Эй, а я, кажется, становлюсь хорошим мальчиком.
Я выхожу из здания факультета математики и почти бегом направляюсь к факультету социальных наук. Линдси написала, что она там. Ботинки скрипят по выложенной булыжником тропинке. Солнце почти село.
В здании никого нет, и я отчетливо слышу музыку. Я нахожу нужную дверь и застываю на месте, глядя в стеклянную вставку в двери. Линдси сидит ко мне полубоком, ее пальцы активно исследуют клавиши пианино, извлекая из них прекрасный звук.
Впервые слышу, как она играет. Я настолько поражен ее мастерству, что моя челюсть непроизвольно отвисает. Я знал, что она талантлива во всем. Но не настолько же.
Иисусе.
Мои знания в музыке не настолько велики, чтобы я хотя бы понимал, как она это делает.
Мне нравится рок, хип-хоп, рэп вообще я меломан, но сейчас мне трудно что-либо вспомнить из того, что я слушаю. Это не сравнится ни с какой музыкой, которая обычно гремит в моем айпаде.
Она гениальна. Линдси — новый Бетховен.
Я улыбаюсь этой мысли и вхожу в класс. Ее игра прекращается, и она разворачивается ко мне.
— Тебе понравилось? — робко спрашивает она.
— Понравилось? — Я медленно приближаюсь к ней. — Черт, кошечка, что это было?
Она смеется легким смехом, наблюдая за моим удивленным лицом.
— Это Шопен.
— Это ты, — исправляю я. — Твои прекрасные руки. — Я серьезнее смотрю ей в глаза. — Ты удивительная.
Она дарит мне благодарную улыбку.
— Но это все не моя музыка. В основном я играю либо известных композиторов, либо музыку Рональда. Я бы хотела написать что-нибудь сама.
— И ты это сделаешь, — твердо говорю я. Затем мой мозг перекручивает произнесенное ею незнакомое имя. — Кто такой Рональд?
— Мой брат. — В ее глазах легкая грусть. Линдси снова тянется к клавишам, и ее пальцы плавно перебирают клавиши. — Он был очень талантлив.
Я обнимаю ее за плечи, вдыхая запах волос.
— Мне так жаль, детка.
Она ничего не говорит и продолжает тихо наигрывать.
— Я буду скучать по Кроуну, — наконец, говорит она, захлопнув крышку пианино.
Сегодня днем мы перевезли ее вещи в коттедж на Хилл Драйв. Парни безумно обрадовались этому, так как они надеятся, что Линдси станет готовить для них домашнюю пищу. Но я знаю, что ее терзает тот факт, что она вынуждена снова полагаться на кого-то. Наверняка, ей кажется, что все повторяется, и я всеми силами стараюсь ее убедить, что это не долбаное дежавю. Это мои друзья. Она со мной. Это временно, но я никуда ее не отпущу в любом случае. Тот факт, что Николас еще не появляется на горизонте, ни о чем не говорит. Я не дурак и бдителен. Такие люди так просто не сдаются. Он будет использовать все подручные средства: свои деньги и связи.
— Пожалуйста, не волнуйся об этом.
Линдси садится на крышку пианино и старается улыбнуться.
— Я так много думала, — начинает она, вздохнув. — Пожалуй, не стоило торопиться и злить отца. Сейчас бы я могла и дальше жить в кампусе и не терзать тебя еще и заботой обо мне.
— Прекрати. — Я цепляю пальцами ее за подбородок. — Не выдумывай. Какой смысл, заставлять себя ходить на скучные занятия и насиловать свой мозг? Ты мне не обуза, Линдси. Когда же ты поймешь?
Ее глаза светятся грустью и счастьем одновременно. Я хочу, чтобы она чувствовала себя со мной свободно, а не навязанной.
— Сегодня звонил папа, — дрожащими губами говорит она.
— И?
— Он сказал, что я больше не получу от него денег. Все как тогда… — Линдси опускает голову, но не плачет.
— Нет. — Мой голос тверд, как сталь. Мне нужно вырывать с корнем эти ее мысли. — И близко не так. У тебя есть я.
Мы смотрим друг другу в глаза, и я вижу, что постепенно в ней исчезает затравленность и обреченность. Мне не нужны ее деньги, мне ничего от нее не нужно, только она сама. Надеюсь, она видит это в моих глазах.
С легким вздохом она произносит мое имя, а я уже спешу впиться в ее губы. Задыхаясь, она впускает мой язык себе в рот. Я ощущаю сильную волну возбуждения, и в ней просыпается ответное чувство.
Плевать на все. Хочу ее здесь.
Попка Линдси соскальзывает с узкой крышки пианино, но я бедрами подталкиваю ее назад, расстегивая ширинку ее джинсов.
— Иэн, — мягко стонет Линдси. — Не здесь.
— Здесь. — Я прикусываю ее нижнюю губу и, приподняв ее за задницу, приспускаю джинсы вместе с трусиками.
Мои штаны уже спущены, и пальцы исследуют очень, черт, черт черт, очень мокрую киску. Линдси тянется рукой к моему набухшему и качающемуся между нашими телами члену. Она ловко обхватывает его тонкими пальчиками.
— Дерьмо, — рычу я в ее губы.
— Что?
— У меня нет презерватива. Пожалуйста, скажи, что ты на таблетках. Пожалуйста, пожалуйста. Я умру, если не войду в тебя.
Она проводит кончиком моего члена по своему набухшему клитору.
— Боишься?
Мои брови ползут вверх. О. Вздумала поиграть?
— Я могу вовремя остановиться, — ухмыляюсь я.
— Сомневаюсь, — самодовольным тоном заявляет она, при этом продолжает дразнить.
— Линдси… — рычу я. — Если ты волнуешься… я чист.
— Кончи в меня, — говорит она. — Я на таблетках.
Как только эти слова слетают с ее губ, я рывком притягиваю ее за ягодицы, и мой член врывается в ее узкую киску.
— Боже… как там хорошо. — Мои рваные стоны заполняют класс.
Боюсь представить, что будет, если нас застукают здесь. Линдси все равно, она больше не учится здесь. Ну а я получу выговор или что-нибудь похуже.
Но мои мысли тут же возвращаются к ощущениям. Линдси грубо хватает меня за короткие волосы, пока я двигаюсь в ней. Я усмехаюсь ее попыткам, и продолжаю делать нам обоим так хорошо, что рискую остаться невменяемым от переполнявших сейчас меня эмоций и чувств.
Глава 27
Линдси
Проснувшись утром в доме у друзей, я чувствую какое-то опустошение. Мне никуда не нужно спешить. Я снова просто плыву по течению, позволяя другим заботиться обо мне.
Но я вижу, как Иэн старается уничтожить во мне все эти сомнения и постепенно, у него это получается. Но мне нужно что-то делать. В глубине души я все еще надеюсь на отца. Он не бросит меня, перебесится и успокоится. Как в прошлый раз. Думаю, мне стоит позвонить маме и… Дерьмо. Что мне ей сказать? Я ясно дала понять, что очень зла на нее.
Стараясь выбросить все из головы, я плетусь в ванную и принимаю холодный душ. Внизу на кухне стоит шум. Парни явно опаздывают: наспех заталкивают в рот сэндвичи, при этом натягивая штаны.
— Доброе утро, — с набитым ртом кричит Холл, хватая со столика ключи.
— Доброе утро, — улыбаюсь я.
Бекс пробегает мимо меня и чмокает в щеку.
— Как ты вкусно пахнешь, — говорит он.
— Шевели задницей! — кричит Холл.
После этого дверь закрывается, становится до жути тихо, пока я не слышу шороха из кухни. Заряженная их позитивом, я вхожу на кухню и вижу стоящего у окна Майки с чашкой в руках. На нем треники и майка. Такой домашний Майки все равно напоминает рок-звезду.
— Как спалось? — повернувшись, спрашивает он.
Это была первая ночь, когда я осталась здесь без Иэна.
— Прекрасно, — отвечаю я, наливая себе кофе в огромную чашку. Когда я подношу ее ко рту, из моего горла вырывается удивленный возглас: — Господи.
Майки заходится от смеха, складываясь вдвое.
— Что это такое? — Я разглядываю белую чашку с уродливыми глазками и стеклянным членом, вместо носика.
— Это подарок для Холла из секс-шопа, — продолжает смеяться Майки.
— Ага. — Я тоже смеюсь. — И чья это идея?
Майки подмигивает мне, играя загорелыми мышцами.
— А как ты думаешь?
Я закатываю глаза.
— Иэн.
— Ага. Он у нас самый умный.
— С этим не поспоришь. — Секунду я смотрю на чашку, затем пожав плечами, делаю из нее глоток кофе. Ну, подумаешь член на чашке.
Майки издает еще один смешок и садится за кухонный островок напротив меня.
— Клэй мне все рассказал, — говорит он.
— Что именно?
— Что тебя беспокоит о том, что ты живешь теперь здесь.
Я раздраженно откидываю назад волосы.
— Зачем он тебе это сказал?
— Потому что не хочет, чтобы ты так себя чувствовала, — спокойно отвечает Майки. — Может, я сейчас скажу самую банальную вещь, но мне Клэй как брат, да и каждый из моих парней.
— Почему же это банально? — улыбаюсь я.
— Потому что так говорят все о своих друзьях, — ухмыляется он. — Но суть не в этом. Мы рады, что ты здесь. Никто и думать не смеет, что ты можешь быть лишней.
— Спасибо, Майк, — искренне говорю я. — Мне действительно нужно было это услышать.
Он просто кивает.
— О, кстати, — будто что-то вспомнив, произносит Майки. — Меня зовут не Майк и не Майки.
— Как так? — настороженно интересуюсь я.
— Это все Клэй, — со смехом поясняет он. — Когда мы только познакомились в первом семестре, мы все называли друг друга именами черепашек-ниндзя. Я был Майки, Бекс — Рафом, Сэд — Доном, Клэй — Лео.
Я откровенно смеюсь над этой детской историей.
— А кем же тогда был Холл?
— О, Холл у нас учитель Сплинтер, — важно отвечает Майки.
Мы смеемся, как ненормальные.
— Эй, Линдси. — Он переводит взгляд на мои волосы. — А ты ведь наша Эйприл.
— Черт, точно. — Я хлопаю ладонью по столу. — Только я не помню, чтобы репортерша мутила с одним из черепашек.
Майки смеется.
— Мне всегда казалось, что рано или поздно это должно было случиться.
Все мои сомнения развеялись, как дым. Эти парни всегда говорят, что думают и всегда делают, что хотят. Сомневаюсь, что Иэн оставил бы меня здесь, если бы на сто процентов не был уверен в своих друзьях. Мне должно быть стыдно за свои сомнения.
— Я так понимаю, кличка привязалась только к тебе, — говорю я.
Он пожимает плечами.
— Не знаю, как так вышло.
— Скажи мне свое настоящее имя.
— Только не называй его при всех. Его многие уже забыли, — подмигавает он, и я киваю.