— Почему же рассказал мне? Да и еще и в первую встречу. Я ведь приняла тебя за сумасшедшего.
Вэл прекращается крутиться на стуле и серьезно смотрит на меня.
— Прежде чем ответить, я кое-что спрошу. — Его глаза наливаются темной зеленью. Когда Вэл серьезен, он становится совсем другим. — Ты увлекаешься гипнозом? В смысле, как у тебя так получается?
— Что? — недоумеваю я.
— Твой взгляд … — он запинается. — Я не могу не говорить правду, когда с тобой. Ты странная.
Я смеюсь и откидываю голову на спинку стула.
— Не заливай мне, что ты посмотрел в мои глаза и выложил правду. Мы не в вампиров тут играем.
— Но это правда, — упирается он.
— Чушь, — отмахиваюсь я. — Но как бы то ни было, я рада, что ты поделился со мной?
— К вашим услугам, — игриво кланяется Вэл.
Перестав смеяться, я вглядываюсь в его лицо. Он умный, забавный и привлекательный. Но почему-то один. Вспомнив его неоднозначную реакцию на Иэна, я говорю:
— Ты был не рад, когда Иэн подошел.
Он странно смотрит, затем выдавливает улыбку.
— Я должен был визжать от радости?
— Брось, Вэл, он же просто подошел, ничего такого. Тем более, вы познакомились лично.
— Я стараюсь вбить себе все это в голову, и сама же злюсь от своих догадок. Да, он просто подошел. Ничего такого? Мы общались на вечеринке и все. Но все-таки я надеюсь, что он подошел не просто так. И эти противоречия съедают разум.
— Знаешь, сколько раз в прошлом году мы знакомились? — вырывая меня из собственных мыслей, говорит Вэл.
До меня не сразу доходит, но, когда я понимаю, что он имел в виду, почему-то стараюсь оправдать Иэна.
— Может он был пьян и не запомнил или… слушай, я не знаю. В любом случае, глупо так реагировать.
Вэл усмехается.
— Думаешь, я обижаюсь как маленький ребенок на то, что Клэй меня не запомнил? Да плевать мне на это.
Я пожимаю плечами и вытягиваю затекшие ноги.
— Вэл. — Меня озарило, и я хочу это с ним обсудить. — Не злись на Хейли, ты же знаешь ее. Она мне рассказала, что твоя девушка в прошлом году изменила тебе, и вы расстались.
Он хмурит брови и вздыхает.
— Это правда.
По голосу я не могу понять, грустит ли он по этому поводу до сих пор или смирился?
— Тебе до сих пор больно?
— Неа. — Вэл машет рукой. — Что было, то было.
— Но? — подталкиваю я.
Вэл сдается.
— Это были мои первые серьезные отношения с девушкой.
Да, наверное, это хреново. Но я с этим не сталкивалась.
— Я к чему веду, — продолжаю. — Может ты, поэтому злишься на него? То, что твоя бывшая изменила с одним его друзей-футболистов? Хейли говорила, что это был один из «Орлов».
Ноздри Вэла раздуваются, и он начинает часто дышать. И тут меня ослепляет вспышка.
— Это был он, — тихо говорю я. — Она изменила тебе с Иэном.
Судя по его взгляду, я права. Ну, ничего себе. В голове сразу строится картина, я представляю себя на месте этой девушки и… не могу винить ее. Это мерзко и подло, но… Это Иэн. Я чувствую себя сукой за такие мысли. Вэл мой друг. Хорошо, что он не слышит мои мысли, иначе возненавидел бы меня.
— В тот вечер, — говорит Вэл сухо. — Мы со Спенс столкнулись в баре, где она работает. Я попросил ее помочь мне с одним проектом, и она помогала в перерывах. Я так был благодарен. Представляешь, какая ирония? Я был со Спенс, пока ее дружок трахался с моей девушкой в раздевалке?
Охренеть! Этот кампус меня все больше удивляет. И главным образом, во всем этом бедламе, что здесь происходит, участвует Иэн Клэй.
— Спенс, конечно же, простила. Она даже у меня прощения просила. Ну а наши отношения с Лизой были разрушены.
— И где она теперь? — спрашиваю я.
— Уехала по обмену, — облегченно отвечает Вэл. — Но суть не в том, какой она сукой оказалась. Я это пережил. А в том, что у этого сукиного сына нет совести, он даже не помнит меня, то, что испортил мне первый, и без того, паршивый год. А Спенс, она…
— О, она святая. — Я даже не хотела, чтобы это прозвучало как сарказм. Но именно так это и прозвучало. — Слушай, ты сам говорил, что они любят друг друга, несмотря ни на что и бла бла бла. Так что забудь обо всем и не забивай голову. Мы больше не будем это обсуждать.
Мне надоело говорить о Иэне. Я хочу лишь думать о нем. И все эти грязные подробности меня никак не касаются.
— Ты права. Нам пора прекратить о нем болтать. Просто он так смотрит на тебя.
— Волнуешься, что я тоже прыгну в его постель? — спрашиваю я.
Вместо ответа Вэл прищуривает глаза.
— Все, закрыли тему.
— Согласен. — Вэл кладет руки на колени. — Я хочу увидеть, как ты рисуешь. Не терпится узнать о твоих скрытых талантах.
Глава 9
Иэн
— Как мама? — Я поднимаю глаза на отца и вглядываюсь в его выражение лица.
Наверное, я сделал правильно, спросив о ней в первую очередь, когда мы встретились в ресторане на побережье Санта-Моники.
— Ты спросил, потому что действительно тебе интересно или потому что ищешь моего расположения? — Голос отца тверд, как и его глаза. У нас разладилось в последнее время, но все равно он самый лучший отец, какого можно только вообразить.
— Мне интересно, папа, — смело отвечаю я, отпивая безалкогольный коктейль.
Он не верит, но и не считает меня совсем бессовестным, я читаю в его глазах понимание.
— Сегодня она не вспоминала тебя, — извиняющимся тоном отвечает отец. — Но она все время думает о тебе.
— Как ты можешь знать об этом? — спрашиваю я, не глядя на него.
Крики чаек и плеск волн доносится со стороны пляжа. Я откидываюсь на кресле и надеваю на глаза солнцезащитные очки. — Не помню, когда в последний раз она смотрела на меня как на своего сына.
Я волнуюсь, что снова разозлил отца, но судя по его вздоху, это не так.
— Иэн. — Отец ставит локти на стол и всматривается в мое лицо. — Это трудно, и я сожалею об этом. Но это случилось. Нам нужно справиться с этим. Я больше не хочу ударять тебя.
На последней фразе голос отца дрожит. Он никогда не позволял себе такого, но его нервы натянуты как струна, и я ни в коем случае не могу обвинять его за то, что он ударил меня. Я заслужил этот удар.
— Я не злюсь на тебя, папа, — мягко отвечаю я.
Он кивает и отводит взгляд в сторону. Его лицо уже бороздят морщины, это именно те отметины, которые определяют не возраст, а стресс.
— Как у тебя дела с учебой? — интересуется отец, меняя тему.
— Все хорошо. Есть некоторые проблемы с математикой.
Папа усмехается, потирая подбородок.
— Ты же знаешь, что она очень важна.
Я кривлю губы и тоже улыбаюсь.
— Спенс мне очень помогает в этом плане.
Наверное, было глупо ожидать, что отец что-нибудь ответит на это. Или хотя бы спросит, кто такая Спенс. Но он помнит о ней, знает, кто она такая. И меня убивает то, что он молчит.
— Это ведь важно для меня, — вздыхаю я.
— О чем ты? — недоумевает отец.
— Спенсер. Она важна для меня.
Он молчит.
Проклятье! Почему он молчит?
— Папа, — давлю я.
— Что? — раздраженно отзывается он. — Что мне сделать? Я же не запрещаю тебе встречаться с тем, кем ты пожелаешь. Я никогда тебе никого не навязывал, хотя мог бы.
Да, он мог бы. Но полное отсутствие интереса к девушке, которую я люблю, приводит еще в большее разочарование, чем если бы то, если бы он запрещал.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Ты молод и все еще может изменить свое мнение. Сначала сосредоточься на учебе, — отмахивается он.
— Мне скоро двадцать два. Это мой последний год в колледже. Я хочу… — я запинаюсь, — планирую провести с ней остаток своей жизни. Она замечательная, папа.
Он снова молчит.
Я готов взорваться и перевернуть этот чертов стол. Или же наоборот — забиться под него и выть от безысходности.
— Скажи мне, — продолжаю я. — Это ведь не из-за того, что она из небогатой семьи? Они не бедны, у ее отца хороший бизнес. Вся ее семья, они прекрасные люди. Ты хоть представляешь, какого́ мне, когда я вижу их? Я хочу, чтобы и у нас дома была такая атмосфера. Она может принести ее в наш дом. — От длинной речи, мое горло пересохло. Я отпиваю коктейль и продолжаю: — Это невыносимо — не иметь возможности познакомить ее с мамой. Но я могу хотя бы познакомить ее с тобой.
Проходит мучительная минута, прежде чем отец начинает медленно произносить слова:
— Не имеет значения, сколько денег у ее семьи. Но… — он делает паузу. — Ты говорил ей о маме?
Не скрою, но этот вопрос застает меня врасплох. Хотя это глупо, ведь это первое, о чем я должен был рассказать любимой девушке.
Папа воспринимает мое молчание за ответ и продолжает:
— Что ты в таком случае сказал ей?
— Сказал, что мама путешествует.
— Ты это серьезно? — строго спрашивает он.
Я киваю, и на его лице появляется разочарование.
— То есть ты предпочитаешь говорить друзьям, что твою маму где-то носит по свету в то время, как она лежит прикованная к кровати и нуждается в тебе?
Я знаю, как это выглядит. А именно так, будто моя мать ветреная женщина, — одна из многих — которая тратит деньги мужа и не видится с родным сыном. Но никто особо не интересовался моей семьей, кроме Спенс. Ей я пытался выложить достоверную историю, не подвергая сомнению любовь, которая была между моими родителями. Она и есть сейчас, просто мама не помнит о ней. Но папа помнит.
Я чувствую себя при этом ужасно, но не могу найти серьезное оправдание тому, почему Спенс не знает правду о моей матери. Это совершенно не соответствует тому, какой я вижу ее. Она бы поняла. Она бы сделала все, чтобы вывести мою вину из моего нутра. Но я продолжаю молчать, втайне наслаждаясь этой виной, наказывая себя и продолжая лгать.
— Что ж. — Отец достает бумажник и кладет купюры на стол. — Мне нужно на работу, сынок.
Он поднимается и надевает солнцезащитные очки. Я поднимаюсь вслед за ним.