся помогать мне разворачивать картины.
— Как давно вы владеете галереей? — спросила я, когда мы начали раскладывать полотна на полу, чтобы определить, как их лучше развесить.
— Около пяти лет, — ответил он, осторожно взяв в руки один из больших холстов и приложив к стене. — Моя мама была художницей, поэтому мой любовный роман с цветом и формой начался рано.
— Вы пишете?
— Пробовал, но художника из меня не вышло. Меня всегда больше привлекала скульптура. А в настоящее время я главным образом занимаюсь кураторством. Однако должен сказать, что ваша решимость спасти школу снова вдохновила меня.
— Как и меня, — с пониманием заметила я. — Значит, ваша семья связана с искусством?
— Как ни печально, все закончилось на мне. Моя дочь такая серьезная! Она напоминает мне моего старика. Впрочем, у нее остается мало времени для творчества. Она хочет стать журналисткой. Полагаю, я должен радоваться этому, но мне хотелось бы, чтобы она унаследовала от меня и моей матери любовь к искусству, — с грустью объяснил он.
А вот у меня с отцом все обстояло ровно наоборот. Я мечтала показать ему, насколько это важно для меня — заставить его понять. Наверное, я должна быть счастлива оттого, что он придет на выставку. Но узнав, что моя помолвка с Генри — всего лишь уловка, он в ту же секунду захочет, чтобы я вернулась домой.
К четырем часам мы все подготовили, и галерея выглядела очень эффектно. Студенты Сент-Агс представили для выставки множество произведений искусства, выполненных в различных стилях и техниках. И то, что все они были созданы под руководством лишь двух преподавателей, свидетельствовало об истинном успехе нашей школы.
— Как думаешь, не открыть ли нам одну из них прямо сейчас? — спросил Эдди, кивнув на бутылки шампанского. — По-моему, тебе не мешает опохмелиться, Берди.
Я неохотно согласилась немного выпить, и мы вместе с Сэмом и мистером Янссеном подняли бокалы. Сэм провозгласил тост:
— За художественную школу Святой Агнессы! Долгой ей жизни и всяческого процветания!
Мы чокнулись и выпили, с восхищением обсуждая, как много успели сделать за несколько коротких месяцев.
— Пойдем, Берди, — Нина хлопнула в ладоши. — Мы возвращаемся в отель. Нужно подготовиться к вечеру.
— Подготовиться? — переспросила я удивленно, и Эдди хихикнул.
— Твоя наивность всегда с тобой, — вздохнул он. — И это комплимент! Никогда не утрачивай ее.
— Ты же не планировала прибыть на открытие в том, что на тебе сейчас? — скептически поинтересовалась Нина. — Это будет торжество, и ты должна соответствовать.
Всю дорогу до отеля я паниковала, так как совершенно не представляла, что надену. Увы, мне не пришло в голову захватить с собой что-нибудь элегантное для сегодняшнего события. Накануне вечером я была в единственном своем нарядном платье, и теперь оно валялось измятое на полу в ванной. Я отчаянно перебирала в мыслях все, что у меня имелось. Но когда мы наконец вошли в номер, оказалось, что волновалась я напрасно.
В гостиной нас ожидала миниатюрная и очень серьезная женщина в затейливых очках. Рядом с ней я увидела блестящую медную стойку с платьями.
— Ну и который сейчас час? — строго осведомилась она с сильным французским акцентом, когда Нина бросилась к ней, чтобы расцеловать в обе щеки.
— Извини, Камилла! Подготовка к выставке заняла больше времени, чем предполагалось. И вообще… разве я когда-нибудь приходила на встречу вовремя? — добавила она с нахальной улыбкой.
Камилла не улыбнулась в ответ, но слегка смягчилась.
— Приятно снова видеть тебя, ma cherie[26], — сказала она более приветливо. — Кажется, ты теперь не в Лондоне.
— Да, все непросто, — грустно отозвалась Нина и подтолкнула меня вперед. — Это моя лучшая подруга Берди. Ей нужна твоя помощь. У нас сегодня важное мероприятие, и она должна эффектно выглядеть.
Мое сердце замерло, когда Нина представила меня. Она раньше не называла меня своей лучшей подругой. Но, в конце концов, кто мы друг другу после всего того, через что прошли вместе! Тем временем Камилла внимательно разглядывала меня, задумчиво подперев рукой подбородок.
— Она не уродлива, — изрекла она наконец, и, вероятно, я должна была расценить это как комплимент. — Хорошие скулы, красивые глаза. Да, с этим можно работать.
— Вот и прекрасно, — беспечно сказала Нина, затем опустилась на диван и сняла телефонную трубку. — Потому что у тебя нет выбора. Алло? Обслуживание номеров, пожалуйста.
Пока Нина беседовала с портье, Камилла снимала с меня мерки. Она поворачивала меня то в одну, то в другую сторону, периодически выкрикивая приказы типа «Поднимите руки!».
Мой взгляд все время скользил по стойке с платьями — шелкам, шифону и бархату всех оттенков радуги.
Камилла неторопливо подошла к вешалкам и принялась перебирать их, что-то бормоча себе под нос.
— Как, вы сказали, вас зовут? — вдруг спросила она, резко обернувшись ко мне.
— Берди, — ответила я. — Или Элизабет. Как вам нравится.
Она снова перевела взгляд на стойку и больше ничего не спрашивала, а я беспокойно переминалась с ноги на ногу, слегка дрожа в одной комбинации.
В дверь постучали, и Нина поднялась с дивана. Через минуту она вернулась с бутылкой шампанского в ведерке со льдом и блюдом с сэндвичами.
— Ну, как дела? — поинтересовалась она и, взглянув на меня, добавила: — С каждым бокалом ты должна съесть по крайней мере один сэндвич. Нам не нужно повторения вчерашнего вечера.
— Думаю, я нашла для нее то что нужно. — Камилла сняла с вешалки шифоновое платье с глубоким вырезом цвета шампанского.
Я тихонько ахнула, когда она подняла его, чтобы мы могли полюбоваться. Ткань струилась и играла бликами в свете ламп, а от деталей на лифе у меня буквально захватило дух: на нем раскинули переливчатые крылья два колибри, расшитые вручную сотнями бусинок.
— О да, — одобрительно выдохнула Нина и наполнила бокалы шампанским. — Камилла, ты просто чудо.
Я надела платье, и Камилла застегнула молнию на спине. Оно село на меня идеально: прихваченный в талии легчайший материал элегантно спадал до самого пола. Камилла отступила, чтобы полюбоваться своей работой.
— Поворачивайтесь медленно, — приказала она, и я покружилась на месте, не в силах сдержать восторг. — Очень хорошо сидит. Не понадобится никаких переделок. И это отлично, потому что нет времени! — отрезала она и добавила с улыбкой: — Это платье словно для вас создано.
— Оно великолепно! — Нина передала мне бокал шампанского. — Сегодня вечером птичка Берди отправится в полет.
Глава 38
Мы вернулись в галерею как раз в тот момент, когда прибыли Марджори и мистер Блай. Странно было видеть их в вечерних туалетах. Свои прелестные волосы — в кои-то веки не выпачканные краской — Марджори уложила в высокую прическу. В длинном платье из органзы со сверкающей золотой вышивкой она еще больше походила на Офелию.
— Давайте-ка взглянем, что тут у вас, — сказала она, и я, открыв дверь, впустила их внутрь.
Галерея выглядела еще лучше, чем прежде. Свечи, закрепленные на колоннах, мерцали мягким светом; повсюду были разбросаны морские раковины. Я будто внезапно перенеслась из Лондона в Корнуолл. Сэм стоял в центре зала с распростертыми руками, приветствуя нас широкой улыбкой. Он переоделся в костюм цвета сливы, который гармонировал с его кожей. На пальцах горели золотые кольца.
— И снова добро пожаловать! — весело объявил он, пожимая мне руку. — Я вас почти не узнал.
— Думаю, вы не единственный, кто не узнает меня сегодня вечером, — рассмеялась я и представила Сэма Марджори и мистеру Блаю. Оставив их знакомиться поближе, я с благоговейным трепетом пошла осматривать галерею.
Да, я не вполне оценила выставку, когда мы развешивали картины. Нам действительно удалось создать нечто волшебное. У меня перехватывало дыхание, когда я рассматривала работы своих соучеников.
Дверь снова открылась, и в зал вошли Бэбс и Эдди — во всем блеске вечерних нарядов. Эдди облачился в великолепный костюм — голубовато-серый, цвета штормового моря, дополненный бирюзовой бабочкой. Бэбс была просто ослепительна в длинном черном бархатном платье с глубоким декольте.
— Я вижу, тебя тоже приодели, — прошептала она мне на ухо, целуя в щеку, и мы обменялись понимающими взглядами.
— Возможно, они и избалованные, но определенно не эгоисты. — Я усмехнулась, кивая Нине и Эдди, которые уже разливали по бокалам шампанское, весело болтая с мистером Янссеном. — Мои родители благополучно доехали? — нервно осведомилась я. — Большое спасибо, что встретила их.
— У них все прекрасно. — Бэбс тепло улыбнулась. — Я проводила их в отель и всю дорогу рассказывала, какая ты занятая и значительная фигура.