— Это тренировка, Сара, я не дрался.
Она сердито оглядывает меня с головы до ног. На моих еще мокрых после душа волосах сидит капюшон от толстовки, на лице приличная щетина.
— Ладно, — смягчается она. — Сначала на кухню.
Я делаю, как велит моя старая няня, потому что Сара авторитет в этом доме. Забудьте, что мой папа заколачивает деньги в финансовом мире, ее это не волнует. Если ты не помыл руки перед едой, никакие миллионы не спасут тебя от гнева Сары.
Перед дверью в комнату мамы я замираю. Слишком долго я избегал с ней близкого контакта. Толкнув двери, все же нерешительно вхожу внутрь. В нос ударяет тяжелый запах медикаментов. Мама сидит на кровати, а женщина-сиделка расчесывает ей волосы. Они обе поворачиваются на звук моих шагов, и мамино лицо приобретает знакомое выражение: смесь счастья и обожания. Ее золотисто-карие глаза сверкают, когда она рассматривает меня с ног до головы.
— Мой Ангел, — шепчет она. — Ты вернулся.
Мое сердце сжимается в болезненный комок. Моя мама.
— Мама, — осторожно произношу я.
Ее выражение лица меняется, она, словно пытается понять слово, которое я только что произнес.
— Миссис Клэй, — наклонившись, говорит сиделка елейным тоном. Как с ребенком. — Это ваш сын.
Мама разглядывает меня и улыбается. Мне становится жутко. Я ведь понимаю, что она меня не узнает, и эта улыбка не настоящая. Это улыбка больного человека. Но я должен быть сильнее своих страхов.
— Мама, — снова говорю, присаживаясь рядом на стул. — Как ты себя чувствуешь?
— Мне хорошо, — отвечает она. — Все хорошо.
Сиделка, видимо удовлетворенная ее поведением, говорит, что подождет за дверью и быстро выходит. Когда мы с мамой остаемся наедине, мне становится жутко, но я быстро подавляю в себе это ненужное чувство.
— Как ты, мой Ангел? — интересуется мама, склонив голову набок.
Она сильно похудела. Хотя, мне это может лишь казаться. Круги под глазами это не самое заметное, что в ней изменилось. Я думаю, что болезнь вообще меняет людей.
— У меня все хорошо, мама.
— Тебя так долго не было, — с болью в голосе произносит она.
— Я жуткий эгоист. — Я не смотрю на нее, потому что мне стыдно.
— Ты хороший, — более бодрым тоном говорит она.
Не могу понять, помнит ли она меня или просто отталкивается от того, что ей сказала сиделка. Скорее всего, второе.
Мы обмениваемся еще несколькими фразами, прежде чем я замечаю изменения в ее поведении. Она начинает озираться и часто моргать темными ресницами.
— Мама, все хорошо? — осторожно спрашиваю я.
Она смотрит на меня отсутствующим взглядом. Я понимаю, что это один из ее приступов, мне нужно позвать кого-нибудь прежде, чем я стану этому свидетель.
К счастью, сиделка оказывается в комнате раньше, чем я смог среагировать.
— Ну-ну, — успокаивающе приговаривает она. — Не волнуйтесь, все хорошо.
— Нет, — упорствует мама, сильно качая головой из стороны в сторону. — Я не хочу больше лекарств. И… уведите его. — Она враждебно стреляет в меня глазами. — Он что-то хочет от меня, уведите его.
Это невозможно. Все ведь было нормально. Как такое возможно?
Я все еще сижу, прикованный к стулу и пораженный ее агрессией.
— Мистер Клэй, — осторожно говорит сиделка, хватая за руки маму. Мама тяжело дышит и озирается. — Вам лучше уйти.
Но я не слушаю ее. Вместо этого я встаю со стула и делаю шаг к маме.
— Мама. Мама это ведь я.
Но она не реагирует, она лишь снова мотает головой, от чего ее каштановые длинные волосы выбиваются из резинки.
— Не хочу, не хочу таблеток! — кричит она. — Умоляю, — она смотрит на сиделку. — Уведи этого человека, он заставляет меня пить таблетки.
Я все еще стою в комнате, убитый этим зрелищем.
— Иэн. — Строгий голос отца выводит меня из ступора. Я оборачиваюсь и вижу его в дверях. Он жестом показывает мне выйти, и я делаю так, как он велит.
Папа закрывает двери, за которыми слышны крики и проклятия мамы.
— Я ведь ничего не сделал… просто сидел там, говорил с ней, — начинаю бессвязно бормотать.
— Знаю, знаю, — перебивает меня папа и кладет руку на мое плечо. Он мягко подталкивает меня подальше от этой комнаты, чтобы не слышать крики и плач. — Это стало случаться все чаще, ты здесь абсолютно не причем.
— Что это значит? — спрашиваю я, поняв на него глаза. Я стал выше отца, поэтому ему приходится немного задирать подбородок, чтобы смотреть мне в глаза.
— Значит, состояние ухудшается, — отвечает он. — Ей становится все труднее и труднее. — Со вздохом он добавляет: — Как и нам.
— Сколько это может длиться? — Я боюсь спросить, сколько ей еще осталось.
Папа снова смотрит на меня, и я вижу боль в этом взгляде.
— Я не знаю, сынок. Но мы будем бороться до конца.
Я хочу спросить, какой в этом смысл? Но больно кусаю себя за щеку изнутри, чтобы эти слова не успели сорваться с языка. Болезнь не излечить, но никто не может отнять у нас веру и желание бороться.
— Я приеду еще, — взяв себя в руки, говорю я.
Папа, видя мою решимость в глазах, притягивает меня к себе и крепко обнимает. Я чувствую себя ребенком, хочется расплакаться в его крепких руках и рассказать о своих страхах, но я хороню в себе это желание, потому что я мужчина. Я должен быть сильным и принимать верные решения.
Этот внутренний диалог снова наводит на мысли о Линдси. Да, я должен принимать верные решения и не поддаваться ничем не объяснимым порывам. Мое будущее — это Спенс, я больше не могу метаться.
Звонок от Холла застает меня врасплох. Из головы все еще не выходит пугающий образ мамы, когда я возвращаюсь в кампус. Холл не объясняет ничего по телефону, просто говорит приехать к ним на Хилл Драйв, но по голосу я соображаю, что случилось что-то серьезное. Прибавив скорости, я вливаюсь в поток машин.
Я захожу в дом и первое что вижу, это Бекс. Он стоит с сигаретой прямо в коридоре и что-то тыкает в телефоне.
Отмахнувшись от дыма, я продолжаю свой путь на голоса. В гостиной вокруг дивана собрались Холл и Майки, Сэд лежит, свернувшись калачиком.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— Только не психуй, малыш, — успокаивающе говорит Холл. Он просит Сэда поднять голову и когда тот подчиняется, я на подкошенных ногах падаю в кресло.
Его лицо больше не напоминает молодого Киану Ривза. Оно сплошной синяк фиолетового цвета. Кровоподтеки под глазами создают эффект очков, черные волосы прилипли ко лбу засохшей кровью.
— Кто это сделал? — слышу свой голос.
— А как ты думаешь? — Бекс входит в комнату и прикладывает к лицу Сэда лед, завернутый в тонкую ткань.
— Но…
— Алрой сказал, чтобы мы больше не путались под ногами. Он знал, кого бить, — угрюмо говорит Сэд.
— Он не мог напасть на тебя одного. Мы и до этого дрались, — возражаю я, не веря тому, что Алрой подловил Сэда. Его явно избили толпой.
— Это угроза, — Холл качает головой. — Сколько еще он знает?
Его взгляд падает на Майки. Тот напрягается, но молчит.
— Это по-скотски, — шиплю я и соскакиваю с кресла. Отличный сегодня у меня денек.
— Тихо. — Майки тут же оказывается рядом. — Мы встретимся с ним. Нам это все на хер не нужно. Нужно положить этому конец.
— Простите ребята. — Сэд кряхтя, поднимается и садится, прижимая к лицу лед. — Это я вас во все втянул.
— Забудь, — говорит Бекс. — Мы все оказались замешаны в этом. — Вместе и будем разгребать.
Я киваю на его слова и достаю телефон. Мне нужно отменить встречу с Линдси, потому что нужно решить сначала эту проблему, а затем уже снова погрязать в своих любовных неудачах.
Я не могу сегодня встретиться с тобой. Напиши мне, что сможешь завтра.
Пока мы приводим Сэда в порядок и проверяем на наличие переломов, я краем глаза смотрю на телефон, но Линдси не отвечает. Слава богу, нет необходимости Сэда вести в больницу, ему просто нужно отлежаться несколько дней дома.
Проходит час, но она молчит. Я не могу об этом думать сейчас, поэтому стараюсь не придавать ее молчанию большого значения.
Глава 16
Иэн
Алрой игнорирует наши просьбы о встрече за пределами клуба. У меня нет его номера, но у Сэда есть номер парня, через которого можно с ним связаться. Но это ни к чему не приводит. «Икс» закрыт, так что придется ждать до завтра или ехать в Комптон. Последняя неудачная идея.
Утром я еду в кампус и читаю все непрочитанные сообщения от Спенс. Но от Линдси ни одного. Что ж, надеюсь, мне удастся поговорить с ней где-нибудь в кампусе.
Ни черта не понимаю. Почему она молчит?
Я решаю ничего не говорить Спенс, хотя она могла бы помочь нам, так как знает, как быстрее свести синяки с лица. Со мной она это делала тысячи раз, но мое лицо никогда не было таким, как у Сэда в данный момент. Так что, это ее напугает, не стоит ее посвящать во все это дерьмо.
В кафетерии я ловлю злобные взгляды Вэла и не вижу рядом с ним Линдси. Это меня удивляет, они всегда вместе. Как только я хочу встать и подойти к нему, как рядом со мной появляется Хейли. Запах ее духов собьет с ног любого аносмика. Сначала Хейли накручивает белую прядь волос на палец, глядя на Бекса, потом обращается ко мне.
— Эй, ты не видел Линдси?
— Что? — удивляюсь я. — Я хотел спросить бы это у тебя.
Она совсем отвлеклась от разговора. Бекс тянет блондинку к себе на колени, она хихикает и запускает пальцы ему в волосы.
Твою мать.
Я встаю из-за стола и иду в сторону Вэла, который уже доел свой ланч и просто сидит, скрестив руки на груди, злобно глядя на Хейли.
— Привет. — Я сажусь напротив него.
— Привет, — нехотя отвечает Вэл.
— Так, то, что ты меня не перевариваешь, это я уже понял. — Вэл ухмыляется от моих слов, но я продолжаю: — Но мне нужно знать, почему Хейли спрашивала о Линдси, разве ты не знаешь, где она?
По лицу Вэла пробегает тень.